Сновидец Империи

— Что, простите? — я был удивлен.

— Да. Сейчас мы внимательно следим за вами обоими, и если София не справится с пророчеством, то вы — наш второй шанс.

— Я даже думать об этом не хочу! — воскликнул я, — я не смогу ее заменить. Частицы не примут меня.

— Но вы же их даже не видели.

— Зато я их отлично прочувствовал, когда начал харкать кровью и разваливаться на части!

— Не повышайте голос, граф, — осадила меня Андреа, — успокойтесь. Возможно, я слишком рано дала вам подобную информацию, как и ту, что вы являетесь живым биоскульптом.

— Я уже начинаю привыкать к подобным новостям, — я взял себя в руки.

— Хорошо, будем считать, что я поняла вашу позицию по отношению к Софии. А теперь, что касается вашей дуэли в одних трусах.

— Это было недоразумение, ваше величество…

— Бросьте, я все прекрасно поняла, — Андреа улыбнулась, — скажите, только честно. У вас есть плавки, помимо этих трусов?

— Э-э-э, — протянул я, — Ксения накупила мне столько вещей, что я даже не все разобрал толком. Но если я не найду там плавки, то обещаю, что куплю их.

— Замечательно, — загадочно улыбнулась девушка, — а теперь идите. Удачной охоты.

Я вышел из зала в некотором глупом смятении, и на моем лицо оно замечательно читалось.

— Что-то не так? — спросила княгиня, когда мы сели в авикар.

— Император хочет знать, купила ли ты мне плавки?

— У-у-у, — протянула Ксения, — вот уже даже как. Честно, я взяла тебе их аж две пары.

— А что значит это твое у-у-у? — с подозрением спросил я.

— Это значит, что скоро тебя отвезут на Вентотене. Там у императора шикарный дворец прямо на берегу моря. Курортная резиденция.

— Это где вообще?

— В Италии. Считай, что наш с тобой план скоро увенчается успехом.

— Я все больше втягиваюсь в ваши интриги.

— И это хорошо, — улыбнулась Ксения, — а теперь давай по существу. Есть одно дело, которое ты должен решить уже сегодня. Прямо сейчас.

Авикар взлетел и понесся в аэропорт.

Оказалось, что Ксения и Андреа знают про художника, который рисует эти картины. Это некий барон Освальд и живет он в Петербурге, прямо на берегу реки Мойки. Это очень странный тип, ведущий декадентский образ жизни и не имеющий выходного костюма и даже машины. Не смотря на то, что его счета давно в минусах, сам он живет по электронным чекам от неизвестных покупателей своих картин. А рисует он просто замечательно, особенно те места, в которых никто не был. Я в это не сразу поверил.

Самолет быстро домчал нас до Петербурга. К моему удивлению, этот город почти не изменился. Центр был ровно тот же самый, только более чистый, гладкий, я бы сказал нарочито вылизанный. Никаких тебе переполненных мусорок, воняющих мочой темных дворов. Нева чистая, прозрачная, видно каждый камушек, а по ее поверхности плавают настоящие гандольеры. Прямо вот настоящая северная Венеция. В Питере у Ксении была машина — еще один бронированный кабриолет, только синий. На нем мы быстро промчались сквозь весь город и без проблем оказались у нужного нам дома.

— Я хочу, чтобы ты вышел из тела, как тогда в лаборатории, и проверил его квартиру. Она на самом верху, там мастерская.

— Да без проблем, — сказал я, — а что мы ищем?

— Любые подсказки. Сначала разведка, потом личное посещение.

Я вынул пистолет, убедился, что в стволе нет патрона, вынул магазин, приставил пушку в голове и нажал на спусковой крючок. Щелк. И вот я уже вылетел из машины. Рагни тут же появился рядом со мной.

— Знакомые места! — завопил он, — ух и покурелесили мы тут знатно! Игрока ловили, помнишь? А потом с Древним сражались!

— Да уж, — буркнул я, — такое забудешь.

— Что такой мрачный? По Кэрол скучаешь? Расслабься, ее здесь нет. Единственная ведьма, которая сумела вызвать у тебя хоть какие-то чувства после ухода Алены.

— У меня отобрали почти все.

— Ты рефлексировать собрался? Погляди сколько дали нового! — волк подскочил к двери, — здесь магическое заклинание слежения.

— Вижу, — я подошел поближе и парой жестов убрал нити вокруг двери, — но я не просил всего этого.

— А так всегда в жизни. То пусто, то густо.

Мы прошли сквозь дверь и на лестнице чуть не напоролись на еще одну нить — растяжку. Я осторожно перешагнул ее, а Рагни прошел по стене. Барон — сновидец, разбирающийся в магии. Либо все сделали за него. Грайи какие-нибудь. Или Алый ковен. Это кто еще такие? Интересно.

— А что если это все-таки сон? — спросил я и посмотрел на свои руки.

— Ну сейчас-то мы точно во сне. Хотя я понимаю тебя, — Рагни шел вперед по потолку, — ты боишься проснуться в госпитале отдела “М”, весь обожженный и изуродованный, с пробитыми легкими. Вечно прикованный к кровати или коляске. Великий ведьмак всея Руси стал обузой для собственного ковена!

— Ты слишком глубоко копаешь, — недовольно заметил я.

— А ты слишком громко об этом думаешь по утрам, будто меня и нет в твоем сознании. Забудь про свой мир. Даже если мы во сне, то погляди как здесь круто! Это же правда, черт побери! Воспринимай этот мир как сон. Пусть будет так. Делай его ярким, делай его живым и спи подольше.

— Спасибо за поддержку.

Мы поднялись на самый верх и оказались перед нужной дверью. Квартира 44. Дверь, обитая дермантином, местами потрепанная и очень пыльная. Однако бронзовая ручка затерта до бела. Ее часто открывают. На самом проеме небольшая сеточка из нитей. Последняя линия защиты. Ничего сложного. Я сунул руку в дверь и вызвал ее интерфейс, быстро нашел сферу расположения нитей и развел их в стороны. Все, можно входить.

— А он некисло тут устроился, — Рагни вошел первым, — ему отдали весь чердак и здоровую хату!

— Он художник. Это его мастерская. Если он пишет маслом, а он им и пишет, то ему нужно очень много места, чтобы хранить все это дерьмо, — я прошел мимо целых рядов картин, стоящих друг за другом. Вот маленькая кухонька с еще горячим чайником, а вот и спаленка с убогой кроватью. Барон же ранга “Б”, почему у него такой срач? Хм, а вот и он сам. Какой хлипенький вьюноша.

Я представлял себе художника иначе. Думал, что это угрюмый старикан в берете, бубнящий что-то себе под нос, весь измазанный краской с головы до ног, неряшливый, не от мира сего, живущий где-то там за творческой гранью, где нет ни зла, ни добра.

А это хипстер холеный какой-то. Тощий, в желтой клетчатой жилеточке, весь приглаженный, в бриджах и начищенных туфлях. Лет ему от силы двадцать пять. Черноволосый, немного нервный и дерганый. Он как раз давал указания как сесть новой модели — девочке лет двенадцати, одетую в легкий халатик. Это вообще законно по местным меркам? Я прошел рядом и стал рассматривать картины. Мои поиски не заняли много времени. Вот нужная мне. Стоит за занавесками и накрыта черным сукном. Только вот я умею ходить сквозь предметы. Доказательства преступления на руках, пора брать этого умника, а то вдруг он чего с девочкой сотворит.

Я открыл глаза и принялся заряжать пистолет. Проверил и свой шокер. Ксения все поняла.

— Выдвигаемся? — спросила она.

— Да, мы его возьмем тепленьким на горяченьком, — улыбнулся я.

Мы вышли из машины. Парадная была закрыта хитрым замком, но Ксения прикоснулась к нему печаткой, и дверь тут же откатилась в сторону. Князьям во все дома открыт проход! У них нет проблем, чтобы найти как попасть в закрытый от всех двор, дабы справить нужду.

Я постучался в дверь художника.

— Кто там? — раздался его звонкий голос, — я никого не жду.

— Я ваш сосед снизу, у меня какое-то дерьмо по стенам течет из вашей квартиры, — сказал я, — я вызову городового сейчас же!

— Что? — изумленно спросил сквозь дверь Густав, — ладно, ладно. Открываю.

Едва тяжелая железная дверь отворилась, я сразу же шагнул через порог, но Густав оказался не робкого десятка. Он тут же толкнул меня в грудь.

— Что вы себе позволяете? Вы вообще кто такой? Я вас не впускал! — затараторил он.

— У тебя большие неприятности, баронишка, — я щелкнул ему прямо в челюсть боковым ударом и бедный художничек осыпался как озимый.

— Сразу видно, что ты аристократ, — хмыкнула Ксения, переступая через его тело.

— А он преступник, — сказал я, — к тому же он меня толкнул первым. Ты видела. Я оборонялся! Он оскорбил мою честь. Я хотел ударить его перчаткой и вызвать на дуэль, но перчатка куда-то потерялась.

— Хорошее оправдание, неси его в комнату, я пока дверь закрою.

Я взвалил тело отрубившегося Густава на плечо и потащил в мастерскую. Девочка увидела меня и громко завизжала.

— Спокойствие, только спокойствие, — сказал я, — мы тебя не тронем. Иди, одевайся.

Ксения сфотографировала несостоявшуюся модель на тифон.

— Изабелла Сорокина. 13 лет. Несовершеннолетняя, ранг “Г”, — княгиня покачала головой, — и что он обещал тебе за картину?

— Деньги.

— А если твои родители узнают, что ты тут в одном халате на голое тело бегаешь?

Девочка заплакала.

— Искусство требует жертв, — сказал я и усадил Густава на стул, на котором сидела девочка, — давай, просыпайся, герой кистей и палитры.

Я похлопал его по щекам, и парень начал приходить в себя.

— Тайная канцелярия! — выдохнул он глядя с легким ужасом на Ксению.

— Она самая, Густав. Когда мы виделись в последний раз?

— Прошлым летом? — неуверенно ответил парень.

— 12 июля, и что я тогда тебе говорила? Ты помнишь? Или нелегальные рубли с неизвестных номеров тебе все ушли заложили?

— Чтобы я больше не рисовал картины для незнакомцев-сновидцев. Но я этого и не делал. Клянусь!

— И чем же ты поклянешься, подлец? — Ксения подошла к нему и влепила звонкую пощечину, — матерью, которую ты сдал в дом престарелах, или верой, которую предал? Империей, из которой хочешь сбежать и копишь на билеты в Крым?

Густав закрыл лицо и заплакал.

Я подошел к окну и отодвинул шторы, снял черное сукно и извлек на свет картину. Это была первая версия знакомой лаборатории. Черновой набросок, будто художник наметал основы, но что-то забыл и отложил всю картину в сторону.

— Для кого был этот эскиз? — спросил я и развернул картину к Густаву. Тот убрал руки и перестал лить слезы.

— Так и знал, что меня возьмут за задницу с этим заказом. Хотел сжечь его сегодня вечером, но не успел.

— Кто, Густав, кто? — ласково спросила Ксения, — от твоего ответа зависит, получишь ли ты просто сто палок по спине или отправишься в незабываемое и увлекательное путешествие в Сибирь. Поверь, тамошним лесорубам тоже очень нужны художники. Опять же девственная природа. Ты же живописец. Тебе понравится. Засиделся ты в больших городах. К тому же хороший художник всегда голоден. Это не я придумала. Это ваши поговорки.

Густав побледнел.

— Я могу вызвать городовых прямо сейчас.

— Не надо. Я все расскажу.

Собственно я и не думал, что он будет сопротивляться. Дело в том, что Густав был необычным художником. Несмотря на то, что он был ранга “Б”, у него еще в раннем детстве появился странный дар — видения о тех местах, где он никогда не был. Ему могли просто описать словами, что там должно быть, и Густаву это место грезилось, причем в самых мелочах. Дальше он просто рисовал его. Его картины удивляли людей своей реалистичностью. Они узнавали знаменитые места и думали, что художник либо скопировал их с тифона, либо побывал там сам, но нет. Густав был не из богатой семьи и не мог путешествовать по всему миру. Особенно стала популярной его американская серия. Гранд-каньон, пустыня Аризона, болота Луизианы и многие другие примечательности, изображения которых даже в тифоне было не найти. Эта выставка привлекла внимание не только общественности, но и Тайной канцелярии. Такой дар можно было использовать по-разному, но Густав отказывался от сотрудничества с государством и пытался покончить со своей репутацией. Он банально испугался такого внимания к своей персоне и стал внезапно либералом. Путь у него был один — накопить сумму денег и сбежать в Крым, где анархисты смогли бы отправить его тайным кораблем в Америку. Но что-то не срасталось.