Пронск

Глава 2

Время, что оказалось в распоряжении воеводы, Ратибор постарался потратить с умом. Всех раненых воев доставили в детинец, где монахи и священники оказали последним не только духовную, но и телесную помощь – многие батюшки по совместительству занимаются врачеванием. Были собраны все более-менее пригодные к бою стрелы, а оружие и броню павших воев (так же, как и трофеи с поганых) раздали между дружинниками и ополченцами. Проход в Набатной башне перегородили рогатками, а за сожженной и обвалившейся Стрененской башней в землю спешно принялись вкапывать надолбы. Погибших русичей освободившиеся вои принялись спешно закапывать в одной из заранее вырытых ям, тела же татар просто сбросили в ров… И возиться с ними долго, и для устрашения штурмующих: мол, смотрите, вот она, ваша судьба! Уже заждалась…

Впрочем, длительной передышки агаряне защитникам Ижеславца не дали. Отступив после неудачи тургаудов, нехристи вскоре перегруппировались и уже двумя колоннами двинулись к крепости, в этот раз держа в руках лестницы.

Увидев их, Ратибор успел даже обрадоваться! Ведь если противник решится полезть на стену, то умоется большой кровью без видимого результата – это же очевидно! Но, увы, воевода довольно скоро понял, что ошибся… Приближаясь к крепости, враг даже не попытался перестроиться и охватить полукольцом более широкий участок стены, нет! Вместо этого татары вновь подтащили ко рву напротив ворот несколько заборол. И, укрываясь за ними так же, как и за щитами соратников, многочисленные лучники половцев, мокшан и самих монголов вступили в перестрелку с русичами, пока что бьющими по врагу лишь из гродней, примыкающих к башне.

Очевидно, военачальник агарян по-прежнему не собирается терять своих воев понапрасну – по крайней мере, сейчас татары несут потери немногим большие, чем защитники града!

Впрочем, все изменилось, когда ворог двинулся на штурм. Спуская в ров лестницы с закрепленными на них сверху стальными крючьями, поганые принялись спешно спускаться вниз, что не укрылось от напряженно следящего за атакующими Ратибора. Выждав всего несколько мгновений и дождавшись, пока число нехристей на дне рва увеличится до трех десятков, он подошел к бойнице, смотрящей во двор, и отрывисто выкрикнул:

– Бей!

Лучники, успевшие занять позицию на узкой полоске земли за обоими примыкающими к Стрененской башне гроднями, всего несколько ударов сердца спустя пустили в воздух целый рой стрел! Губительным градом обрушились они сверху на скопившихся во рву поганых, разом забрав десяток жизней покоренных монголами воев! Но остальные продолжили пробираться между вкопанными на дне кольями. Запоздало подняв щиты над головами и сжимая в руках новые лестницы, вскоре они приставили их к примыкающей к башне стенке рва и принялись карабкаться наверх. И теперь, под самими воротами, уже татары стали практически недосягаемы для русских стрел…

Воевода, не ожидавший от противника подобного приема, грубо выругался. Сейчас бы хорошее бревно сбросить на поганых сверху – ведь смело бы всех, кто поднимается! Или хотя бы камни им на головы кинуть… Да только ничего ведь не заготовлено! Он даже воям от прохода в воротах приказал покуда отойти, чтобы татары стрелами не достали!

– Горазд! Скачи к сотенному голове Еремею, передай мой наказ – пусть наши вои бревна, что от башни остались, на агарян сверху кидают, с лестниц сбивают! И ратников не жалеть – когда ворог плотной толпой полезет, на месте врат стоять крепко!

Гонец понятливо кивнул и кинулся к сходням, спеша скорее отправиться выполнять поручение воеводы. А сам Ратибор уже зычно воскликнул, обращаясь к нетерпеливо ожидающим свой черед вступить в схватку дружинникам:

– Полусотня воротной стражи, занять проход в башне! Встречайте ворога у рогаток, не дайте им разобрать их! Лучники, прикрывайте дружинников! Да не менее чем двумя десятками!

Отдав приказ и убедившись, что вои восприняли его (сотенный голова, вон, уже принялся строить полусотню ратников с тяжелыми червлеными щитами и крепкими рогатинами в плотную колонну!), воевода тихо, с легкой досадой произнес:

– Эх, нужно было убрать рогатки из прохода и выкатить телеги из ворот к самой кромке рва! Развернуть их боком к поганым, чтобы от стрел укрыться, да камни, в них нагруженные, кидать сверху на тех, кто по лестницам поднимается… Да поздно. Вон татарове уж наверх-то забрались…

С этими словами (стараясь, впрочем, чтобы его никто не услышал) Ратибор вновь приник к бойнице во внешней стене, став сбоку от нее. Так можно не бояться частенько влетающих в узкие проемы татарских срезней и в то же время следить за всем, что происходит непосредственно под стенами. По крайней мере, участок у ворот видно отлично…

Первый десяток-полтора нехристей, кстати, уже действительно миновали ров и бросились в проем ворот, к рогаткам. Они принялись хватать их руками, пытаясь сдвинуть с места, но крепкий мороз и обильно вылитая на преграду вода сделали свое дело, крепко сцепив дерево и землю! Впрочем, продержались бы рогатки все равно недолго, хватило бы пары резких, дружных рывков, но… Когда лед уже затрещал, в поганых ударили русские стрелы, перелетевшие через головы спешащих к ворогу дружинников!

А дальше началось настоящее истребление покоренных: каждого, кто пытался приблизиться к преграде и хотя бы попытаться отодвинуть ее, стронуть с места, тут же поражал стремительный и точный копейный выпад. И вскоре телами агарян было усеяно все пространство перед рогатками, причем в два ряда! Дружинников поддержали лучники, а самих ратников, укрывшихся за ростовыми щитами каплевидной формы, было ой как непросто поразить…

Схватка складывалась для русичей столь успешно, что в какой-то момент Ратибор, прекрасно знакомый с изменчивостью ратной удачи, всерьез забеспокоился, что монголы вновь пустят в ход горшки с зажигательной смесью. Как ранее в схватке в воротах Стрененской башни! Но на самом деле за горючее земляное масло воевода беспокоился зря: Бурундаю – а осаждать Ижеславец хан Батый назначил одного из лучших своих полководцев – оставили не очень большой запас горшков с огнесмесью на основе нефти. Потому вновь забрасывать ими упорно сражающихся дружинников татары не стали, вместо этого темник вновь ввел в бой тургаудов.

Последние, вдвойне озлобленные новыми потерями и не столь значительным, сколь болезненным поражением в утренней схватке, едва ли не бегом бросились в атаку. Впрочем, затяжной, не слишком быстрый бег закованных в броню воев, привычных к конной сшибке, а не к пешему бою, был вовремя замечен воеводой. И, как только тургауды принялись спускаться по лестницам в ров, Ратибор зычно воскликнул, обращаясь к лучникам:

– Бронебойными готовьсь!

Русичам потребовалось всего несколько ударов сердца, чтобы выхватить из колчанов отдельно хранящиеся стрелы с узкими гранеными да долотовидными наконечниками. А следом со стены уже раздался отрывистый клич:

– Бей!!!

Вновь сорвался в воздух целый рой оперенной смерти, вновь миновал двухскатные крыши, венчающие гродни, и отвесно обрушился на спешившихся телохранителей покойного Бури! Закричали раненые тургауды, полетели с лестниц погибшие, кого достали на спуске в ров русские стрелы! Впрочем, большинство поганых продолжило движение вперед, закрываясь поднятыми над головами щитами, у некоторых воев лопнувшими или расколотыми… А дружинники воротной стражи меж тем перебили уже всех покоренных из первой волны атакующих и ныне замерли на месте, бодря друг друга боевыми кличами и искренне радуясь своей первой победе!

Но вот показались в проеме ворот монголы с копьями-чжидами, оснащенными крюками для стаскивания всадников противника из седла. Закрылись вороги щитами от русских стрел, летящих через головы дружинников, дожидаются, когда накопится уже значительное число их для атаки…

Однако же вместо татар удобного момента дождался воевода:

– Лей масло!

Второй чан с кипятком обрушился на поганых, дико, нечеловечески завизжавших от боли, – долго же ждали дружинники приказа Ратибора, грея в чане льняное масло! А следом за ним уже полетели вниз горящие стрелы, поджигая ошпаренных вояк…

От дикого вопля погибающих в пламени агарян дрогнули их соратники, остановили движение, в страхе смотря на мечущиеся от нестерпимой боли живые факелы, слепо кидающиеся на дно рва… Но дикий крик сотников погнал турга-удов вперед: второго за один день отступления – да еще и без боя! – Бурундай им точно не простит! Так лучше уж честная смерть в бою, чем позорная гибель от рук палача!

Два десятка отборных багатуров погибло, не успев даже вступить в бой, но вскоре их места заняли другие. Прорвавшись сквозь губительный град русских стрел да насмотревшись на обезображенные огнем трупы соратников, большинство их уже заранее приготовились к неизбежному концу! Но перед тем они жаждали забрать как можно больше жизней орусутов…

Выждав немного и вновь собрав наверху небольшой отряд (очередной чан с маслом русичи не то что нагреть – набрать не успели!), поганые густо полезли вперед, переступая через трупы покоренных да подняв копья над головами. При этом в первом ряду их пошли вои с саблями и щитами, прикрывая соратников, держащих чжиды обеими руками… А приблизившись к русичам, монголы разом обрушили их вниз, стремясь захватить крюками червленые щиты! В ответ дружно ударили рогатины дружинников, ранив и убив нескольких щитоносцев, но нехристи по команде десятников уже рванули свои копья назад и в стороны, раскрывая дружинников, держащих щиты лишь одной рукой… И в этот же миг лучники третьего ряда агарян разом спустили тетивы своих мощных составных луков, отправляя в полет стрелы практически в упор!

Пришел черед русичам испить горькую чашу смерти. А покуда пали впереди стоящие дружинники, тургауды бросились к рогаткам, схватились за них и лихо рванули на себя преграду, вырывая дерево из сковавшего его льда! Но не успели они еще полностью освободить проход, как бешено накинулись на них ратники воротной стражи, и завязалась в проходе Набатной башни лютая сеча грудь в грудь, уже без всякого строя! Пошли в ход топоры да сабли, ножи и кинжалы, принялись неистово рубить друг друга вои с обеих сторон – одни защищая свою землю, забыв о страхе смерти, а другие именно им и подгоняемые…

Совсем иначе сложился бой на месте Стрененского надвратного укрепления, обратившегося в груду обугленных бревен. Часть их защитники действительно скинули на головы тех, кто поднимался по лестницам со дна рва, сшибая татар вниз. Однако слишком сильной оказалась стрельба ворога, отправляющего в поднявшихся на завал русичей сотни срезней! Пришлось отступить им к узкой цепочке надолбов, что уже успели вкопать в землю за воротами, да ждать, когда поганые покажутся в проходе…

Вскоре первые лучники из числа покоренных действительно поднялись на завал и все до единого пали под градом русских стрел! И вторая волна поганых была поголовно истреблена «оперенной смертью». Но после татары полезли уже гуще, и с каждым мгновением их число все росло и росло… Ратники же, в большинстве своем ополченцы, не удержавшись, сами бросились на ворога, спускающегося с преграды вниз! И покуда агаряне, с трудом миновавшие завал, вступали в бой небольшими ватагами, их успешно кололи копьями, рубили топорами, оглушали палицами да резали засапожными ножами…