Хитрая затея

…Помнится, говорил я как-то ещё майору Лахвостеву в Усть-Невском, что одиночка, каким бы ловким и изворотливым он ни был, против организованной силы государства никто и ничто. Вот и у нас вышло то же самое — из Риги пришёл ответ на запрос Крамница о розыске Юргена Артмана, он же Юрий Артамонов. Получив такое известие, я немедленно двинулся по поднадоевшему уже маршруту и вскорости лицезрел губного пристава, пребывавшего в состоянии некоторого недовольства.

— Что такое, Иван Адамович? — встревожился я.

— Да сами и прочтите, Алексей Филиппович, — проворчал Крамниц.

Я взял поданные приставом листы и начал читать. Да уж, проявить недовольство Крамниц имел полное право, я и сам не обрадовался. Нет, каких-то претензий к рижским губным у меня не возникло, люди добросовестно исполнили службу, и я бы не взялся утверждать, что в изложенных условиях у них был какой-то иной выбор. Тем не менее они, пусть и сделав всё правильно, оставили нас без весьма перспективного подозреваемого, расколов которого, мы бы узнали об убийстве Ташлиной и Данилевича очень и очень многое.

Свой хлеб Рижская губная стража ела не зря и разыскала Артмана довольно быстро, однако же первая попытка рижских губных взять его закончилась плачевно. Артман неожиданно для чинов губной стражи принялся отстреливаться из револьвера, убив на месте одного стражника и ранив двоих, один из коих уже к вечеру того дня умер. Скрыться после того Артману удалось, но ненадолго — обозлённые гибелью товарищей губные выследили его с похвальной быстротой. Как и в прошлый раз, Артман схватился за револьвер, но теперь губные были к такому готовы, а численный перевес и превосходство в огневой мощи оказались на их стороне, что закономерно привело бывшего эконома баронессы фон Альштетт к бесславной смерти.

Но Артман, конечно, тот ещё фрукт… Чуть что — сразу стрелять. Как он с таким подходом к жизни не был убит раньше, даже не возьмусь гадать. В прошлой жизни читал где-то, что в царские времена самые отмороженные преступники как раз из латышей были, видимо, оно и здесь примерно так — Артман же по матери именно латыш. Ладно, пёс с ними, с латышами, посмотрим, что тут дальше…

Подписавший бумагу старший исправник фон Треппе сообщал также, что вместе с ответом на запрос высылает все вещи Артмана, как бывшие при нём, так и изъятые по месту его проживания. Дочитав до этого места, я осмотрелся в кабинете Крамница и обнаружил вещи на писарском столе.

— Смотрели уже, Иван Адамович? — поинтересовался я.

— Смотрел, конечно, — недовольство на лице пристава сменилось если и не удовлетворением, то этакой весёлой хитростью. — Рукопись ярославская, похоже, нашлась, да вы и сами посмотрите.

Так вот почему её не нашли ни у Ташлина, ни у баронессы! Интересно, Артману эту ценность на хранение дали, подальше от Москвы, пока решат её продать, или опять вор у вора дубинку украл?

Рукописей, судя по количеству уже знакомых мне картонных укладок на манер тех, с коими я ходил к князю Белозёрскому, тут было немало, но моё внимание сразу привлёк кожаный тул[38]. С великой осторожностью я извлёк из него пергаментный свиток, ещё более аккуратно его развернул и…

…и едва не выругался. От полноты чувств исключительно. Ох, как я понимал героиню слышанного в прошлой жизни анекдота про учительницу, прыгнувшую с парашютом[39]!