Штрафбат для Ангела-Хранителя. Часть третья

Глава 25. Рейхстаг.

– Да давай, проезжай уже! – напирали и вопили сзади. Бибикали клаксоны, матерились водители.

– Тьфу ты, чёрт! Доехали до Рейхстага! Федька, твою маковку, опять у тебя что-то случилось! – осерчав, капитан Илья Кутеев выпрыгнул из кабины.

– Да щас, щас, товарищ гвардии капитан! Я щас! – шофёр засуетился, выскочил из другой дверцы, и откинул крышку капота.

– Что там, товарищ гвардии капитан? – с кузова свесилось несколько девичих голов – в числе прочих, которым было разрешено увольнение для посещения Берлина, было и несколько девушек из БАО.

Илья только махнул рукой, мол, не до вас.

Андрей Чудилин, тоже сидевший в кузове, через борт легко и пружинисто спрыгнул на землю:

– Слышь, Илья, надо бы машину столкнуть на обочину, посмотри, что сзади твориться!

Сзади продолжали бибикать и материться.

Илья наградил водителя-растяпу злым взглядом, и бросил:

– Да чёрт его дери, растяпу! Придётся… доехали, бля, до Берлина!

Андрей кивнул:

– Сейчас всех, кто в кузове, отмобилизуем… И столкнём.

И в сторону напирающих сзади зычно гаркнул:

– А ну, молчать! Сейчас столкнём!

С кузова горохом посыпался народ…

За полминуты совместными усилиями полуторку оттолкали на обочину, и движение по дороге восстановилось.

С натужным воем моторов мимо ехали грузовики, проскочил, всех обгоняя, виллис с усатым майором, показалась колонна танков.

– Слушай, давай отойдём, не могу я видеть его рожу! – в сердцах сказал Илья Андрею, кивая на раздолбая-водителя, – так и дал бы в рыльник!

Они отошли назад, за кузов, Илья нервно курил папиросу. Андрей снисходительно улыбнулся:

– Да, ладно, не серчай. Это не его машина, он не причём.

Илья сердито посопел, выдул струю дыма вбок, облизнул высохшие губы:

– Тебе хорошо, ты ни за что не отвечаешь, сам по себе. А меня назначили командиром всего этого… – он кивнул в сторону нескольких хохочущих девчат, – балагана… мать его! Хотели же, как нормальные люди, взять виллис, да вчетвером и смотаться по-быстрому… так нет же! Навязали этих… хи-хи, да ха-ха! Тьфу! Виллис оставьте, берите грузовик! Взяли… мать их…

Илья ругался и зло сплёвывал, а Андрей, щурясь на тёплом майском солнце, и засунув руки в карманы галифе, наслаждался покоем и какой-то снизошедшей тихой и спокойной благодатью. Рядом ревели и урчали танковые дизеля, лязгали гусеницы, а он стоял, и улыбался: войне конец! И против этого факта меркло всё: и заглохший мотор, и грязь на дороге, и…

Из благостного состояния его вырвал истошный вопль:

– Андрюха!!!

Он разом приоткрыл, прищуренные было на солнце, глаза, и увидел съехавший на обочину танк, из переднего люка которого высовывался чумазый донельзя танкист и который орал благим матом:

– Андрюха!!! Друг!!!

– Пашка!!! – Андрей сорвался навстречу.

Пашка Махалов, а это был он, ловко выпростался из люка и бросился навстречу закадычному другу. Обнялись.

Андрей обернулся:

– Ильюха, смотри, это – тот самый Пашка, что нас с Агнюшей тогда спас! Пашка!!!

Они снова бросились в объятья друг друга.

– Ты куда? – Андрей с восторгом смотрел в чумазое лицо своего товарища.

– Как куда?! В Берлин! Ты же помнишь, мы с тобой договаривались! Помнишь?!

– Да помню! Помню! И я туда же! Я тоже помню!!!

– Ну да! Мы же договорились, что в Берлине встретимся!

– Так уже встретились! – захохотал Андрей, хлопая Пашу по спине.

– Точно, встретились! Правда, до Берлина ещё не доехали! Что, ваш транспорт? – Паша кивнул на стоявший на обочине грузовик.

– Да наш – дали вот… – с легкой досадой засмеялся Андрей.

– Так садись к нам! Вместе поедем! На танке!

Андрей обернулся на Илью, потом снова на Пашу:

– Да я-то со всем удовольствием! А машина? Может, дёрнем, а, Паш?

– Да говно вопрос! Лишь бы был хороший трос! – скаламбурил Пашка, и, надев рукавицы, пошёл сдёргивать буксировочный трос с укладки на борту.

– А трос у нас завсегда! А ну, подсобляйте! – махнул он Андрею и Илье.

Через минуту полуторка, после могучего рывка 500-сильного дизеля, неуверенно фыркнула мотором, и весело затарахтела на радость всем, кто в ней ехал.

– Ну вот, а ты боялась! Андрюха, давай вали уже к нам! – перекрикивая басовитый гул танкового двигателя, проорал Пашка, высунувшись по пояс из люка мехвода.

Андрей обернулся к Илье. Тот в ответ только махнул рукой:

– Да поезжай, конечно! На танке ещё разок прокатишься! От такого не отказываются! Мы тут сейчас потихоньку-потихоньку… У Рейхстага встретимся! Лады?

– Лады! – и Андрей порысил к тридцатьчетвёрке. Пашка, убедившись, что Андрей уже полез на танк, ловко нырнул в свой люк, а к Андрею сверху протянулись сразу несколько рук и разом втянули его на броню. Взревел дизель, и Т-34-85 рывком сдернувшись с места, встроился в общий поток движения, и меся грязь, уверенно попёр по дороге.

У рейхстага было не протолкнуться, и танки взвода, к которому был приписана и Пашкина тридцатьчетвёрка, остановились, не доезжая до Рейхстага, метров за пятьдесят, но Пашка, расталкивая толпу носом своего танка, и ловко объезжая разложенные повсюду костры, всё-таки умудрился протиснуться на танке почти вплотную к зданию Рейхстага. На него орали, матерились, Пашка зычно орал, срывая голос, и матерился в ответ, но упорно продвигал свой танк вперёд. Наконец он заглушил двигатель, и обернувшись, крикнул:

– Слезайте, граждане, приехали, конец! Конечная станция – Берлин, Рейхстаг!

Танкисты, с которыми Андрей уже успел познакомиться, с шутками и прибаутками попрыгали с брони на землю.

– Сейчас умоемся! – Пашка сдёрнул с моторного отсека затрофеенную где-то немецкую 20-литровую канистру: – Андрюха, слей!

И подставил под струю чёрные от масла руки. Танкисты долго мылись, фыркали, Пашка меж делом ещё и успевал давать пояснения своему экипажу:

– Это, парни, тот самый Сталинский сокол! Помните, я вам рассказывал! Летает, как Бог! Мы с ним в воздушном бою участвовали! Он меня на самолёте прокатил, а тут мессеры, ну, короче, я весь переблевался! Два мессера мы тогда с ним сбили, вот!

– Так получается, не вы, а он сбил! Ты то причём? Ты же блевал! – снисходительно отпарировал командир танка, молоденький младший лейтенант Петр Маслов.

– Ну и что?! Я его морально поддерживал! – нашёлся Пашка.

Все захохотали.

– А вот не верите мне, так вот проверьте!

– Чё проверить-то? То, что ты брехло, так это вся рота знает!

– Брехло?! Хорошо!!! Вот сейчас вы и увидите! – Пашка подошёл к Андрею, хлопнул его по плечу, и глядя на свой экипаж, грозно спросил: – я вам рассказывал про тот самый бой? Так вот, помните, кем Андрюха в том бою у меня в экипаже был? – он вопрошающе уставился на членов своего экипажа.

– А вот теперь давайте у него спросим! – он повернулся к Андрею: – ответь, Андрюха, этим фомам неверующим, кем ты был!

– Заряжающим.

– Вот!!! Видите! – возопил Пашка, поднимая вверх палец, – это первый пункт. И заметьте, я не подсказывал, он сам сказал!

Экипаж, подхохатывая, с удовольствием наблюдал за «концертом».

Пашка, возжелав правды и справедливости, раздухарившись, продолжал:

– А теперь, друг мой, скажи… заметьте! – он повернулся к зрителям, – я не подсказываю! Скажи-ка, друг, сколько мы в тот бой переколошматили фашистских танков, а?!

– Двенадцать. Одиннадцать Пантер и одна трёшка. Плюс один тигр. – спокойно сказал Андрей.

– Во-о-о-от!!! – проорал Пашка в восторге, – теперь, черти полосатые, поверили?!

– Что, серьёзно, не разыгрываешь? – стали наперебой терзать вопросами Андрея танкисты.

– Да не, мужики. Я уж не знаю, что там вам Паша рассказывал, но то, что я вам сказал, это – чистая правда.

– Ну, и за это сейчас тоже выпьем! – наводчик, молодой чернявый парень, стал вытаскивать откуда-то бутылки тёмного стекла.

– А всё почему?! – не унимался неугомонный Паша, – у Андрюхи стрелок-девчонка. Пигалица такая маленькая, Агнией зовут, так это, я вам скажу, снайпер от бога! Она-то всю эту шелупонь и укантропупила! Во, девка, парни! Я её после того боя всё к нам, к танкистам звал! Не согласилась! Я, говорит, с Андрюхой на ероплане летаю, и летать буду, вот так! Верно, Андрюха?

И увидев, как изменился в лице Андрей, сморгнул, облизнул пересохшие губы, и встревоженно спросил:

– Андрюх, ты чего? И… это… пигалица-то твоя где?

Андрей сглотнул и отвернулся. Пашка забежал сбоку, заглянул в глаза:

– Неужто…

Андрей молча кивнул. Паша обернулся к своим, махнул рукой:

– Вы это… давайте, раскладываетесь тут, я щас…

Взял Андрея под локоть, отошёл с ним в сторону, серьёзно посмотрел в глаза:

– Расскажи.

Андрей вздохнул:

– Да чего тут рассказывать… сбили нас, попали в плен. Допрашивали, склоняли к сотрудничеству. Ну, мы их, понятное дело, послали, куда следует… Вырвались – Агнюша там фрицев переколошматила без счёту, меня подстрелили, она меня по болоту да по лесу тащила на себе…

Андрей замолчал – вспоминать это было очень трудно, но продолжил:

– Короче, нашли нас. На самолёте прямо в госпиталь. Мне пулю из спины вынули. А ей… а она… обморозилась вся… и… в общем…

Голос его предательски задрожал, и не в силах продолжать, он снова замолчал – комок поднялся к горлу и не давал говорить.

– Померла? – с замиранием в голосе жалобно спросил Паша.

– Не померла, Паша, не померла. Просто улетела. Забрали её.

– Так значит… значит… это всё правда была? Ну, то, что она… ангел… там…и всё такое…

Андрей молча покивал, не в силах продолжать разговор.

Пашка молча и горестно покачал головой, и, вдруг, желая отвлечь друга от тяжких мыслей, схватил его за плечо:

– Вот что! Сейчас мы с тобой… напишем! Вон, смотри, как люди пишут!

И он кивнул на стену Рейхстага. Андрей вздохнул, отгоняя от себя сумрачные мысли, и посмотрел туда же:

– Слушай, а там уже негде писать – вон, смотри, свободного места нет.

Пашка тут же нашёлся:

– А я сейчас танк подгоню! Задом сдам, мы влезем повыше, и напишем!

И он тут же прыгнул в танк, тёплый ещё движок радостно взрыкнул, и обдав всех чёрным выхлопом соляры из патрубков, завёлся.

– Ты куда? – загомонили танкисты.

– Я щас! Андрюха, садись, будешь направлять! – и танк, ворочаясь, как бегемот в болоте, среди заполнявших площадь людей, развернулся, и стал медленно сдавать задом прямо к стене Рейхстага.

Андрей сидел на башне, свесив ноги в люк, командовал Паше:

– Так… так… ещё чуть-чуть… ещё… стоп!

Скошенная корма тридцатьчетвёрки упёрлась в стену. Андрей прошёл по крыше моторно-трансмиссионного отделения и попытался дотянуться до стены. Да, где писать, место было, но скошенная корма не давала возможности дотянуться до стены. Он спустился чуть ниже, встав ногой на выхлопной патрубок. Чёрт, теперь низковато!

– Щас, щас! Андрюха, вот, держи!

Пашка ухватил валявшуюся 200-литровую бочку, и поднатужась, взгромоздил её на корму танка:

– Ну-ка, подсоби! Сейчас мы вот такой шахер-махер сделаем!

Совместными усилиями они уложили бочку между стеной и скошенной кормой тридцатьчетвёрки.

Андрей попробовал ногой бочку – вроде встала устойчиво. Пашка вскочил на броню: