Геннадий Селезнёв: о нем и о его времени

Территория истории

Нацисты появились в Ленинградской области в июле 1941 года, меньше чем через месяц после начала войны, когда мирные советские граждане еще не вполне пришли в себя от самого факта нападения, перехода вражескими войсками государственной границы. У всех советских людей на оккупированных к тому моменту землях от Житомира до Пскова еще звенела в ушах бодрая маршевая песня из довоенного шапкозакидательского хроникально-постановочного фильма «Если завтра война» с боевыми машинами, похожими на фанерные, которая так и начиналась: «Если завтра война, если враг нападет / Если темная сила нагрянет — / Как один человек, весь советский народ / За свободную Родину встанет», а немцы уже брились перед удобными походными зеркальцами у русских, белорусских, украинских колодцев и прохаживались, усмехаясь, вдоль сереньких домов и медоносных лип.

Советские войска пытались остановить и остановили на какое-то время немецкую армаду отчаянными контрударами под городом Сольцы к северо-западу от озера Ильмень и еще в двух-трех местах, но стальная военная машина Гитлера, представленная в передовых частях вездеходными мотоциклами, вывернулась и вскоре была уже в Киришах, под Ладожским озером, и неслась дальше, стремясь неотвратимым гадючьим ударом поразить и неумолимым питоньим захватом окружить и задушить Ленинград. С северо-запада наступали финны. А ленинградцы, не до конца веря в присутствие фашистов у ворот, до последнего размышляли, ехать им в эвакуацию или отказаться и защищать, сколько хватит сил, родной прекрасный город. Пока думали, Ленинград был полностью окружен.

Путь нацистских войск на Кириши лежал через поля и леса, окружающие Чудской Бор. Через полгода здесь началась ответная Любанская наступательная операция Красной армии, кровавая и неудачная. Бои в окрестностях Любани, Чудова, Спасской Полисти, при форсировании реки Волхов оказались смертельно опасными, и до сих пор поисковики ищут здесь и находят погибших красноармейцев под слабеньким слоем почвы и хоронят их на кладбище Чудского Бора, если не найден медальон с документами и нет возможности отправить останки на родину бойца.

— Здесь проходила линия фронта, когда были немцы, — рассказывает Вера Ивановна. — А немцы, пехота, вся моторизирована, все на мотоциклах. И надо заправлять водой эти мотоциклы! Вон тот колодец у дороги, — показывает из окна, — был действующий. Когда немцы тут стояли, они из него всю воду вычерпывали. А как без воды? У нас с мамой была железная бочка, она вон там стояла, и мы старались запастись водой, чтобы хотя бы помыться, сготовить. Вот в этой половине жили немцы, а вон там была кухня, русская печка с плитой, ну, там мы спали уже не пойми как, по-всякому. А здесь, где мы сидим, целая комната немцев была.

Немцы вывезли молодых местных жителей из Чудского Бора и соседних деревень в Прибалтику, чтобы они тут не путались под ногами и не мешали наступать на Ленинград. В Латвии подростков и взрослых женщин из Ленинградской области заставили работать у хозяев за хлеб насущный. У Веры всегда были способности к языкам — и к русскому, и к немецкому, и она до сих пор, когда ей больше 90, может вспомнить некоторые латышские слова. Чтобы не говорить о неприятном — что их, гордых Свободиных (!), куда-то насильно вывезли, что заставляли работать в условиях несвободы, — мать Селезнёва, и о том свидетельствует диктофонная запись, немедленно переходит в мыслях на проблемы любимого сына и этими своими лингвистическими способностями даже объясняет выбор им профессии: «Он хотел быть пограничником, но по состоянию здоровья не подошел. И тогда поступил на факультет журналистики Ленинградского университета. Может, это мои гены — когда я в школе училась, у меня русский и литература были любимые предметы».

Однако литература литературой, а учиться после освобождения и возвращения на родную землю Вера по стопам отца пошла в торгово-кооперативную школу, после окончания которой ее направили по распределению товароведом в бывший финский город Выборг.