Генрих V

22 сентября процессия из руководителей обороны и горожан вышла из ворот и направилась к месту, где на возвышении Генрих восседал на помосте, облаченный в величественные одежды, окруженный членами своей знати, как звездами вокруг солнца. Формальная церемония передачи ключей была проведена с показной пышностью, чтобы показать, кто здесь хозяин. С его хорошо развитым чувством церемонии, впечатление, которое она может произвести на зрителей и участников, и покорности, которую (в данном случае) она может символизировать, Генрих настоял на том, чтобы формальная сдача первого города, который должен был достаться его армии, была проведена с должной помпезностью[274]. Так принимал мятежников их законный повелитель: их нужно было заставить признать, кто в данном случае является хозяином. На следующий день Генрих вошел в город и сразу же отправился в церковь Святого Мартина, чтобы поблагодарить за освобождение этого города от французского владычества.

После этого надлежащее восстановление власти и порядка было завершено назначением дяди короля, Томаса Бофорта, графа Дорсета, капитаном города с гарнизоном из 2.000 человек под его началом. Судя по всему, король относился к жителям с уважением: были изданы приказы о том, что к ним нельзя приставать или плохо обращаться. Тем самым Генрих показывал, что его армию не всегда нужно бояться; в то же время он навязывал строгую дисциплину своим собственным войскам. Но эти приказы были также результатом другой проблемы, которая преследовала Генриха на протяжении всей его военной карьеры во Франции. Он не мог претендовать на звание короля Франции, если позволял своим солдатам обращаться с французами как с врагами. К лучшему или худшему, его поле деятельности теперь было ограничено, как и в дальнейшем в этом вопросе. Хотя он изгнал около нескольких тысяч жителей, в основном женщин и детей, он поступил с ними довольно гуманно, дав им эскорт, когда они уходили в направлении Руана[275]. Но его отношение к ним было ясным. Сопротивляясь ему, они восстали, и хотя он был готов взять под свою защиту и восстановить собственность тех, кто согласился признать законность его правления, те, кто не согласился, должны были ожидать конфискации имущества и изгнания из своих домов. Такими действиями и их оправданием, о котором, как он знал, станет известно в других странах, Генрих надеялся ослабить сопротивление ему в будущем. Если он требовал земли во Франции по справедливости, он должен был действовать по справедливости; это означало действовать последовательно, твердо держа своих солдат в узде, чтобы люди знали, в каком положении они находятся по отношению к нему и к его армии.

Мы уже видели стратегическую и военную важность Арфлера как для защитников, так и для захватчика. В планах Генриха на будущее он имел еще два важных момента, которые следует отметить. Во-первых, город должен был стать для него не только пунктом доступа во Францию, вторым Кале или вторым Шербуром (возвращенным Ричардом II французам [Карлу Наваррскому] в 1394 году), но и местом, которое будет служить базой для хранения запасов и снаряжения, необходимых для армий, которые могут действовать дальше вглубь страны, — задача, которую его расположение в устье Сены прекрасно позволяло ему выполнять. Во-вторых, он должен был стать первым примером новой политики Генриха по колонизации Нормандии — события, которое изменило характер войны, ведущейся во Франции, и обозначило новую фазу конфликта с Францией по сравнению с войной XIV века, которая характеризовалась стратегией военных набегов и, тактикой выжженной земли. Генрих предпринял нечто совершенно другое. В течение недели или двух после падения Арфлера он пригласил английских купцов и тех, например, торговцев вином, чье присутствие было оправдано с военной точки зрения, приехать в город, где им будут предоставлены дома для проживания и места для торговли в обмен на обязательства по постоянному проживанию в городе[276]. Арфлер был слишком важен, чтобы оставаться мертвым городом. Значительное английское присутствие помогло бы оживить его, обеспечить его постоянную оборону, быстрое и регулярное снабжение военных нужд англичан во время кампании, а также способствовало бы созданию английских поселений в Нормандии, которые, как покажет будущее, должны были стать отличительной чертой истории герцогства на ближайшие тридцать пять лет или около того.