Хранитель истории династии. Жизнь и время князя Николая Романова

Русское детство на юге Франции

Князь Николай Романович появился на свет ранним утром 26 сентября 1922 года на принадлежащей его деду вилле Донателло, находящейся в самом центре Антиба, где узенькие улочки города тихо спускаются к морю, а Французская Ривьера плавно переходит в песочные пляжи, омываемые солёной водой Средиземного моря.

Своё имя наш герой получил сразу в честь трёх легендарных предков – своего внучатого деда великого князя Николая Николаевича Младшего, прадеда великого князя Николая Николаевича Старшего[12] и в честь убитого государя императора Николая II, хотя в 1922 году многие в семье всё ещё сомневались в подлинности екатеринбургской трагедии и надеялись на чудо. Не исключением был и Пётр Николаевич, который отказывался в домовой церкви служить панихиды по убитому племяннику. В этой же домой церкви состоялось крещение новорождённого князя. Крестным отцом младенца стал великий князь Николай Николаевич, а крестной матерью выступила бабушка Николая Романовича – великая княгиня Милица Николаевна. Свои поздравления родителям с рождением первенца из Дании прислала императрица Мария Фёдоровна, пожелав малышу «счастья и здоровья». Из Рима с подарками для новорождённого от итальянской королевской семьи приехал наследник престола Умберто[13], принц Пьемонта, будущий король Италии, который войдёт в историю под романтическим именем «майский король», став последним монархом этой страны.

С первых дней воспитанием Николая Романовича занималась бабушка Милица Николаевна, научившая внука говорить и писать по-русски, а также выпускница Смольного института Анна Алексеевна Витковская[14], до революции обучавшая сестёр Романа Петровича. До конца жизни Николай Романович сохранит самые тёплые воспоминания об этих двух женщинах. Любимая бабушка Милица дала внуку ласкательное детское прозвище Микушка, которое навсегда закрепилось в семье. Даже когда Николаю Романовичу уже стукнуло семьдесят лет, его троюродная тётя, княжна Вера Константиновна[15], в своих личных письмах всегда тепло называла племянника «мой дорогой Микушка».

Первые слова, которые юный князь смог собственноручно написать чернилами на тонком листе бумаги под диктовку бабушки, были «Россия» и «Бог». Эти два слова стали путеводными в его удивительной жизни. Глубоко верующий человек, Николай Романович посвятил всю свою жизнь служению своей исторической Родине – России, за которую он никогда не переставал молиться. Позднее листок, на котором были написаны детской ручонкой первые слова малыша, бабушка вставила в рамку и хранила всю оставшуюся жизнь. Уже в наши дни, проживая в Швейцарии, Николай Романович любил показывать гостям своего дома белый лист в рамке, где спустя годы всё ещё отчётливо читались первые слова князя.

Великая княгиня Милица Николаевна оказала большое влияние на воспитание внука. Спустя годы Николай Романович вспоминал: «…я обожал свою бабушку и бегал за ней постоянно. Она следила за моим воспитанием, называя меня “добрым русским”»[16].

Огромное влияние на Николая Романовича оказал Иван Давыдович Потапов[17], денщик его отца, воевавший с ним на Кавказе и позднее ставший управляющим делами Романа Петровича. Потапов не сразу оказался при Романовых. Когда члены российской императорской фамилии в 1919 году покинули Крым, Потапов отправился на Дон, чтобы принять участие в борьбе с большевиками. В 1920 году он с частями русской армии генерала Петра Николаевича Врангеля покинул Россию и оказался в Константинополе, затем через Болгарию и Сербию смог добраться до Антиба. Младший брат Николая Романовича, Димитрий Романович, позднее вспоминал встречу Потапова со своим отцом: «…при встрече Потапов вытянулся в струнку, стукнул каблуком и доложил, что прибыл в распоряжение отца и чем он может быть полезен. Оба сразу же обнялись и расплакались. Так Потапов остался в нашей семье»[18].

Будучи по происхождению терским казаком, Потапов научил Николая Романовича стрелять из ружья, ходить маршем и, как настоящий казак, не оставлять следов во время погони. Вместе они играли в военные игры в саду дома в Антибе. Для краткости Николай Романович называл его просто – Пот. «Кроме повара и двух ясноглазых эстонских горничных, которых я ненавидел за то, что иногда они мешали мне видеть бабушку, был ещё Потапов, его настоящее имя Иван, охранявший дом и нас детей, поскольку мы рисковали быть похищенными, – вспоминал много лет спустя князь свои детские годы. – Он был казак и обучал меня быть настоящим казаком. Своего первого чеченца он убил в 16 лет. Потапов был моим кумиром. Он научил меня народному русскому языку, слова, которые я не должна была повторять»[19].

Удивительно, но, несмотря на то что семья жила во Франции, Романовы использовали исключительно юлианский календарь, а все разговоры велись только на русском языке.

17 мая 1926 года в семье Романа Петровича и Прасковьи Дмитриевны родился второй сын – Димитрий. У Николая Романовича появился друг для игр и забав, поскольку до этого никаких других друзей у мальчика не было. Дети из соседних вилл, в основном отпрыски состоятельных французов, в дом к Романовым не допускались, а двоюродные сёстры Николая Романовича к тому моменту уже подросли, и им просто было неинтересно играть с маленьким Микушкой.

На вилле Донателло на втором этаже располагалась огромная мастерская великого князя Петра Николаевича, которая в шутку называлась «царством деда». Отличный художник, Пётр Николаевич любил часами проводить время в своей мастерской, рисуя картины масляными красками, в основном на религиозные сюжеты. В «царство деда» строго запрещалось приходить незваными гостями, поэтому внуки нечасто попадали в мастерскую, но, когда такой шанс выпадал, Николай и Димитрий сломя голову бежали к деду и с большим интересом наблюдали за его работой. Художественные способности и талант великого князя передались его старшему внуку. Николай Романович уже с детства начал делать большие успехи в рисовании, получая высокую оценку от своего деда, что являлось главной наградой в глазах мальчика.

Однако образ дедушки не столь ярко запечатлелся в сознании Николая Романовича. «…Я не помню лица деда, – вспоминал князь спустя годы. – Я чувствовал его присутствие. Я вижу его руки в пределах досягаемости, маленькое блюдо с нарезанным луком, который он любил. Но я понятия не имею о наших взаимоотношениях, если не считать того, что я называл его “дедушка”»[20].

Про своего отца, князя Романа Петровича, Николая Романович вспоминал следующее: «…отец хранил ностальгию по неудавшейся молодости и жизни, ознаменовавшейся страшной смертью некоторых своих близких. Несмотря на это, он был уже современен по духу, достаточно близок к тому, кем стал я. Его хрупкое здоровье не помешало ему дожить до 82 лет»[21].

Мать, Прасковья Дмитриевна, была как бы на втором плане для мальчика, заняв место после бабушки. «…Что же касается моей матери, то я чувствовал, что ошибаюсь, всегда предпочитая ей бабушку, хотя она была достаточно достойна восхищения, чтобы ничем не выказывать своего недовольства, – вспоминал спустя годы Николай Романович. – Я восхищался её красотой, помню, как гладил чёрный мех, который она носила, чтобы выйти в свет. Она была так молода! Впрочем, позже я обращался с ней как со старшей сестрой и называл её “Дейзи”. Почему “Дейзи”, я понятия не имел, но она всегда смеялась над этим прозвищем…»[22]

В возрасте пяти лет Николая Романовича стали обучать французскому языку, а вот немецкий язык Анна Алексеевна Витковская преподавать наотрез отказалась, хотя владела им в совершенстве. Раны Первой мировой войны тяжело заживали даже в аристократических семьях. Помимо иностранных языков, юноша также изучал историю, русский язык и литературу, математику, искусство и географию, причём по старым картам, где Польша и Финляндия всё ещё находились в составе несуществующей Российской империи. Особенно князя увлекала история. Он взахлёб читал книги о русской армии, рассказы о славе русского оружия, о войнах и судьбах прославленных генералов и адмиралов. Воспитание Николая Романовича было настолько русским, что, по его признанию, он понял, что живёт не в России, а во Франции лишь в шестилетнем возрасте.

Каждое воскресение Николаевичи собиралась в домашней церкви, где совсем ещё юный Николай прислуживал священнику отцу Зосиме в алтаре, подавая кадило. Николай Романович любил вспоминать момент, когда его первый раз привели на заутреннюю службу перед Рождеством. Сначала маленький Микушка умудрился заснуть, но под конец службы был разбужен своей бабушкой, которая понесла внука в гостиную виллы, где собрались многочисленные родственники и слуги, чтобы отметить конец рождественского поста.

Ещё один интересный случай произошёл с братом Николая Романовича – Димитрием Романовичем. В один из воскресных дней роль алтарника досталась Димитрию, и во время богослужения он совершенно случайно вошёл в алтарную часть храма через Царские врата. Это заметил священник, окормлявший семью и приближённых. О столь вопиющем происшествии он сразу же доложил Милице Николаевне и добавил, что «её младший внук либо будет царствовать, либо станет священником». Но ни первого, ни второго не случилось.

Главным праздником в семье была Пасха, на которую в гости приезжали граф и графиня Шереметевы – дедушка и бабушка со стороны матери, а также старые друзья великого князя Петра Николаевича, его боевые товарищи и лица, которые служили при дворе великого князя в России. В это время казалось, что старая Россия вновь воскресала из пепла революций и Гражданской войны, а жизнь в великокняжеской семье вернулась на круги своя. Увы, после праздника гости уезжали, и горькое чувство изгнания возвращалось на виллу Донателло.

Ещё одним важным семейным торжеством было Рождество. Особенно праздник любили дети, поскольку это было время красочной ёлки и подарков. Николай Романович позднее вспоминал: «У нас была традиционная русская ёлка, которая устанавливалась и украшалась традиционно в сочельник. Когда ёлку украшали, мы не могли подойти к ней. Потом после обеда нас с братом собирали в комнате, и мы ждали. И к вечеру все взрослые, дед, бабушка, родители, заходили в комнату, где была зажжённая ёлка, а мы с братом ожидали в другой комнате. Потом звонил колокольчик, и тогда мы могли войти в комнату, где нас ожидала вся освящённая и играющая огнями ёлка, казавшаяся нам огромной. И под ёлкой мы могли увидеть подарки, которые, конечно же, радовали нас. Подарков было много, но не так, как сейчас, в наши дни»[23].

По воспоминаниям князя, после каждой воскресной литургии первыми к кресту подходили дед и бабушка – великий князь и великая княгиня. Следом шли родители, он вместе с братом и прислуга. Но всё менялось раз в год, в День святого Георгия в декабре[24], когда также отмечается день ордена Георгия Победоносца[25] и особенно почитаются кавалеры этой высокой награды. После торжественной литургии первым к кресту подходил повар Иосиф Корженевский[26], кавалер ордена Георгия 3-й степени, получивший заслуженную награду во время боёв в Польше, где он был тяжело ранен. За ним шла бабушка, графиня Ирина Илларионовна Шереметева, которая имела георгиевскую медаль, получив её также в годы Первой мировой войны, когда она служила сестрой милосердия. Дальше всё вновь становилось на круги своя – к кресту прикладывались Романовы согласно старшинству.