Хранитель истории династии. Жизнь и время князя Николая Романова

«Совет воронам не давать уроки орлам»

В сентябре 1939 года в мире началась Вторая мировая война; Италия вступила в конфликт на стороне Германии. Романовы оказались отрезаны от своих родственников во Франции и Великобритании. Фашистское правительство Муссолини не проявляло особого интереса к Романовым, но внимательно следило за их передвижением в Риме и перепиской.

День 22 июня 1941 года потряс Николая Романовича и его отца. По радио они узнали, что немецкие войска пересекли границу с Советским Союзом и без труда продвигаются на восток, к Москве. Позднее Николай Романович вспоминал: «Когда я подрос, я начал понимать, что произошло в России: революция, Ленин, Сталин, все эти ужасные вещи – даже с партийными лидерами, эти фальшивые процессы… Но для меня это все было “где-то там”, “в какой-то стране”. Россия для меня была тем, что мне рассказывали мои отец и дед, а то, что там расстрелы, убийства, – это всё было “там”, не в моём восприятии России. И так оставалось до июня 1941 года, когда немцы вторглись в Россию. С той минутой реакция моя и моего отца изменилась: как они могли?!. С того момента перестал существовать вопрос: коммунизм, Сталин, единственное, что теперь надо, – это выгнать немцев из России, хотя это и называлось Советским Союзом, хотя им и правили безбожные коммунисты. И это меня приблизило к России. Постепенно мой русский патриотизм приблизил меня к настоящей, а не воображаемой России, образ которой создавался по рассказам и воспоминаниям»[52].

Достав и положив на стол карту ещё Российской империи, Роман Петрович каждый день отслеживал, на сколько километров вглубь страны продвинулись немцы. Его, как бывшего военного, потрясло, что вермахт дошёл до Волги, окружил Ленинград и вот-вот вступит в Москву. Роман Петрович, ненавидевший коммунизм, ясно понимал, что никакой свободы и избавления немецкая армия принести не может. Перед ней стояли другие задачи. Князь вместе с сыном следил за всеми новостями, приходившими с Востока, и горячо радовался, когда немецкие войска начали потихоньку, но отступать. Николай Романович вспоминал эти трудные годы: «Мы, Романовы, не приняли ни фашизм, ни национал-социализм. Для нас, как говорят, хрен редьки не слаще. А когда началась Вторая мировая война, ни один из Романовых не был предателем России. Мы следили за информацией с Восточного фронта, переживали за каждый сданный город, радовались, когда отбивали каждое селение. Мы тоже готовы были сражаться. Но только в душе. Других способов у нас, казалось, не было… И к нам никто не обращался. А зря» [53].

Тем временем фашистская пропаганда была озабочена представить Россию в глазах итальянцев как вечно дикую и отсталую страну. В 1942 году в итальянской печати появилась статья про русских солдат, которых называли неотёсанными и грубыми, не умеющими воевать и одерживающими победы лишь благодаря случаю. Особо внимание уделялось битве под Полтавой 1709 года. Газета писала, что сражение было выиграно русскими лишь благодаря жуткому холоду, из-за которого даже вороны замертво падали на поле боя. Эта публикация глубоко возмутила мать князя Романа Петровича – великую княгиню Милицу Николаевну. Она смело написала письмо самому Муссолини, где, в частности, говорилось: «…господин премьер-министр, то, что написано про русских солдат, исторически неправильно. Более того, битва под Полтавой состоялась летом. Совет воронам не давать уроки орлам…»[54] Ответа она не получила, но вскоре ей пришло письмо от итальянского короля Виктора Эммануила III с просьбой больше подобных писем не писать. Милица Николаевна дала слово, что сдержит обещание, но, когда видела в публикациях прессы ложь и невежество по отношению к России, по воспоминаниям внука, не могла удержаться от гнева.

Неожиданно для всех в 1942 году в итальянском правительстве вспомнили про семью Романа Петровича. Причина, по которой фашистам понадобились Романовы, заключается в том, что они являлись потомками покойного короля Черногории Николы Петрович[55]. Нам лишь немного нужно углубиться в историю Второй мировой войны, чтобы понять место Черногории в мировом конфликте.

Королевство Черногория потеряла свою независимость в 1918 году, когда вошла в состав созданного на Балканах совершенно нового государства под названием Королевство Югославия (до 1929 г. официальное название – Королевство сербов, хорватов и словенцев). С 1921 года на престоле страны находился король Александр I Карагеоргиевич[56], получивший в народе титул Объединителя. Стоит отметить, что его мать, принцесса Зорка Черногорская, была родной сестрой Милицы Николаевны, а сам король приходился Роману Петровичу двоюродным братом. После того как Черногория потеряла свою независимость, король Никола Петрович-Негош был вынужден покинуть родину и удалиться в изгнание. Однако часть населения Черногории (в народе их называли зелёными) осталась верна династии и мечтала о возвращении суверенитета для своей страны. Мечты о независимость лелеялись в умах черногорцев более двадцати лет.

В апреле 1941 года итальянские, немецкие и венгерские войска вторглись в Югославию. Спустя несколько дней армия королевства капитулировала. Государство под таким названием прекратило своё существование и было разделено между «победителями». Итальянские войска оккупировали Черногорию, часть Словении и часть Хорватии.

17 апреля 1941 года лидер черногорских сепаратистов Секула Дрлевич[57] объявил о создании Временного административного комитета Черногории. В мае 1941 года комитет был расформирован, после чего был образован Черногорский совет – для содействия итальянской оккупации и создания полунезависимого протектората Черногория. Итальянские власти планировали включить Черногорию в состав новой, Большой Италии, с последующей ассимиляцией местного населения. Лидеры марионеточных государств Хорватии и Албании вообще рассчитывали поделить эту страну между собой и лишить тем самым основания вопрос о статусе оккупированной Черногории. Однако королю Италии Виктору Эммануилу (видимо, под влиянием своей жены Елены) удалось убедить Муссолини создать «независимое» государство Черногория. Королевство Черногория было образовано под контролем итальянцев, когда Крсто Попович[58], один из лидеров черногорских сепаратистов, вернулся из эмиграции в Цетине в 1941 году, чтобы начать управлять движением зеленашей, которые выступали за восстановление черногорской монархии.

Вскоре Черногория была объявлена королевством. На тот момент главой черногорского королевского дома являлся князь Михаил Петрович-Негош[59], и именно ему итальянские власти в первую очередь предложили возглавить созданное марионеточное государство. Князь Михаил после поражения Франции был арестован немцами и доставлен в Германию, где содержался в замке на берегу Боденского озера, куда к нему в 1941 году и пришли два человека – министр иностранных дел Италии граф Чиано[60] и министр иностранных дел Германии Риббентроп[61] – с предложением возглавить оккупированную Черногорию. Но Михаил Петрович-Негош решительно отказался от любого сотрудничества с фашистским режимом, объявив о поддержке своего двоюродного брата – короля Югославии Петра II[62].

Позднее, в 1943 году, благодаря ходатайству королевы Елены Савойской Михаил и его супруга были фашистами отпущены.

Получив отказ от князя Михаила, итальянцы вспомнили, что в Риме проживает князь Роман Петрович, внук короля Николы, которому решено было сделать столь «заманчивое» предложение о принятии черногорской короны. Весной 1942 года в дом к Роману Петровичу неожиданно пришёл министр королевского двора герцог Аквионе и предложил князю возглавить оккупированное государство. Конечно же, Роман Петрович решительно отказался от такого «подарка судьбы», объяснив гостям, что он не черногорец и никаких симпатий к фашистскому режиму не испытывает. В ответ итальянцы определённо заявили Роману Петровичу, что его старшему сыну князю Николаю Романовичу уже исполнилось восемнадцать лет, и он династически совершеннолетний, поэтому вполне может стать новым «монархом» Черногории. «Пойдите и сами спросите сына», – вспоминал Николай Романович реакцию своего отца.

«Я помню, что был у себя дома в Риме. Меня позвал отец и сказал: “Через какое-то время придёт итальянский министр. Он хочет с тобой поговорить”, — рассказывал Николай Романович спустя годы. – Я спросил, чего он хочет. Отец ответил: “Увидишь”. Когда министр появился в доме, я пытался понять, что случилось. Я ведь дружил с его сыновьями. Я подумал: может, я чем-то их обидел и они пожаловались на меня? А он пришёл и сказал: “Черногорский трон в вашем распоряжении. Дайте ваш ответ – согласны вы или нет”. Меня это очень удивило, тем более что отец меня не предупредил. Я ответил “Нет”. Я сказал, что не являюсь черногорцем. Я русский, и Черногория меня не интересует. Поскольку он был министром фашистского правительства, я ему не сказал,

что не хочу быть назначен фашистами. Я никогда не испытывал никаких чувств к фашизму и к гитлеровскому нацизму. Поэтому даже если бы я был черногорцем, я бы отказался»[63].

В то время Николай Романович даже не догадывался, как история с «черногорским престолом» свяжет его с родиной бабушки. Вера в правду были отличительной чертой Николая Романовича, поэтому он никак не мог пойти против своих принципов и взглядов. В 1942 году он совершил мужественный поступок. В Черногории каким-то образом узнали про историю с марионеточным монархом, и фигура русского князя стала очень популярна в этой балканской стране. Позднее, в 1989 году, побывав первый раз в Черногории, Николай Романович неожиданно для себя открыл, что на родине его бабушки его знают и уважают. «Когда состоялось перезахоронение короля Николы в Цетине и я поехал в Черногорию, меня на улицах встречали люди и обнимали, – рассказывал Николай Романович спустя годы. – Помню, ко мне подошёл старый солдат в черногорском мундире и сказал: “Молодец! Ты правильно сделал! Ты настоящий черногорец! Брат, дай я тебя поцелую”! И меня целовали десятки черногорцев, которые говорили, как я хорошо поступил»[64].

Но это будет позже. Тем временем Италия несла огромные потери. Наступил тяжёлый финансовый и экономический кризис. Итальянцы устали от войны, поэтому правительству нужно было решить – выходить Италии из мирового конфликта или продолжать оставаться союзницей Германии. Вскоре выход был найден. В июле 1943 года Большой фашистский совет принял решение сместить и арестовать Муссолини. Эту идею поддержал итальянский король Виктор Эммануил III. 25 июля после аудиенции у короля дуче был арестован. Новым премьер-министром страны был назначен маршал Бадольо[65], который объявил о выходе страны из войны и заключил перемирие с союзниками. Николай Романович позднее вспоминал, что его бабушка Милица Николаевна часто обсуждала с сестрой королевой Еленой арест Муссолини: «Потом, после войны, они много говорили, и королева говорила, что неправильно, что арест был произведён в их доме. Это чисто черногорское понятие: пока ты мой гость в моём доме, я ничего тебе сделать не могу»[66].