Те, кого нельзя называть

Глава вторая

Утро следующего дня началось с собрания. Весь личный состав нашей команды собрался в одном номере, чтобы послушать то, что доведёт учёный. Сам Башкин определённо не выспался, глаза были красные, как у кролика, а лицо бледное. Тем не менее, он энергично ходил туда-сюда по номеру и двигал речь.

— Итак, кое-что узнать получилось. Парень, к счастью, в самом деле, попался толковый, с науками дружит, да и память отличная. Я задавал ему вопросы, попутно листая учебники. Среди учебников попалась и история, в том числе новая. События, понятно, изложены скупо, но достаточно, чтобы понять случившееся.

— Да ты не тяни уже, — поторопил его Коростин.

— Так вот, по календарю сейчас две тысячи семьдесят первый год. Мир альтернативен нашему, больше похож на тот, где жили вы и Дмитрий Сергеевич. В две тысячи двадцать пятом году случилось несчастье. Точнее, даже серия несчастий. Была Мировая Война, обмен ядерными ударами и кое-какие действия войск. Что характерно, мир от этого не погиб, но в процессе было использовано (тут трактовки размытые, но я так думаю) тектоническое оружие. На Земле начались подвижки коры, проснулись вулканы и много чего ещё. Карта материков теперь сильно отличается. Но и это был ещё не конец всего. Окончательно погубили мир и низвели его до теперешнего состояния удары биологического оружия. Некая инфекция, природа которой не описывается в учебниках. Часть населения вымерла сразу: заболел, жар, озноб, бред, а через три-четыре дня в гроб. Вакцина была изобретена, но слишком поздно. Выжили те, кто имел врождённый иммунитет, или же имел счастье не заразиться до получения прививки. Когда волна смертей начала стихать, стали видны новые последствия. Болезнь, если человек заболел, но не умер, приводила к нарушениям в генетике. Иногда это происходило сразу, у человека частично атрофировались кости, нарушалась работа органов, часто повреждались кожные покровы. Но чаще всего срабатывало через поколение. В результате появились те, кого Борис Иванович, местный староста называл правильными мутами. Те, кто, став физически уродом, сохранил человеческий разум. Вроде бы, в Крепости работают над лечением, но пока безрезультатно, а муты, согласно естественному отбору, вымирают, поскольку с таким телом даже в идеальных условиях потомство завести трудно.

— А неправильные? — спросил я, поскольку учёный прервался, чтобы отхлебнуть воды из кружки.

— Через пару лет после разгула эпидемии появилась новая напасть — сумасшествие. Часть людей, что переболели, но не были подвержены видимым телесным изменениям, внезапно начинали сходить с ума, кидаться на окружающих, а потом просто бежали за пределы жилья, скрываясь в лесах и руинах (к тому времени цивилизация была окончательно порушена, так что места им хватало). Поначалу на них махнули рукой, записав в очередные жертвы. Но потом выяснилось, что умирать они не собираются, более того, сбиваются в стаи и нападают на людей. У них тоже начались физические изменения, но другого толка. Помимо потери разума с заменой его на звериный, они отличались необыкновенной живучестью, были всеядны, могли питаться травой, плодами, корой, зерном, а также мясом и рыбой, которые научились добывать. К тому же важным источником пищи стал человек, к каннибализму они относились ровно, тем более что сами уже на людей походили мало. И вот они-то размножаться могли, помимо живучести им была присуща плодовитость, поэтому, собственно, их никак не могут вывести. Кроме того, с каждым новым поколением изменения заходят дальше в сторону живучести. Если правильно понимаю, тот, которого убили мы, — это примерно пятое поколение, поскольку размножаться они начинают в восемь-десять лет. Основная масса обитает севернее, хотя причины неизвестны, есть версия, что им удобнее жить при повышенном уровне радиации. Некоторые на зиму впадают в спячку и так переживают пару самых холодных месяцев. Ну, а поскольку их мозг всё ещё остался крупным мозгом примата, чуть меньше нашего, то и поведение куда сложнее поведения других хищников. Умеют использовать простые орудия, социальны, сбиваются в стаи под руководством сильного вожака. А ещё в их популяциях имеет место вариативность признаков.

— А по-русски? — попросил Винокур.

— Смотрите, всё потомство рождается с большим разбросом признаков, отсюда появляется специализация. Стая сообща добывает еду, но, если кто-то хорошо умеет плавать, скажем, имея перепонки на лапах, то он будет ловить рыбу, другой, умеющий быстро бегать, станет загонщиком добычи, третий будет длинными пальцами выковыривать червяков из дерева, и так далее. А есть те, кто обычно руководит стаей. Такие рождаются редко, но их мутация приводит к образованию огромного мозга. Тут я немного потерялся, но, видимо, там всё дело в костях черепа, пластины не срастаются друг с другом до преклонного возраста, что позволяет мозгу расти неограниченно. Разумеется, несмотря на это, человеком он не становится, просто очень умный зверь. Насчёт псионических способностей учебник выдаёт скупое заключение «не доказано», но фактом остаётся то, что с самого молодого возраста такой умник уже подчиняет себе стаю, направляет её действия, придумывает способы охоты, в том числе и на человека. Стая, получившая такого вожака, множится, как за счёт потомства, так и за счёт привлечения одиночных особей со стороны. Собственно, пятьдесят голов — это некий рекорд, обычно в стае не больше пятнадцати. Само собой, что стаи, управляемые умником, приносят людям наибольший ущерб, а потому умников следует отстреливать в первую очередь. Вроде бы, существуют иные разновидности мутантов, огромного размера активные хищники, вроде львов или тигров, уже совсем не похожие на людей, но в наших широтах такие не водятся. Думаю, их среда обитания — тропики, где имеется достаточно пропитания.

— С мутами понятно, — сказал я. — А в остальном?

— В остальном ситуация следующая: после всех потрясений на территории России осталось не более полутора миллионов человек, которые расселены очень редко, занимаются сельским хозяйством на примитивном уровне. Впрочем, сейчас этот уровень уже не такой примитивный, поскольку сохранились цивилизованные анклавы, именуемые Крепостями. Точное их происхождение неизвестно, но, думаю, это остатки правительственных учреждений, опиравшихся на подземные убежища. Всего на территории бывшей страны шесть Крепостей. Выглядят обычно, как высокие здания, выстроенные из бетона и металла. Они невелики, но основная часть находится под землёй, ходят слухи, что все Крепости соединены между собой подземной железной дорогой, во что я охотно верю. В моём мире и в моё время таковая дорога была. Люди оттуда, именуемые в просторечии крепостными (согласен, странный термин), временами подкидывают остальным цивилизационные плюшки, взамен получая сельхозпродукцию, а также подарки прошлой цивилизации, которые добывают на руинах. Например, металл, особенно цветной. В мире функционируют бумажные деньги, курс которых привязан к куску меди определённого веса, также он выражается в других металлах. Поначалу, вроде бы, даже монеты имелись, в двести граммов металла, но от них, ввиду неудобства, быстро отказались, заменив банкнотами. Заодно, крепостные регулярно пополняют свой генофонд парнями и девками из народа, для этого нужно сдать экзамен и подходить по состоянию здоровья. Такое пополнение в основном служит в силовых структурах. Помимо Крепости, центрами цивилизации служат города, все они невелики, не более пяти-десяти тысяч постоянного населения, большей частью расположенные на берегу реки. Вроде бы, есть какое-то ограничение в количестве населения, но тут мои данные хромают. В городах происходит торговля, там изготавливают ремесленные изделия, там реализуют высокотехнологичную продукцию из Крепости, там есть больницы и школы, там же можно купить книги и оружие. Кроме того, оттуда можно по какому-то примитивному телеграфу связаться с Крепостью, например, запросить помощь против тварей, как сделал, например, Борис Иванович.

— А оружие тоже в Крепости делают? — уточнил я, как-то не вязались примитивные берданки с высокими технологиями.

— Почти всё оружие изготавливается в городах, качество у тех ремесленников соответствующее, хотя станки и материалы большей частью получены от крепостных. В самой Крепости делают высокотехнологичное оружие, которое обыватель может купить только с разрешения и за бешеные деньги, да ему оно, по сути, и не нужно. Для охоты куда больше подходит берданка большого калибра. Патроны, кстати, тоже большей частью кустарные, даже капсюли и порох изготавливают на месте, хотя качество не сравнить с крепостными. Большинство крестьян использует оружие, чтобы отгонять мутов, не давая им сожрать урожай или задрать скотину, патроны дороги и расходуются крайне экономно, гильзы перезаряжаются много раз. В городах есть фортификации по периметру, там стоят даже пулемёты и простые пушки для защиты от нашествий. Их, как правило, покупают в Крепости за счёт общины, часто даже в кредит с расчётом в течение пяти-шести лет.

— А с географией что? — спросил Коростин.

— Вы бы удивились, но я сам видел новые карты. Например, реки Волги сейчас нет, как и Дона, Камы и ещё многих. После подвижек земной коры образовалась складка, в которой протекает одна большая река с множеством мелких притоков, которую так и называют, Большая. Река судоходная, поскольку все плотины были снесены движениями земли. По реке осуществляется доставка товаров, селяне отправляют дань в Крепость, наконец, просто рыбачат, поскольку рыбы в ней просто огромное количество. На юге река разделяется на два рукава, один, больший, течёт в Чёрное море, второй, меньший — в Каспийское. Последнее тоже изменилось, посреди него поднялись горы, отделив около трети, а треть эта сейчас быстро пересыхает. Зато там добывают соль, которую перевозят на баржах по реке.

— Блин, я слушать устал, — пожаловался Винокур. — Как ты умудрился столько из пацана вытащить?

— Это ещё не всё, кроме того, основным источником всё-таки послужили книги. Так вот, наша задача на сегодня — убить умника и, по возможности его стаю. Потом, когда пристань заработает в прежнем режиме, дождёмся кораблика, сядем на него и поплывём на север. Там высадимся на нужной станции, после чего отправимся в Крепость, что на месте снесённой Москвы. Ну, а дальше — дело техники.

— А что если упомянутый ведьмак всё-таки явится? — спросил я.

— Ну, явится и явится, — безразлично ответил учёный. — Разве плохо ему, если мы его работу сделаем? Наоборот, завяжется контакт, проще будет с Крепостью связаться. Кстати, Дмитрий Сергеевич, а как вы догадались, что ведьмак — это охотник на мутантов? Я это ещё вчера заметил, но спрашивать не стал.

— В моём мире был один писатель, польский, он написал серию романов о ведьмаке, это такой человек, тоже мутант, сильный, быстрый, сведущий в магии, который бродит по миру и убивает монстров за деньги. Видимо, наш мир был похож на этот, а те, кто организовывал Крепости, тоже читали фантастику и обладали чувством юмора. Название закрепилось в народе, а источник теперь уже никто и не помнит.