Пастырь крови

- Люсси, что ты тут делаешь? Неужто клиентов нет сегодня? – спросила черноволосая стройная девушка, чью точёную фигуру, утянутую в алое платье, не может скрыть и серая накидка.

- На неделю был наложен запрет, - покачала головой высокая леди, почесав рыжий волос, обрамляющей её белоснежный округлый лик. – Пока наш город стал местом приёма столь достопочтенных гостей, нам запрещено давать любые услуги.

- А кто владеет «Красным фонарём» в вашем квартале?

- Иподиакон Арентино. Он сказал, что лично выпорет и отдаст на истязание инквизиторам молодых особ, которые решат заняться делом.

- Тебе хоть денег дали?

- Да какой там, - с обидой махнула жрица любви, - он сказал, что мы сами заработаем. Ты знаешь, я не гордая, нашла подработку у семьи Флорентинов, помощницей уборщицы. Но Арентино свиньёй оказался. Говорил, что «деньги Церкви – останутся у неё. Вы тут не на казённом содержании, а дабы мерзким блудодеянием своим не давать буйства плоти и не порождать насилие. Зло меньшее».

Третий участник разговора появился довольно неожиданно. Он буквально подлетел к дамам, толкнул одну из них кольчужными рукавицами и закричал, приковав к себе взгляды многих людей:

- Что вы тут ошиваетесь?! – гневно фыркнул рыцарь. – Пошли вон, рабыни страстей! Святые епископы не должны даже созерцать то, что вы есть.

- Думаете, что они осквернятся? А ничего, что у меня в борделе едва ли не все младшие церковнослужители побывали! И епископы не знаю о нас?!

- Тварь! - его рука со звоном металлических колец занеслась, чтобы сокрушить лицо нежного «цветка», которая резко зажмурилась. – Не смей наговаривать на праведных!

Этиен не мог смотреть на то… один взгляд на то, что несчастную беззащитную девушку станет мутузить «центнер праведности», вызывает подавленный бунт. Ей никто не поможет… это ведь сам рыцарь – следователь, судья и палач в одном лице, вооружённый не только мечом, но и тупым фанатизмом. Люди и немногие гномы лишь созерцали на то, как её ударят, а потом возможно и челюсть сломают. Что-то странное взвыло у сердца парня, сжалось, когда он посмотрел в насыщенно-зелёные глаза восхитительной особы, чья красота осквернена чистым ужасом.

- Стой! – вмешался идущий на Собор, робко шагнув вперёд, не зная, что будет делать… это вызвало оживлённый интерес у смотрящих на это, а рыцарь готов был испепелить взглядом несчастного юношу.

- Ты смеешь останавливать десницу святую!? – опустил руку мужчина и тут же обхватил рукоять скрамсакса.

- Я – инспектор Инквизиции, - осторожно заговорил Этиен, думая, за что можно зацепиться в немногих словах… и нашёл, ибо как говорил один из кардиналов – «Виновных не существует, есть разные степени вины». – Почему ты хочешь её ударить?

- За слово своё она должна поплатиться, ибо очерняет праведных! Ты что-то имеешь против?

- Но ведь в Завете говорится – «Не говори: «я отплачу за зло»; предоставь Господу, и Он сохранит тебя», - он только хотел сложить руки на груди, но вспомнил, что это неподобающая поза для общения с рыцарем, но вот напор было не установить. – Простите, господин, я вынужден доложить квартальному инквизитору о том, что рыцарь пренебрегает словами из Завета. Помимо всего прочего, как говорит Писание, что надобно удалить ярость.

- А-а-а, - махнул рукой рыцарь, не желая больше грузить голову… душа из ярости пришла в порядок. – Мне больше нет дела до этого. Пусть только эти шлюхи спрячутся и больше носу не суют!

Воин отпихнул девушку, громко крикнув:

- Уйди, блудница!

Этиен собрался идти дальше, чувствуя облегчение. Ему удалось остановить насилие, и это хорошо. Он шагнул в сторону, услышав слабый голос, но не стал обращать внимания на него:

- Спасибо тебе.

Спустя полчаса продвижения, пройдя ещё одно охранение, состоящее из воителей, он оказался на большой просторной улочке. Пред высоким собором, чьи острые чёрные шпили, украшенные серебряной отделкой, изумительной лепниной и витражами, щекочущим небеса, собралось неисчислимое количество народу. Мужчины в дорогих синих и чёрных кафтанах с шаперонами, дамы в пышных и роскошных платьях. Всё шумит и «кипит» - ухо ласкает и перезвон молотков, и грохот колёс, переговоры людей и крики торгующих. Здесь и стража выглядит цивильнее, и люди счастливее. Этиен с придыханием смотрел на заострённые золотистые лики остроухих, шаркающих шёлково-вельветовыми мантиями и коренастых приземистых гномов в толстых парчовых дублетах. Видит он тут и многочисленных гостей со всего известного мира, одетых в зелёные, лазурные, белые, жёлтые и красные одежды, разукрасившие серый город непривычной россыпью цветов.

Справа его ухо поймало ещё один разговор:

- Вы слышали новость? Для церквей освятили ещё одну партию серебряных сосудов? И знаете где?

- Так где же?

- В озере омовения святых сосудов! Говорят, что они отправятся в богатую епархию, которая заплатила подать в два раза больше остальных. Даже диоцезу отказали в этом.

Озеро омовения святых сосудов – святой водоём, освящённый Ангелами Творца. По легенде, во время, когда сюда пришли слуги Церкви ради проповеди среди язычников, вспыхнула страшная чума. Эльфы, люди, гномы, орки – болезнь не щадила никого, народ падал как трава на сенокосе. Пророк Латикон молился три дня и три ночи в Лесу святых проведений и ему явился ответ от Единого – Его «слуги» принесли благоволение на озеро к юго-западу, и велел, чтобы окунались туда. Исцелённые язычники обращались в веру, а чувма вскоре прекратилась. Латикон получил ещё одно повеление – омыть сосуды, с которыми твориться таинство, чтобы освятить их.

Церковь за долгие года не смогла поставить на монетный поток доступ к этой святыни для тех, кто жаждет исцеления, ибо каждая попытка оборачивалась провалом, но вот омовение сосудов для епархий вне Государства совершается самим Понтификом и за особые заслуги. Так же доступ к озеру, с целью омыть посуду для таинств и богослужений, имеют и архиепископы территориальных диоцезов.

В Церковном Государстве нет славных феодалов, гордо правящих вотчинами, нет дворян, управляющих землями от имени короля. Вся страна разделена на диоцезы, где священство обличено полномочиями государственной власти. Аббатства и скиты образуют отдельные территории, которыми правят сами монахи. Все архиепископы и аббаты образуют Святой территориальный синод, который правит страной вместе с Понтификом.

Пройдя ещё пару метров, идущий на Собор увидел, как в окружении «закованных» в сталь воинов, стоит высокая фигура. Её золотые одеяния, поверх белоснежного хитона, расшитые узорами и символами, говорящими о статусе. На голове подобие короны, сверкает россыпью драгоценных каменьев. Как только он увидел статного старца, то тут же сорвался к нему, чуть не налетев на обнажённые мечи.

- Стоять! – рявкнули воины, приготовившись рубить.

- Это мой ученик, - приказал архиепископ, – пропустите его, - чуть хриплый голос заставил оружие быть убранным.

- Благословите, владыка! – в почтении склонился Этиен, протиснувшись сквозь кольцо рыцарей.

- Бог благословит! – воскликнул мужчина и возложил на него руки.

Все с изумлением смотрели на то, как кто-то подошёл к самому архиепископу. Мало того, что народ старался обходить кольцо рыцарей за несколько метров, чем уподобился реке, обтекавшей камень, так ещё и не поднимал взгляд в присутствии «духовного учителя народа». Архиепископ – верховный судья, распорядитель имущества и законодатель в своём квартале, епархии или диоцезе, распоряжающийся судьбами как то полагает истинному посреднику между Богом и людьми. Его любят, боятся, уважают, чтут и ненавидят, но никто не смеет перечить, никто даже и не думает что-то сказать против их толкований и изъяснений Писаний.

- Помню, как ты ещё мальцом бегал в церкви святого Маврикия и помогал благочестивым прихожанам, - постукивая посохом, зашагал Лаодикий, другой рукой держась за символ с двумя распахнутыми крыльями на груди, отлитый из золота.

- Да, я тоже это помню, владыка, - холодно вспомнил Этиен о тех временах, когда он рвался в Орден Света. – Помню, как и вы, мне тогда помогли буквально выжить. Спасибо вам огромное. Благодаря вашему заступничеству, милости, я смог протянуть пару зим, не протянув ноги. Ну и секретарь суда на меня обратил внимание, потому что вы за меня слово в суде замолвили.

- Это дела Господни. Помощь бедным – богоугодна, сын мой, - улыбнулся архиепископ. – В конце концов, ты встал на дорогу праведную. Идя путями исполнения заповедей, ты преуспеешь в благочестии. Теперь ты – инспектор, и пропитание твоё будет лучше.

- Да, отче. А помните, как вы подарили мне камзол из кожи василиска и с отделкой из грифоньих перьев? Вы же… представляете насколько это дорого?

- Конечно, - улыбнулся Ладокий. – Я ведь знал, как ты чаял получить подобную вещь, как только увидел её у купца-эльфа.

- Спасибо вам огромное, владыка, - благодарственно произнёс Этиен, вспоминая, как он потом хвастался камзолом перед другими помощниками секретаря. – И спасибо, что сдобрили эту помощь корзиной с едой и Ларсом.

- Всё творимое – по заветам Церкви!

- Я хотел спросить вас, когда мы будем на Соборе, владыка?

- Этиен, сын мой, - с теплотой воззрел на ученика сановник, погладив бороду. – Не серчай, ты не можешь присутствовать на Соборе.

- Почему? – смутился слуга Инквизиции, стараясь не поднимать головы в присутствии архиерея, как и призывают в своих наставлениях праведные.

- В последний час ужесточили правила присутствия на Соборе. Отцы опасаются, что на него могут проникнуть агенты Лютора и поэтому там будут лишь высшие саны Церкви и санкционированные писари, дабы составить стенограммы.

- В чём вообще заключается эта ересь?

- А ты не смутишься душой, услышав сие?

- Нет, отче.

- Ну слушай, - лик священнослужителя стал мрачнее грозовых туч. – Презрев заповеди Господа, данные нам через пророков и святых, он сказал, что благое служение священства не требуется. Он говорит, что мы – не посредники между Господом нашим и мирянами. Проповедует он те ереси, что можно спастись верой исключительно, дела не нужны, что церковь не должна быть богатой, что много развратных и похотливых служителей Церкви. Говорит он и ту ересь, что Церкви надобно нищей быть, а индульгенции – вообще наветы «ангела гибели», - притопнул от злобы архиепископ, аж люди подпрыгнули и попятились. – И что гнуснее всего, говорит он, что можно таких тварей, как огры, орки и гоблины, если же они отвернуться от языческих богов и уверуют в Господа, можно вводит в Церковь к санам священным.

- Ох, ужас! – воскликнул Этиен, вспоминая, что Лютор покусился на всё то, что ревностно и строго хранила Церковь. – Надеюсь, всякий здравомыслящий решительно отвергает этот бред?

- Поговаривают, что епископ Аксонский впал в ересь Лютора. Он прочёл его «Сотню тезисов» и «Против роскоши священства», и признал за ними правоту. Снял с себя сан, и превратился в обычного еретика.

- Как я понимаю, отче, это не более чем противные и злокозенные слухи?

- Конечно же это сплетни, которые распространяют скрытые еретики. Вон-а, - архиепископ наклонился к уху «ученика». – Вчера в покаянном монастыре инквизиторы выявили с помощью благого огня пару послушников, которые восприняли ересь.