Широка страна моя родная

Прибрежные воды полуострова Камчатка, 20 год, 06 месяц, 06 день, суббота, 12:35

Для тех, кто не знаком с первой частью моего повествования, пожалуй, всё же стоит рассказать, кто мы, настолько отважные, что первыми пересекли целый океан на Новой Земле.

Позвольте представиться: Колесов Николай Валерьевич, судовладелец каспийского баркаса «Удача». Родился в 1969 году в городе Миасс Челябинской области, где жил до мая 1988 года, когда призвался служить в охрану жутко секретного городка, получившего позже название Межгорье. Это неподалёку от дома, вблизи от башкирского Белорецка. Потом три года служил там же прапорщиком, а после развала Союза попал под сокращение и был вынужден вернуться в Миасс, где занялся торговлей запчастями к грузовикам «Урал».

В начале июля 1996 на дороге Уфа — Белорецк, неподалёку от того самого Межгорья, подсадил странного попутчика-старичка, поведавшего мне очень любопытную историю. Иван Андреевич Данилов, как оказалось, не просто знал моего покойного деда, а вместе с ним выводил технику из Порт-Артура в 1949 году. Техника выводилась в никому не известный посёлок Кузъелга в уральских горах, где располагались лагеря с заключёнными и велись какие-то непонятные засекреченные работы.

Как оказалось, техника переправлялась через созданную одним из помощников Николая Теслы установку в другой мир, являвшийся то ли иным измерением, то ли другой планетой. Большинство солдат, прибывших вместе с Иваном Андреевичем из Порт-Артура, тоже переправили в Новый Мир, но мой дед не попал в их число, поскольку в конце 1944 угодил на полгода за решётку из-за опоздания на работу. А Данилов занимался охраной суперсекретного объекта до 1959 года, пока сам не отправился «за Стену». Но с дедушкой им довелось увидеться ещё раз. После аварии на химкомбинате «Маяк» дед участвовал в ликвидации её последствий, а технику после окончаний работ также через Кузъелгу забросили в Новый Мир.

В 1982 году связь между колонией СССР в Новом Мире и Союзом прервалась: кому-то из руководства проекта очень не хотелось, чтобы полученные в колонии медицинские препараты, ускоряющие регенерацию тканей и дающие омолаживающий эффект, законсервировали правление «геронтократии» в Политбюро. Последовавшие затем перемены привели к тому, что в руководстве страны и спецслужб, курировавших проект, не осталось людей, посвящённых в эту тайну. Впрочем, и в лучшие-то времена их было всего несколько человек.

Несмотря на то, что за 20 новоземельских лет в Новом Мире удалось создать достаточно мощную промышленную базу, в последующие 12-13 стал прослеживаться опасная тенденция: техника и оборудование старели и выходили из строя, а многое восстановить и отремонтировалось не представлялось возможным. В первую очередь — сложные приборы и агрегаты, изготовленные с использованием электроники. Ситуацию усложняло то, что средствами радиоразведки выяснилось: Новый Мир активно колонизируется кем-то ещё. Предположительно — американцами, столкновение с которыми без поддержки со стороны метрополии могло иметь для советских переселенцев самые печальные последствия.

И тогда руководство «советской колонии», воспользовавшись законсервированной старой установкой для перехода, забросило на Старую Землю Ивана Андреевича, задачей которого было восстановление связи со Старым Миром. Так я оказался причастным к этой тайне.

Нам удалось выйти на руководство ФСБ, проявившее осторожность и решившее выяснить все обстоятельства заселения Новой Земли. Мало того, что была раскрыта сеть вербовщиков и точек перехода в Новый Мир, нас с Иваном Андреевичем привлекли к операции, в ходе которой требовалось разобраться с реалиями колонии, заселяемой международной организацией, известной как Орден. И лишь после этого, добравшись до «советского континента», восстановить связь между колонией экс-СССР и Российской Федерацией.

Нас готовили к заброске целых три года, и незадолго до перехода я встретился с девушкой, на тот момент заканчивающей учёбу в Военном институте иностранных языков. Наш бурный роман едва не сорвал операцию, но всё завершилось благополучно: я, моя жена Наташа и Иван Андреевич, взявший для конспирации мою фамилию и проходящий по всем документам как мой двоюродный дед, перешли на Новую Землю.

За полтора года (по новоземельскому календарю) я успел легализоваться как предприниматель, а также построить судёнышко, на котором в первом же рейсе мы трое, сопровождающий груз представитель Протектората Русской Армии Семён Маркович Райзман, а также шесть членов экипажа «пропали» вместе с моим баркасом.

Появление в числе «пропавших» Райзмана было прогнозируемым. Этот человек пользовался доверием руководства Протектората, выполняя поручения по обеспечению ПРА техникой «из-за ленточки». И именно его Михаил Демидов, глава Протектората, направил своим представителем, узнав от Ивана Андреевича, с которым старик сталкивался ещё в Кузъелга-лаге, о существовании «советской» колонии.

Экипаж баркаса «Удача» составили бывшие моряки, специально присланные мне в помощь ФСБ. Но поскольку их заданием было выполнение моих поручений, ни один из них, включая капитана Вадима Осинцева, о нашей конечной цели не знал.

Во время плавания мы нашли остатки пропавшей два года назад экспедиции Семёна Дежнёва. Этот житель Новой Одессы, разбогатев на контрабанде, построил моторную яхту, на которой в 17 году совершил плаванье на северо-запад континента. На следующий год его яхта «Анадырь» снова отправилась в плавание, из которого не вернулась. Как выяснилось, экипаж судна потерял 2/3 состава из-за болезней и несчастных случаев и был вынужден провести почти два года на открытом Дежнёвым острове посреди океана. Мы помогли людям Дежнёва отремонтировать «Анадырь», и теперь они шли вместе с нами. Сначала на восток до побережья «советского континента», а теперь на юго-восток, вдоль полуострова Камчатка.

«Удача» — сама по себе плавсредство неторопливое. Теперь же нам предстояло идти вдоль неизвестного нам побережья. Поэтому от вулкана Острая Сопка к вечеру мы продвинулись всего миль на двадцать пять, выискивая место для якорной стоянки: идти ночью в здешних водах было страшновато, несмотря на радар и эхолот. Берег изрезанный, время от времени водная гладь топорщилась драконьими клыками скал или бурунами спрятавшихся под тонким слоем воды камней.

На якорь встали в небольшой бухточке с крошечным пляжем, окружённой крутыми почти безжизненными склонами окрестных гор. И здесь впервые после встречи с экспедицией Дежнёва позволили себе по чарке вина. За то, что океан остался позади.

Ночью усилился западный ветер, но берега бухточки хорошо прикрывали нас от него, и о поднявшемся на море волнении говорил лишь зыбь, плавно качавшая суда.

Зато наутро «Удача» и «Анадырь» просто летели на юго-восток, к мысу Огненный, за которым нам предстояло поменять курс, чтобы выйти к заливу возле «пятки» полуострова Нога. У нас подходили к концу запасы питьевой воды, а заходить в залив Сухой, примыкающий к пустыне, Дед не советовал: воды в пересыхающих речках, впадающих в этот залив, могло не оказаться, и нам всё равно пришлось бы идти к Ноге, но с ещё меньшими запасами на борту.

Вулкан Крайний после Острой Сопки не впечатлил. Ну, конусообразная гора со срезанной вершиной. Ни дыма, ни пламени… Хотя, конечно, я знал, что даже самые активные вулканы не извергаются постоянно.

— Это ты просто под пепел от него не попадал! — рассмеялся над моими разочарованиями Иван Андреевич. — Ребята, исследовавшие это побережье, не успевали палубу от пепла чистить, когда вдоль оконечности полуострова шли…

Впереди было больше двух суток в открытом море, прежде чем мы наконец-то ступим на берег континента, вдоль которого идём третий день.