Тени старого мира

* * *

Рина разобрала на части и методично смазывала части выданной ей Сынами штурмовой винтовки. Лицо ее отражало максимальную собранность.

Босой сидел на кровати напротив, пытаясь сконцентрироваться на интерфейсе. Стремительно развивающиеся события так и не дали ему возможность полноценно разобраться в уже достигнутом прогрессе и в том, куда развиваться дальше.

Для тихой охоты на чудищ инструментов стало хоть отбавляй. Сейчас он смело бы взял в руки ядовитого тритона и пошел в атаку на четвертый уровень логовища крыс, но ни стойкость к ядам третьего уровня, ни калькулятор вероятностей, ни четвертый уровень стойкости не давал преимущества в схватке с новыми хозяевами планеты, особенно матерыми и готовыми к серьезному бою.

Две недели назад, впервые вступив в прямое противоборство с гррахом, ловчий воспользовался эффектом неожиданности и способностями Ласки, но и тогда проиграл, лишь чудом оставшись в живых.

Решение не приходило. Даже если прямо сейчас распределить все запасенные параметры, понадобятся недели тренировок, проб и размышлений, чтобы освоить новые возможности.

Устав таращиться внутрь себя, Босой искоса взглянул на Рину. С момента разлада они почти не разговаривали, хотя девушка и не проявляла как-то своей обиды.

Охотница заметила взгляд, как будто ждала его с момента, когда они вместе заставили Зою с Лаской уйти из гарнизона на ферму к Бурому и остались в комнате одни.

— Что смотришь? Я знаю, что ты скажешь. Что я могу и должна уйти? Что обычном человеку нет места среди титанов? И по-твоему, я должна струсить? Или поставить свою жизнь выше общей цели?

— Смазку.

— Что смазку?

— Я жду, когда ты закончишь, чтобы попросить у тебя немного оружейной смазки. Мне-то ни огнестрела, ни смазки так и не выдали.

Рина бросила в него масленкой и некоторое время раздраженно молчала.

— Вот этой рукой, — она показала правую раскрытую ладонь, — в пятнадцать лет я впервые зарубила взрослого мужчину. Нам дали бой несколько поселков сразу. Их воины не могли сравниться с нашими, но были хорошо вооружены и мотивированы. Их вел мудрый командир. Несколько врагов зашли во фланг и смяла его внезапным ударом. Я находилась в группе стрелков, в основном женщин и подростков. Мы оказались лицом к лицу со смертью. У меня единственной был меч.

Последняя деталь автомата, сухо щелкнув, встала на место. Рина вставила магазин, сняла и отставила оружие в сторону, к стене. Из вещмешка она выудила громоздкий пистолет, для ближнего боя, и начала его разбирать.

— Думаешь, я девчонка вроде Зойки или потаскухи Ирмы? Что я, сидя у печки, по вечерам вышивала крестиком, а потом на сеновале с подружками обсуждала, как вчера на берегу реки целовалась с горячим красавчиком из соседнего села, и как он запустил мне руки под подол, а я влепила ему пощечину и убежала, хотя саму едва держали ноги, так хотелось остаться?

— Посмотрел бы я на того храбреца, что задрал бы тебе подол.

— Ну ты же задрал.

— Я уже извинился.

— Ладно, забудь. Даже если бы и нашелся такой храбрец, я бы может и с радостью его поцеловала. Вот только вместо шитья у печки я по вечерам учила северные диалекты казахского и китайского, а по ночам училась стрелять из лука на звук или отсыпалась перед ранним выходом на охоту.

Босой понимающе хмыкнул.

— Чтобы глупые девчонки могли обсуждать на сеновале горячие поцелуи, кто-то должен ходить на охоту. И учить северные диалекты.

Уже пару минут боровшаяся с затвором пистолета Рина наконец отсоединила его и подняла взгляд на ловчего:

— Вот поэтому я и останусь драться. Потому что кто-то должен.