Без очереди в рай

— Вот как… интересно, — произнес Тесалов, что-то явно про себя прикидывая. — Хм. Ты знаешь… впрочем, ладно, это подождет, — оборвал он сам себя. — Я могу забрать твои бумаги?

— На здоровье. Прихвати тогда еще и это, — протянула я ему последний из моих листов. — Последки по компьютеру надыбала. Здесь еще полсотни наших пациентов — не пугайся так! — пока вполне живых. Тоже, как ты понимаешь, люди пожилые, тоже все по нашим данным одинокие — тот же самый контингент, короче. Если я ошиблась — что ж, волноваться нечего. Ну а если почему-то в данной группе вдруг приключится мор… — Я нарочито безразлично повела плечами: — Поживем увидим, словом.

— Добренькая ты.

Я возражать не стала… да и то: а что тут возразишь?

Тесалов отложил бумаги, повторил:

— Интересно. В чем-то даже очень даже интересно, особенно в конце. Откуда ты узнала о квартире охранника Басмаева и о риэлтерской шарашке самого Басмаева?

Вопрос был неудобный.

— Как тебе сказать… — Ссылаться на сестренку я не собиралась. — Я же как-никак среди людей живу. Здесь что-нибудь услышишь, что-то там узнаешь… Всё по случаю, короче говоря, — объяснила я не слишком вразумительно. — За достоверность тем не менее ручаюсь.

Странно, но Тесалов не настаивал.

— Предположим. — Юрий глянул на часы: — Время пока терпит — относительно. Проверим-ка твою гипотезу на прочность. Для начала: с нашей химией я, в общем-то, знаком, а в гражданской фармацевтике почти не разбираюсь. Об одном конкретном случае ты мне м-м… нафантазировала, хорошо. А вообще — насколько сложно умертвить больного медикаментозно, да еще и так, чтобы потом никто не докопался?

— Для врача, который знает пациента? Не вопрос. — Я усмехнулась, кое-что припомнив: — Достоверный эпизод из жизни — для наглядности. Я тут давеча клиента чудом из задыха вывела. Обследовался, понимаешь, человек в приличной вроде клинике, диагноз там ему поставили, лечение при выписке назначили. У мужика серьезная гипертония и хронический бронхит с мощным обструктивным компонентом — почти что астма, проще говоря. А добрый доктор на подъем давления ему анаприлин в таблетках прописал. Ну, пациент его и принял, разумеется. А у этого анаприлина, видишь ли, есть одна побочная особенность: он лихо вызывает бронхоспазм, то есть приступ той же самой астмы. То есть от давления таблетку принял человек — и пошел чехлиться от удушья. Улавливаешь юмор ситуации? И ведь это только добросовестное заблуждение, врачебная ошибка, в крайнем случае халатность, словом — ерунда. Подумаешь, коллега свой диплом на барахолке прикупил, с кем не случатся! А теперь представь, что можно сотворить с больным сознательно, с вполне конкретной целью. Ты хочешь, чтобы я нафантазировала м-м… предметно?

— Да, и желательно — доступно.

— Попытаемся. Исходим из того, что мы имеем дело не с умеренно здоровыми людьми, а с теми, у кого в анамнезе два-три хронических заболевания. Возьмем такой пример…

А дальше — извините.

Допускаю, тема в чем-то даже увлекательна, пускай и не для всех, и всё же эту часть беседы я, пожалуй, вынесу за скобки. Согласитесь, не вполне этично тиражировать рецепты практически недоказуемых умертвий с использованием, в общем-то, вполне доступных средств. Я не то чтобы о людях плохо думаю, но… в жизни без того довольно пакостей, не стоит умножать, не так ли? Между прочим, я должна признать: задачка оказалась далеко не тривиальной, тем более без справочной литературы. Давненько же я так не напрягала память, со времен экзамена по фармакологии в Медуниверситете, да еще столь специфически — навыворот. А самое смешное, что иные варианты мне, грешно сказать, изяществом своим пожалуй что понравились; сдается, у меня и в самом деле криминальный ум. При случае попользоваться, что ли? Шучу.

Проехали.

— Я тебя не слишком загрузила? — заключила я.

— Терпимо. По крайней мере, что-то я усвоил… вроде бы, — ответил капитан. — Я так понял, умерщвлять больного непосредственно, в присутствии врача совсем необязательно? То есть можно организовать отсроченную смерть — на день, неделю, месяц, — по желанию?

— Ну, не так чтоб в точности вот так, но… да.

— Иначе говоря, искать прямую связь между посещением врача и смертью пациента не приходится?

— Между официальным посещением врача. Но ты имей в виду, что доктор может навестить клиента и приватно. Тот же самый Рудас, например, частенько практикует частным образом. Пациенты платят, разумеется, но это же не повод, чтобы при нужде их не морить! Кстати, вот тебе и объяснение тех двух старушек в адресе. Одна из них в квартире проживала, а другая в гости к ней пришла, так? Ну и представь себе, что некий доктор Смерть, о визите загодя условившись, пришел с намерением хозяйку приморить. А гостья так или иначе планы спутала — что-то заподозрила, внезапно появилась, что-нибудь еще; не знаю, словом. Вот и пришлось тому в Раскольниковы перепрофилироваться, нервы, надо думать, подвели. Другое дело, что на Рудаса такое как-то не похоже, не в его характере, лощеный он у нас. Ну да всякий человек — скотина с прибабахами… Что скажете, товарищ капитан?

— Что пока вопросов больше, чем ответов. Как, по-твоему, можно реализовать квартиры убиенных пациентов?

— Ты спрашиваешь у меня?!

— А почему бы нет? У тебя пока добротно получается, иногда так даже чересчур.

— Мне сухари сушить?

— Лучше запасись напильником… Так что ты думаешь?

— Послушай, ты всерьез? Юрочка, откуда же я знаю!

— И тем не менее.

Сдается мне, Тесалов отчего-то полагал, что я знаю больше, чем рассказываю. Не слишком-то мне это нравилось, положим… ну да ладно, кто бы возражал — заблуждаться никому не возбраняется. Я вот тоже мало сомневалась, что сейчас мой визави со мной играет втемную — что-то всё-таки ему известно; знать бы — что…

Пока пришлось смириться.

— Всё равно — не знаю, никогда не сталкивалась с этими вещами, — повторила я. — Но не думаю, что это слишком сложно. Большинство людей свое жилье приватизировали, так? Если кто-то не сподобился, квартира числится муниципальной. Значит, вероятны махинации с пропиской. Тогда здесь обязательно милиция замешана, концы искать имеет смысл в паспортном столе. Ну а ежели жилье оформлено как собственность, то всё еще и проще. Как я понимаю, нужно-то всего — паспортные данные больного и нечистый на руку нотариус. То и другое — никаких проблем. Без ведома больного оформляешь завещание, допустим, акт дарения, доверенность какую-нибудь. В наше время, если поискать, для жулья лазейка всяко сыщется… Что скажешь?

Тесалов мельком снова глянул на часы:

— Что время помаленьку поджимает. — Он в задумчивости закурил очередную сигарету. — А если говорить по существу — пока не знаю. Слишком много «слишком», как ты выражаешься. Допуски, натяжки, черт-те что — но ведь, что паскудно, убедительно. Что ж я могу сказать — придется проверять… черт, как не вовремя! Короче, так. Всё это я забрал, — аккуратно сложенные вчетверо бумаги легли в карман тесаловского пиджака, — надо всё обдумать и проверить. Мне нужно пару дней… Да, вот что: кто-нибудь еще об этих документах знает?

Уже и «документы», надо ж!

— Нет.

— Хоть это утешает. Я к тому, что если ты права, то стоит этим документам опрометчиво дать официальный ход, не зная кто еще замешан… как ты думаешь, ты долго проживешь?

— Не думаю. — Причем в обоих смыслах. — Ты допускаешь, что настолько всё серьезно?

— Допускаю. — Юрий не шутил. — А еще я допускаю, что кому-то хочется тебя подставить. Блин, чувствовал же я, что нестыковки в твоем деле могли возникнуть не за просто так!

— Изволь-ка объясниться, — потребовала я.

Капитан темнить не собирался:

— Опять тот пресловутый ложный вызов. Если помнишь, в том подъезде и примерно в то же время умерла гражданка Соловец. Так вот, ты мне тогда сказала, что отсутствовала около пятнадцати минут. Только ты не суетись, твоим словам я доверяю полностью…

— И в чем же дело?

— В расхождениях по времени. Во-первых, ваша старшая сестра, Цуцко, которая тогда диспетчером работала. Цуцко уперто уверяет, что ты отсутствовала около полутора часов. Я списал это на контры между вами, вся «неотложка» в курсе. Баба она в самом деле пакостная…

— Стерва та еще. Но я же…

— Яна, я не сомневаюсь. Скверно то, что есть еще и показания ларечника с приятелем. Я о круглосуточном ларьке на Пражской говорю, ты на вызов мимо проезжала. Ларечник и его приятель говорят, что твоя машина им запомнилась. По их словам выходит, что прошло никак не меньше часа между тем, как ты проехала туда, а затем обратно. Якобы назад ты возвращалась не раньше двух часов. То же время называет и Цуцко.

— Иначе говоря, на основании этих показаний меня бы можно было привязать к убийству Соловец?

— Если бы та смерть квалифицировалась как убийство — несомненно.

Мелочь, но приятно…

— Юра, стоп! Ларек же не работал! Не было там ни внутри, ни рядом никого, я абсолютно точно помню. И вернулась я на базу без двадцати час, одновременно с Калугиным, с водителем моим. И он и я — мы оба на часы смотрели. Более того, Калугин же в ларек за пивом заезжал — и никто в ту ночь там не работал. Он может подтвердить… — И тут я осеклась: — Ох, еханый бабай! Лешка же лежит в реанимации! Автец, подробностей не знаю. Говорят, что дело вроде темное… — Я лихорадочно соображала: — Слушай, капитан, это же бредятина какая-то. Для совпадения это слишком…

— Я не удивлюсь, — мрачновато обронил Тесалов. — А я-то в простоте душевной полагал — это я гадючник ворошу по долгу службы. Во что же ты такое влипла… ладно, риторический вопрос. Всё-таки давай не торопиться с выводами. Сможешь мне помочь? Нужно завтра же скопировать всю базу данных вашего компьютера. Сумеешь это сделать незаметно?

— Не вопрос.

— Отлично. Только, ради бога, больше — ничего, не вздумай что-то предпринять самостоятельно. Я надеюсь на твое благоразумие. Будь более чем осторожна, обещаешь?

Почему бы нет.

— Конечно, капитан.

Я даже и сама почти поверила.

Теперь уже и я взглянула на часы:

— Я так понимаю, темпус фугит?[13]

Было около восьми.

— Да, засиделись мы.

Тесалов подозвал официанта, намереваясь расплатиться. Не скажу, по делу или нет, но удивили меня оба:

Шурик:

— За счет заведения, товарищ капитан.

Юрий:

— Мы знакомы?

Шурик:

— Положение обязывает — с правоохранительными органами следует дружить. У нас так принято.

И Юрий:

— Сам сказал, настаивать не буду. Сочтемся как-нибудь.

Такой вот диалог. Мне почему-то не хотелось делать выводы…

Так, ладно, дальше что? Еще одна глава, не вспомню сразу же, которая по счету. Ах, да…