Без очереди в рай

Удирать ему оно не помешало.

С последним недоделком мне возиться, в общем, не пришлось. Девчоночку я недооценила, характерец у пэтэушницы, пожалуй, был бойцовский. Не она теперь, а этот сукин сын валялся на земле, и девчушка неумеючи, зато с энтузиазмом пинала это напрочь деморализованное дерьмецо ногами.

— Притормози чуток, так дело не пойдет. — Я в итоге всё-таки вмешалась. — Позволь-ка ему встать, — распорядилась я, подобрав с земли опаску. — Для начала, кстати, застегнись, — посоветовала я девчонке — и, угрожая бритвой, пацану: — А ты штаны снимай, забавничек. Кому сказала? Ну!

Незадачливый насильничек от страха пребывал в легком помрачении сознания.

— З-з-зачем? Т-ты что?..

Торможенный клиент.

— Я — как, мудак, — я перешла на рык: — Штаны спустить! Не спустишь — член отрежу! Живо! — Он сломался. — Ниже! До колен! Трусы! Руками не держать! Как всё запущено… Давай-ка мы его слегка подвинем, — обратилась я к девчонке, — к примеру вот сюда, поближе к костерку. Распорядись-ка.

— Я?

— Ну, не всё же мне трудиться, правильно?

— А… а как?

— А пни, как по мячу. Или, если хочешь, стукни по уху.

Упрашивать себя девчонка не заставила — и стукнула, и пнула, и еще добавила вдогонку. Передача получилась очень ничего, мне грешно бы было промахнуться. В круговом прыжке (признаться, для души — не то чтобы пижоня, но уже шаля) я переправила его ногой в тлеющее костровище. А что — а даже артистично, тоби-йоко-гери, право, удался… ну не яйца же ему кромсать прикажете!

Траекторию мне править не пришлось.

А углей там оставалось больше чем достаточно.

— И зачем ты голым жопом на углях сидишь, гордый и красивый птица Феникс? А затем, чтобы все знали, кто я есть — гордый и красивый птица Феникс! — живенько прокомментировала я, игнорируя отчаянный скулеж подонка. — Больше, правда, на паленую ворону смахивает, — подмигнула я девчонке, — как ты полагаешь?

— Гнида он!

— Есть некоторое сходство.

С перепугу выбраться из костровища у него никак не получалось, хоть помогай ему… сам, впрочем, обошелся. Стреноженный своими же портками недоделок, опалив себе не только задницу, но и бока и руки, наконец-то выкатился из костра и теперь, корячась на земле, пытался кое-как одеться. Подвывал и всхлипывал он в равной степени от боли, унижения и страха. А ужо ему.

Достаточно с них всех.

Ноги никому я, если кто заметил, не калечила.

— Бегом отсюда! Все! Бегом!!!

Командно получилось. Удивляюсь, как девчонка тоже не сбежала. Остальные же (я даже допускаю, что не все в сознании, во всяком случае — полном) драпанули, словно тараканы от струи инсектицида. В конечностях они, по крайней мере, путались.

Праздник жизни удался.

— И никакого тебе полового удовлетворения, понимаешь, окромя одышки, — проворчала я. — Измельчала нынешняя молодежь! — Я взглянула на девчонку: — Ну, чего уставилась?

— Простите… — малолетка стушевалась, — а меня вы бить не будете?

— За что? За глупость разве что, — пожала я плечами. — Расслабься, повезло тебе. Всё хорошо, что хорошо кончается.

— Как вы с ними… круто, как в кино! Я думала вы их совсем убьете…

— А надо было? Впрочем, не мой жанр. Ладно, ты не обращай внимания, настроение у меня такое. Я сегодня, как та девочка в песочнице… знаешь этот анекдот?

Девчонка покачала головой.

— А очень просто. Девочка в песочнице сидит и плюшевому медвежонку лапы отрывает. К ней мужик подходит: «Девочка, зачем же ты зверей-то так не любишь?» А девочка встает, отряхивает руки — и к нему: «Знаешь, дядя, а людей-то я на самом деле тоже не люблю!»

Девчонка вежливо хихикнула.

— Вы, наверное, какой-нибудь спецназ?

Угу, спецназ. Спец-нас, спец-вас, спец-всех кого ни попадя…

— Наверное, — не стала я ее разочаровывать. — Тебя как звать-то?

— Настя… Староскитская…

Бывает.

— Ну и как же ты, Анастасия Староскитская, до такой, пардоньте, жизни-то дошла?

— А?

Ясно. Будем проще.

— С этим погодим. — Я деловито прибрала в карман трофейное оружие. — Нам, между прочим, сматываться нужно — не дай бог еще какая шелупень на огонек заявится. Мне лично продолжение банкета ни к чему, — сообщила я, натягивая курточку. — У тебя другие планы?

— Я… можно с вами?

— Отряхнись сперва.

— Ой, извините, да… так лучше?

— В темноте сойдет. Пошли. Держись пока за мной.

Мы благополучно вышли на тропинку.

— Мне в ту сторону, — махнула я рукой. — Ты как?

— Я тоже, по пути, я…

— Ладно, двинулись.

Поначалу она жалась рядом, как испуганная собачонка.

— Расслабься, ночь нежна. — Пэтэушница не поняла, естественно. — Это тоже что-то вроде шутки юмора, — со вздохом пояснила я. — Проехали. Ты лучше объясни, как же тебя угораздило так влипнуть, Настя Староскитская? Ты ведь не законченная дура… вроде бы.

Девчонка отвела глаза.

— Откуда же я знала, что они такие сволочи? Подонки, гады…

— Можешь пропустить.

— А?

— Ты по существу давай.

— А, да, конечно, извините… Понимаете, тот парень, ну, который… которого вы сунули в костер, он вроде бы нормальный был, мы даже с ним… гуляли. А сегодня он позвал меня с друзьями посидеть, потом сказал… они хотели… все… ну, знаете…

Ну, в общем представляю.

— Не жалеешь, что я в это дело влезла?

— Что вы, нет!

— А не боишься?

Настя поняла:

— Что отомстят? Кишка у них тонка! Сволочи они, конечно… Но это ничего, я справлюсь, вы не беспокойтесь. Я теперь сама.

Эта Настя начала мне нравиться.

— Сколько тебе лет?

— Пятнадцать. Ну, уже шестнадцать скоро.

— Учишься, работаешь?

— Работаю. В ларьке, недалеко здесь. Может, знаете — на Пражской, возле перекрестка?

Опаньки.

— Это круглосуточный который?

— Ага, он там один такой. А вы…

— Я… — Опаньки; мне б только не спугнуть ее внезапным интересом. — Я там сигареты как-то ночью покупала, — объяснила я. — Только продавец там был другой, по-моему, не ты…

Попала или нет?

— Так а я же ночью не работаю. Мы с подружкой в смену через день, а по ночам всегда Сова торгует.

— Сова?

— Ну, кликуха у него такая. Он вообще-то Савенков. А что?

Что-то смутно шевельнулось.

— Савенков?

— Ага, фамилия его.

— А…

Оп-паньки!

Бывают совпадения.

— Что-нибудь не так?

Я спохватилась:

— Глупость, ничего, я так… я о смешном подумала: тут Филин, там Сова — прямо сборище пернатых, понимаешь… Он тоже из таких?

— Сова-то? Нет, Сова вообще-то тихий. Он на игле сидит… ой, я… — зажала она рот ладошкой, — я не то сказать хотела!

— Не журись. Мою службу мелочь не интересует. Мы за другими супостатами охотимся, — сблефовала я на голубом глазу. — Мне просто интересно, как он может постоянно в ночь работать?

— Так ведь он всю ночь и не работает. Пересменка у нас в девять, ну, Сова, короче, с вечера выходит. Реально он до двух сидит, бывает что до трех — и дрыхнет до утра. Когда — в ларьке, когда — домой идет, он же тут недалеко живет, на Пражской тоже…

Что на Пражской, я уже не сомневалась (если кто еще не уловил, чуть позже поясню).

— Хорошо устроился сэр-гражданин Сова. И куда же ваш хозяин смотрит? Кстати говоря, хозяин у вас — черный?

— Хачик, ну, кавказец в смысле, да. А с Совой у них какие-то свои расклады… — Наконец она насторожилась: — А почему вам это интересно?

Потому. Пора было сдавать назад.

— Да, в общем-то, не почему, скорее — для чего: беседу поддержать. Надо же нам по пути о чем-то разговаривать?

— Ну… да.

Я усмехнулась:

— Честно говоря, я просто не хочу, чтобы ты меня о чем-нибудь расспрашивала, понимаешь? — доверительно ей пояснила я. — Правду говорить я не имею права, а врать тебе лениво. Ну, соображаешь?

— А… понимаю, да. Это, как же… государственная тайна?

— Вроде как. Так что ты о нашей встрече лучше не распространяйся, ни к чему. Это, кстати, и в твоих же интересах. Мы договорились?

— Я не подведу!

Прозвучало чуть ли не торжественно.

Янка, я с тебя балдею…

Между тем заброшенная стройплощадка осталась позади.

— Вы знаете, — девчоночка притормозила, — а я уже пришла… почти. Мне вон в тот дом, я там живу, последняя парадная…

Я улыбнулась:

— Рада за тебя. Сама дойдешь?

— Конечно, я… спасибо вам большое!

— Да, в общем, не за что.

Тоже, в общем-то, всего лишь эпизод.

— Как же «не за что» — да если бы не вы…

— Ты тоже молодец. Шагай.

Шмыгнув носом, Настя повторила:

— Спасибо вам большое!

— Всё путем. Удачи тебе, Настя Староскитская.

Шагай уж.

Добрые дела… иногда и добрые дела на что-нибудь полезны. Очень изредка.

Продолжим, дамы-господа?

Я, собственно, к чему — опять же к «если бы»: если бы я не пошла через заброшенную стройплощадку, если бы я не вмешалась, мимо бы прошла, то есть поступила по уму бы, не по настроению, если бы затем я эту Настю ненароком не разговорила, если б, наконец, не с ходу поняла, что же именно такое я услышала… но должно же было мне когда-то повезти, в конце-то расконцов!

Ожиданию давно пора было наполниться. Не хотелось бы мне сглазить, однако же, сдается, после затянувшейся полосы непрухи масть мне худо-бедно, но пошла. Похоже, ситуация помалу начала подстраиваться под меня; думаю, что так или иначе что-либо подобное должно было произойти, иначе или так — не суть принципиально. Это, кстати говоря, о «если бы».

Как бы там ни было, с Настасьей я пересеклась действительно удачно. Занятно убедиться лишний раз, что наш несовершенный мир местами очень кстати тесен — я о вышеупомянутом господине Савенкове, как вы понимаете. Именно, опять тот пресловутый ложный вызов: Пражская 11, квартира 69, возраст 25, повод «плохо с сердцем». Он? А кто еще-то, спрашивается. Юрий мне сегодня говорил, что вызов организовали наркоманы, но фамилия и адрес мнимого больного были настоящие. Отморозки тупо дали адрес своего приятеля, с которого у них не получилось поиметь должок. Капитан еще упомянул, что, судя по всему, этот их приятель дурью приторговывает, так? А Настя обронила, что ларечник, Савенков-Сова, определенно на игле сидит — а значит, очень может быть, в придачу и торгует. Ночной ларек — местечко подходящее; да и график для простого продавца у Савенкова малость странноватый…

Короче, дважды два — никак не двадцать восемь. Интересно, как же сам Тесалов не сообразил, что ларечник, давший на меня нужные кому-то показания, и мой несостоявшийся клиент — один и тот же тип? Нет, это хорошо конечно же, что не сообразил — у меня пока есть некоторое пространство для маневра. Пожалуй, конструктивная беседа с этим организмом может оказаться несколько важнее, чем мне думалось. Придется пощипать пернатого всерьез. Уж не знаю, как там на ментовские вопросы, однако на мои гражданин Сова ответит правильно.

Ладно, это лирика. Пока.

Выйдя к нужной мне пятиэтажке, я взглянула на часы: без двадцати девять. Сравнительно удачно, время пока есть. Пересменка в ларьке в девять, стало быть, имеется определенный шанс, что гражданин Сова покамест пребывает дома. Согласитесь, прихватить объект в квартире всё-таки сподручнее, чем поджидать его на оживленном месте около ларька или неизвестно как его оттуда выковыривать. Кроме того, не стоит забывать, что в лицо я этого пернатого не знала.