Без очереди в рай

— Давно у вашей мамы с сердцем неприятности?

— Час уже… нет, уже второй. Как случилось, так мы сразу вызвали. Ждали вас, а ей всё хуже, хуже… Что-то страшное случилось, да? Есть надежда? Или — всё уже, совсем?

— Да… то есть нет, не совсем, то есть я вас не о том спросила. Я не о сейчас — раньше она жаловалась, где-нибудь лечилась, обследовалась?

— Нет, мама же всю жизнь в деревне прожила, а в наших деревнях какая медицина, разве что народная — травки там, отвары, всё такое прочее… Нет, ни на что она не жаловалась, просто в последнее время сдавать маленько начала, вот мы ее к себе и взяли. Думали, она у нас под присмотром будет, а заодно с внуком посидит, понимаете?

Понимаю, чего ж тут не понять — доконал старушку петербургский климат. Ну да что теперь…

Старческие вены-ниточки лопались одна за другой, колоть было сущим наказанием. Опять мне не хватало лишней пары рук — в иной ситуации без сноровистого фельдшера лишь бестолку замаешься. Более того — зачастую классный фельдшер сто́ит самого знающего доктора, только откуда же они возьмутся, классные-сноровистые, за их-то, извините вам за выражение, зарплату!

Думала я не об этом. Я вообще не думала — я делала, благо диагноз сомнений не вызывал, а что касается лечения, то оно регламентировано «Стандартами неотложной помощи». «Стандарты» — штука официальная, хотя лечим мы частенько по уму, а по ним оформляем истории болезней. Как же, раз положено снотворное одновременно с мочегонным уколоть, так мы и запишем. Сувенир для прокурора. А там хоть замочись.

Умничать мне времени недоставало, лечила я по писаному в буквальном смысле слова. Запнулась только на морфине — по прописям полагается внутривенная инъекция, по опыту предпочтительней подкожная. Эффекта дожидаться дольше, но при внутривенном введении возрастает риск окончательно задавить дыхательный рефлекс и купировать отек вместе с пациентом. Да и жилы у старушки аховые…

От «Стандартов» я не отступила — изловчилась, уколола в вену. Долго эффекта дожидаться не пришлось.

Отек я купировала.

Вместе со старушкой.

Чего и следовало ожидать. Второй «чехол» за смену. Домочадцам оставался труп, мне — мое, делиться я не буду.

Да и нечем мне делиться, на душе — пустота кромешная, как будто так и надо, словно в самом деле ничего другого я не ожидала, потому что ничего другого просто не могло произойти. Что не так, теперь-то что не так? А если б этот вызов битый час не лежал бы на задержке, если б я работала не одна, а с фельдшером, если бы я плюнула на весь официоз и морфин бы впрыснула подкожно? Нет, ничего бы я не изменила. Я сделала всё то, что сделала, а сделала я всё, что можно и что должно, и больше ничего не оставалось. Случай безнадежный, реальных шансов не было. Получается — всё так, растак и перетак; всё верно, но — неправильно…

Попытаюсь объяснить. Дело было не в этом эпизоде, а во мне, даже не во мне, а будто бы вовне, словно эта самая неправильность пришла откуда-то со стороны и теперь загустела, стянулась и давила аурой злосчастья. Мистика? Всё не слишком просто. По натуре я к избыточным фантазиям не склонна, но — есть многое, друзья мои, на свете, что и не снилось нашим мудрецам. Кажется, я уже тогда нутром почуяла, что привычный ход вещей нарушился и переменился — чувство сродни ощущению от ускользающего сна, раз за разом повторяющегося, оставляющего по себе неясную тревогу…

Тогда от мысли о том, что мне придется дорабатывать оставшиеся сутки, становилось тошно. Что там — сутки! Если бы я знала, что високосный год для меня только начинается!