Дело о королевском изумруде

Он проснулся, когда в соседней комнате послышались осторожные шаги и, встав, вышел туда. Симонетта выглядела слегка заспанной, но от него не укрылось, что сегодня она надела нарядное платье, а в её тусклых кудряшках появились голубые бантики. Увидев его, она зарделась, и он великодушно одарил её своей обворожительной улыбкой. Он намеревался использовать этот день, чтоб разведать обстановку в доме и понаблюдать за графиней и её доверенной служанкой. Пока хозяйка спит, он решил заняться камеристкой. Это было несложно, она смотрела на него влюблёнными глазами, угощала на завтрак вчерашними, но очень изысканными закусками и с радостью отвечала на его многочисленные, порой довольно хитрые вопросы. Ему удалось усыпить её бдительность, и вскоре она уже начала выбалтывать ему такие подробности, которые не выдала бы наверно и под пыткой. Его нежный взгляд, тёплая улыбка и ласковый голос заставили её совсем потерять голову, а он, слушая её, уже обдумывал, как можно будет при случае использовать эту ценную в море местных интриг информацию.

Увы, их обмен любезностями прервал гонг, который известил, что хозяйка проснулась, и Хуан переключился на неё. Он действительно подал её утренний пеньюар, а потом, опустившись на колени, надел на её ноги тапочки. Он присутствовал, пока Симонетта причёсывала и пудрила графиню, и вышел лишь на время, когда та переодевалась. Графиня пожелала, чтоб он пел ей за обедом, а после он ходил за ней везде, как влюблённый щенок, чем немало её забавлял. С ней он был куда более осторожен, не задавая лишних вопросов, но предпочитая внимательно смотреть и слушать, с ледяным спокойствием анализируя каждый её взгляд и жест. Он надеялся, что она сама как-то выдаст ему тайник, но этого не случилось. Может быть, спрятав изумруд, она успокоилась, удовлетворённая ощущением обладания уникальным камнем, и после просто уже не думала о нём?

Впрочем, Хуану некуда было спешить. Он уже знал, что на этот раз можно будет приступить к поискам раньше, когда графиня, Симонетта и вся прислуга будут находиться в салонах с гостями, а он, пользуясь своим правом прятаться от чужих глаз, сможет спокойно ходить по всем остальным помещениям.

Вечером, когда гости уже начали съезжаться, графиня вместе со своей верной камеристкой отправилась к ним, а следом удалились и все слуги, чтоб ходить по залам с подносами, на которых всегда должно быть достаточно тарелок с закусками и кубков с вином. Хуан остался один и, для верности подождав немного, отправился в будуар, где продолжил начатый ночью обыск. Он действовал так же спокойно и методично, не забывая тщательно прислушиваться к тишине задней части дома. Где-то далеко слышалась музыка, голоса и смех, но здесь было тихо. Один раз, правда, послышались торопливые шаги, по которым он сразу же узнал Симонетту и, задвинув ящичек секретера, который проверял, быстро скользнул за портьеру. Камеристка вбежала в будуар и, перебрав стоявшие на столике пузырьки, выбрала один и тут же убежала обратно, а он смог продолжить свои поиски.

Неудача не обескуражила его, и он перешёл в кабинет. Пара часов ушла на то, чтоб обследовать содержимое ящиков небольшого, отделанного резьбой стола из вишнёвого дерева и узкого шкафа у стены. Графиня не была любительницей чтения, и хранившиеся у неё книги были либо удачным вложением капитала, либо просто отличались красиво отделанными переплётами. Ну, и как выяснил Хуан, они прятали за собой ещё один сейф. Ему не составило труда открыть его. Там были какие-то документы, не вызвавшие его интереса, и уложенные стопками маленькие золотые слитки. Изумруда там не было. Проверка стен и пола тоже не дала результатов.

Он задумчиво осмотрелся по сторонам. Дело усложнялось, поскольку драгоценный камень не обнаружился в наиболее вероятных местах, где он мог быть спрятан, это значило, что поиски придётся расширить на все внутренние покои дома. То, что старуха спрятала изумруд в залах для гостей, казалось ему сомнительным, хотя и такая вероятность существовала. Ему вовсе не хотелось задерживаться в этом доме слишком долго. Перспектива и дальше изображать ласкового глупого щенка была довольно неприятной, хотя и не вызывала у него такого уж отторжения. Нужно было только решить, стоит ли вожделенный изумруд таких жертв, а ему казалось, что стоит. Потому он смирился с этим и отправился на поиски в прилегающие к покоям графини комнаты.

Вечер в салоне закончился, музыка смолкла и, выглянув в окно небольшой гостиной, он увидел отъезжающие от подъезда кареты. Какое-то время было тихо, видимо, графиня прощалась с гостями, а слуги прибирали залы. Потом послышался характерный звук, с которым кресло на колёсиках катилось по пустым комнатам.

Хуан уже обыскал пару гостиных, а остальные решил оставить на следующий раз, потому сел на пуфик и принялся настраивать свою лютню. Когда Симонетта вкатила в комнату кресло с хозяйкой, он осторожно перебирал струны, слушая их звук, и подкручивал колки. Он сделал вид, что настолько увлечён этим занятием, что не сразу заметил их появление, а потом резво вскочил и поклонился, изобразив крайнее смущение. Подняв голову, он встретил их умилённые взгляды и подумал, что, может быть, через какое-то время ему удалось бы выпросить изумруд у старухи? Впрочем, это вряд ли. Она слишком жадная, так что придётся искать.

— Чем был занят, мой мальчик? — спросила она, дав камеристке знак, подкатить её ближе.

— Я репетировал, — ответил он. — Совсем тихонечко, чтоб меня никто не услышал. Я хотел вспомнить те баллады, которые могут вам понравиться и убедиться в том, что не забыл слова.

— Как мило! — воскликнула она. — Ты споёшь мне их на ночь. Я так устала… И у меня сегодня болят руки, наверно, из-за этого бесконечного дождя.

— О, моя бесценная госпожа, — проговорил он и, отложив лютню, опустился перед ней на колени. — Позвольте мне помочь вам, — он взял её руку и начал осторожно массировать. Она расплылась в улыбке. — Если вы позволите, — сладким голосом продолжал он, заглядывая ей в глаза, — я приготовлю настой из трав, который уменьшит боль и поможет вам уснуть.

— Обязательно, — она снова погладила его по волосам, — но позже. У меня есть ещё одно дело. Симонетта, где то письмо?

Она с явной неохотой высвободила свою руку из его пальцев и протянула к камеристке и та вложила в неё белый конверт. Хуан тут же развернулся и сел на пол рядом с креслом, глядя на хозяйку с нежным терпеливым ожиданием. Она улыбнулась в ответ, а потом открыла конверт и, достав оттуда письмо, прочла его.

— Странно, некая дама, которая зовёт себя принцессой Морено, просит принять её инкогнито этой ночью. Она пишет, что намерена просить меня о помощи и обещает солидное вознаграждение.

— Принцесса Морено? — озадаченно переспросила Симонетта. — Я знаю всех принцесс здесь и в луаре Синего Грифона, но среди них нет ни одной с таким именем.

— Скорее всего, какая-нибудь авантюристка, — заметила графиня. — Но она обещает вознаграждение. В конце концов, можно и не соглашаться на её предложение, но вдруг это какое-нибудь прибыльное дело или интрига, из которой затем можно будет извлечь выгоду. Не стоит упускать такую возможность, верно ведь, мой милый? — она снова улыбнулась Хуану, как наверно улыбнулась бы сидящему у её ног пуделю.

Он тут же закивал, всем своим видом демонстрируя, что не понял, о чём речь, но во всём согласен со своей госпожой.

— Но не опасно ли принимать эту особу один на один среди ночи? — забеспокоилась Симонетта. — Вы не знаете кто она, и что ей нужно. Вдруг она замыслила что-нибудь опасное?

— Кто сказал, что я останусь с ней один на один? Ты будешь слушать нас под дверью, пара лакеев будет рядом, а со мной останется наш очаровательный Хуан. Присутствие в комнате молодого мужчины охладит её пыл.

— Но она просила…

— Мало ли что она просила! — огрызнулась графиня, и её старческий дребезжащий голосок снова перетёк в мощный бас. — Ты что, выступаешь здесь от её имени? Всё будет, как я решу, или не будет вовсе.

— Да, ваше сиятельство, — камеристка поспешно присела в поклоне.

— А пока подай мне сюда ужин, — ворчливо добавила старуха, — и вели приготовить для свидания синюю гостиную.

Во время ужина, пока старушка своими вставными челюстями грызла куриные косточки, Хуан пел ей баллады, с холодным презрением думая о том, что она, видимо, не намерена оставить ему даже объедков. Аппетит у неё был, как у молодого мужчины, и своего менестреля она теперь воспринимала, как очередное украшение дома, нисколько не заботясь о его потребностях. Впрочем, когда появившийся лакей уже убрал со стола, вернулась Симонетта и, прежде чем укатить кресло с хозяйкой в будуар, сунула ему большой пирог с мясом и кубок вина.

Поужинав, он отправился следом и, когда пришёл, увидел, что графиня уже сменила свой кружевной белый наряд на уютный шёлковый пеньюар. Симонетта закутала её худенькие плечи в красивую тёплую шаль и принесла на широком блюде россыпи золотых монет, которые, должно быть, оставили там посещавшие салон богачи.

— А виконтесса де Руже и кавалер Ле Фрей опять не заплатили, — наябедничала она.

— Больше не пускать, пока не внесут плату за три вечера, — скомандовала графиня и приступила к подсчёту выручки.

Пока она считала монеты и записывала результаты подсчётов в большую амбарную книгу, Хуан сидел рядом на пуфике и смотрел на неё влюблённым взглядом, не проявляя ни скуки, ни недовольства. Она закончила и ещё какое-то время обсуждала с Симонеттой хозяйственные дела, а он всё так же сидел, мило улыбаясь и не производя ни малейшего шума. Графиня изредка бросала на него взгляды, как бросают их между делом на полюбившуюся безделушку или красивую картину и, судя по всему, считала его весьма неплохим приобретением.

Было уже далеко за полночь, когда Симонетта отвезла графиню в гостиную, где стены были обиты синим атласом, гардины на окнах были синего бархата, а обивка диванчика и кресел сделана из узорчатого синего сукна. На столе стояли зажжённые свечи, в камине горел огонь.

— Я сяду сюда, — графиня указала Симонетте место, куда следует поставить кресло. — Так между нами будет стол, отсюда я вижу всё, а у неё дверь окажется за спиной. Хуан, ты будешь стоять рядом со мной. Что б она ни говорила, не реагируй. Только если она попытается напасть, ты должен меня защитить. Ты понял?

— Конечно, меня учили этому, — заверил он и встал, куда ему указали.

— Как только она придёт, приведи её сюда, — велела графиня камеристке. — После этого встань за дверью и слушай. Пусть Пьер и Жюстен будут наготове.

После этого Симонетта удалилась, и вскоре в комнату вошла высокая дама в чёрной накидке, лицо которой было спрятано под плотной вуалью. И всё же Хуан разглядел за тонкой чёрной сеткой гладкое белое лицо и блеск тёмных глаз. От гостьи пахло чем-то знакомым, хотя и не слишком приятным. Этот запах, чересчур резкий для его чуткого носа, вызывал тревогу. Впрочем, он не показал этого, просто стоял рядом, опустив взгляд в стол, и только внимательно прислушивался к происходящему.

— Я просила принять меня с глазу на глаз, — произнесла дама, тревожно взглянув на него.