Дело о королевском изумруде

А затем фигура появилась снова. Он неясно видел её, но понял, что она несёт, прижимая к себе, что-то белое. Она снова скользнула вверх на крышу и исчезла из виду. Марк высвободился из рук Монсо и пошёл к углу дома. Никто не обратил на это внимания, все были озадачены тем, что пожар вдруг сам собой закончился, радовались, что огонь не перекинется на другие близко стоявшие дома и склады, и обсуждали, насколько безопасно будет войти внутрь.

Марк завернул за угол и остановился, глядя на крышу своего дома. У него кружилась голова, и слезились глаза, и всё же он заметил наверху что-то белое, которое быстро полетело вниз. Он испуганно рванулся вперёд, но в следующий момент замер, потому что в нескольких шагах от него на мостовую пружинисто приземлился человек в чёрном костюме, прижимавший к груди что-то похожее на большую куклу в белой рубашке. Он был высок и строен, на его груди поблескивал лёгкий доспех, а на руках — фигурные наручи. Нижнюю часть лица закрывала чёрная маска с металлическим окаймлением, из которого торчали острые шипы, а верхнюю — густая чёрная чёлка, падавшая на узкие глаза.

Он какое-то время стоял неподвижно, глядя на Марка, а потом осторожно опустился на одно колено и положил на мостовую свою ношу, после чего резко вскочил и помчался прочь по узкой улице, и в какой-то миг Марку показалось, что от него в темноту убегает большой чёрный пёс. Он перевёл взгляд на то, что лежало перед ним, и только в этот миг понял, что это Валентин в своей белой рубашке с оборочкой. Марк бросился к нему и, упав рядом на колени, взял на руки. Он тряс его и похлопывал по щекам, бормоча примерно то же, что в недавнем видении говорил ему отец. И, наконец, Валентин вздрогнул, закашлялся, а потом, открыв глаза, увидел его и разразился испуганным плачем. А Марк так и остался стоять на коленях, прижимая к себе рыдающего ребёнка и глядя в темноту, где недавно скрылся его таинственный спаситель.

Только к утру всё успокоилось. Соседи разошлись по домам, шум стих, а Марк отвёл жену и сына в дом своей тётки. Мадлен была встрепанной, с опухшими от слёз глазами, но со счастливым видом прижимала к себе спящего Валентина, и не хотела отдать его даже няне. Обе они были в ночных сорочках, и ещё не до конца проснувшаяся тётушка ворчала, что это позор, когда женщины в таком виде ходят по городу. Впрочем, поняв, в чём дело, она тут же отправилась к своим сундукам, чтоб найти, что им надеть, а Марку велела убираться, поскольку дом слишком тесен, и она сама в состоянии позаботиться о бедняжках.

Он не стал спорить, и хоть сам до сих пор чувствовал тяжесть в голове, решил вернуться обратно. Вместе с Монсо, мажордомом и лакеем Модестайном, — он, наконец, вспомнил его имя, — Марк вошёл в дом. Там ещё было жарко и угарно, весь первый этаж покрыт сажей, но не повреждён огнём. Уцелела даже лестница, и Марк, велев слугам оставаться в холле, под их тревожные перешёптывания и громкие призывы быть осторожным, поднялся наверх. Крепкие старинные перекрытия этажа не слишком пострадали. Он прошёл по комнатам и понял, что ущерб не так уж велик. Конечно, он понимал, что только опытный строитель сможет сказать ему, какой потребуется ремонт и в какую сумму он обойдётся, но главное, что дом всё-таки устоял, и крыша не обрушилась. Повреждённые огнём стены и пол можно было заменить, мебель и гардины купить новые. Ему было жаль погибшей библиотеки, которую он только начал собирать, а в кабинете среди головёшек отыскались меч и кинжал с остатками ножен, а также пряжки от ремня и перевязи. Потерев пальцами почерневшую пряжку в виде кошачьей головы, которую не так давно подарил ему король, он с облегчением увидел блеснувшие под слоем сажи золото и мелкие изумруды.

В целом всё выглядело печально, но не так уж страшно. Понятно было, что он на какое-то время остался без дома, а, значит, ему придётся либо ютиться у тётки, либо снимать жильё, а ведь ещё куда-то нужно было пристроить оруженосцев и слуг. Ремонт и обстановка обойдутся в кругленькую сумму, так же как новый гардероб для него и жены.

Он бродил по закопченным комнатам, прикидывая, где взять денег, чтоб привести всё в порядок, а за ним ходил печальный и почему-то смущённый Монсо. Марк, наконец, заметил его и, обернувшись, произнёс:

— Простите меня, друг мой, я совсем забыл поблагодарить вас за то, что вы вынесли меня из дома, когда начался пожар. Если б не вы, то в кабинете среди углей и мусора нашли бы мой обгоревший труп.

— Это пустяки, ваша светлость, — пробормотал секретарь. — Вернее, не пустяки, конечно, но я сделал то, что должен был и мог сделать. Я нашёл вас у окна, когда стало ясно, что пожар нам не потушить, взвалил на плечи и вынес. Я довольно крепок, как видите. Я только думаю, — он снова смутился, — что посмел вести себя ненадлежащим образом, не соблюдая полагающиеся приличия…

— Вы о том, что надавали мне пощёчин и назвали мальчиком? — Марк улыбнулся. — Ничего страшного, даже наоборот. Едва придя в себя, я даже принял вас за своего отца, а вы, похоже, беспокоились обо мне, как о своём сыне. Разве это повод для извинений? В конце концов, наши с вами отношения уже итак выходят за рамки обычных отношений между слугой и господином, так что можете особо не церемониться.

— Благодарю вас, — поклонился Монсо, пряча повлажневшие глаза.

— Это я вас благодарю, — проговорил Марк и похлопал его по плечу.

В холле раздались возбуждённые голоса, и вскоре наверх поднялись оруженосцы, с которыми были Филбертус и Персиваль. В этот раз оруженосец придворного мага был не так напыщен и с виду даже немного помят, наверно ночь, проведённая им в компании с Эдамом и Шарлем, всё-таки слегка сбила с него спесь.

— Что тут произошло? — спросил Филбертус, осторожно ступая своими светлыми ботфортами по чёрному от копоти полу. Он брезгливо озирался, опасаясь испачкать свой камзол, а потом вдруг что-то заметил на полу и, забыв об осторожности, присел на корточки, чтоб разглядеть лучше.

— Мне кажется, что это поджог, — проговорил Марк. — Я был ночью в своём кабинете, когда услышал движение позади, а потом что-то укололо меня в шею, и я очнулся уже на улице. Меня вынес Монсо. Верхние этажи мгновенно охватило пламя…

— Торговцы на площади говорят, что это магия, — заметил Эдам. — Огонь слишком быстро распространялся по дому, а потом так же быстро угас.

— Зачем поджигать, а потом тушить? — резонно спросил Персиваль.

— Я полагаю, что поджог не имел никакого отношения к магии, — произнёс Филбертус, поднимаясь, и понюхал свои пальцы. — Пол покрыт кристаллическим порошком. Это белый фосфор, он очень горюч.

— Значит, магии не было, — с облегчением вздохнул Шарль, тревожно осматриваясь по сторонам.

— Была, но не в части поджога, а когда огонь погас. Там в углу слой фосфора. Он должен был вспыхнуть мгновенно, когда до него добралось пламя, но не вспыхнул. Оно вдруг отступило само собой. Вот это уже точно магия, поскольку я не знаю другого способа так эффективно потушить пожар. Эта магия спасла твой дом, Марк.

«Не только дом», — вдруг подумал он, вспомнив спрыгнувшего с крыши человека в чёрном и спасшего Валентина, но почему-то не стал говорить это вслух.

— Кстати, ваша светлость, — проговорил Монсо. — Вбежав в кабинет, я увидел, что там всё перевёрнуто вверх дном. Со стола всё скинуто, ящики взломаны и сброшены на пол, книги и бумаги с полок тоже. Там явно что-то искали.

— Тебя обездвижили и устроили обыск, а потом подожгли дом, — сделал вывод Филбертус. — Какое по счёту это покушение на твою жизнь?

— Не думаю, что это связано… — проворчал Марк, вспомнив о чёрном человеке, превратившемся в собаку. Или ему это только показалось? — Скорее всего, это наш таинственный убийца подумал, что я получил изумруд от графини де Лафайет, и решил его забрать.

— Логично. А ты уверен, что не связано? Зачем тогда поджигать дом?

— Я не знаю. У меня итак голова от всего этого идёт кругом, а ты предлагаешь ещё думать о каких-то покушениях!

И очень раздосадованный этим обстоятельством, а ещё более тем, что у него нет ни малейшего желания раскрывать Филбертусу обстоятельства чудесного спасения Валентина, он вышел из комнаты.

Баронесса де Флери с недовольством рассматривала мерцающий в её длинных белых пальцах изумруд. Её алые губы были обиженно надуты, а тонкие брови хмуро сошлись к переносице.

— Он мне не нравится! — наконец, капризно заявила она. — Не стоило прилагать столько усилий, чтоб достать его! Пустая трата времени!

— Что тебе не нравится? — спросил Мин Со, сидевший за низким столиком. Взяв маленький глиняный чайник, он налил себе в крохотную нефритовую чашечку ароматный зелёный чай. — Я его осмотрел. Это действительно очень хороший изумруд, крупный, без каких либо включений, идеальной прозрачности. Да и огранка очень удачна для такого камня. К тому же, на мой взгляд, он невероятно красив!

— Какой восторг по поводу кусочка берилла! — съехидничала баронесса. — Не спорю, что такой большой кусок — редкость, но это не делает его чем-то сверхценным, по крайней мере, для меня. Мне не нравится его цвет. Он тёплый и отливает желтизной, как весенняя листва, а мне хотелось, чтоб он был прохладным, с оттенком бирюзы, как океанская бездна. Сплошное разочарование!

— Так продай его, — пожал плечами Мин Со.

— С ума сошёл? Этот камень по всему континенту разыскивают сыщики и шпионы тайной полиции. Все знают о его похищении! Кто купит его за полную стоимость, а продавать его по дешёвке, уступая наглым требованиям шантажистов, ниже моего достоинства. К тому же… Может, я его куда-нибудь пристрою.

— Ты постоянно так говоришь, и вынутые из оправы камни пылятся в твоих ларцах.

— И вовсе не пылятся, — проворчала она. — Сам понимаешь, выставлять его напоказ, не изменив форму, рискованно.

— Если изменить его форму, изменится и размер, он потеряет в цене.

— Тогда пусть просто лежит, есть не просит.

— Кстати! — Мин Со сунул руку за отворот халата и достал оттуда лист с компьютерной распечаткой. — Из лаборатории молекулярной химии института биотехнологий пришёл ответ на твой запрос.

Баронесса взяла его и быстро просмотрела, а потом бросила на стол и сунула руку в стоявший рядом серый контейнер с чёрными цифрами на крышке, который не вписывался в утонченно-экзотическую обстановку её любимого зала. Она вытащила оттуда небольшой пистолет необычной конструкции.

— Знаешь, что это?

— Пневматический пистолет системы «Каракурт», модель М-3298, — невозмутимо ответил Мин Со. — Используется, в основном, зоологами и ветеринарами для стрельбы дротиками по животным среднего размера, вроде нас.

— Верно, только в капсулах, которыми были снабжены дротики в его обойме, было далеко не снотворное или обездвиживающее вещество, а нечто совсем другое. Судя по результатам анализа, как в капсулах, так и в образцах крови, взятых с кинжала, которым де Вард проткнул Енота, это тетродотоксин.

— Я читал. И к тому же знаю, что он содержится в органах рыб отряда четырёхзубообразных, например, рыба фугу, и икре калифорнийского тритона, которые в этом мире не водятся. Но, может, здесь есть другие существа, которые могут его вырабатывать?