Ангел-Хранитель, или Никогда не работай в библиотеке

Я заметила, как слева от меня Антон весь вытянулся в напряжении.

– Я не будущий, и не хранитель. Я – Ангелина.

– Ангел-хранитель, – улыбнулся мужчина. – Да ты присаживайся. Меня зовут Хан. Вижу, что ты ничего не знаешь, поэтому ты так негативно настроена.

Я прошла в кабинет и села в кресло. Антон закрыл за мной дверь, но остался стоять в углу.

– Что ты знаешь о деятельности ордена? – спросил мужчина, но тут же сам ответил на свой вопрос. – Вижу, что ничего. Сергеич так и не рассказал тебе. Да и не было нужды. Зато сейчас такая необходимость появилась. Ответь мне на главный вопрос – фотографии у тебя?

Я кивнула.

– Это хорошо. Сейчас главное – сохранить их. Но давай по порядку, а то у тебя голова пойдет кругом от такого количества информации. Семен Сергеич – член ордена Хранителей Героев. Его задача – получать информацию от дежурных хранителей и передавать в центральное управление, – он обвел руками комнату.

– Вы тайные агенты? Что-то типа МИ-6? – спросила я, пытаясь скрыть улыбку. Местный дворник-агент довольно занятное сочетание.

– Не совсем. Как видишь, мы находимся в библиотеке. Поэтому, можно сказать, мы литературные агенты. Но и это было бы не совсем верно. Давай-ка я начну совсем с истоков.

Несколько веков назад, когда города только строились, в мире стало появляться много талантливых писателей. Первые из них писали на бересте и папирусе. Но это были не просто письмена. Писать тогда могли только избранные, не то, что сейчас, бумага уходит тоннами на ненужные каракули. В письмена люди вкладывали всю свою душу, частичку себя. Со временем эти истории стали иметь не только историческую и культурную ценность. Они стали оживать. И не улыбайся. Таинственным образом, со страниц древних книг стали сходить герои. Первым был князь Олег. Он сошел с древней рукописи еще в начале 18 века при Петре Первом. Шумихи тогда было много. Но это все замяли, а великие умы начали думать, что с этим делать. Благо, Петр ездил по всему миру и узнал о таких случаях в других странах. Тогда ученые с разных краев Земли и взошли на край двух миров: мира книжного и мира реального.

– Не поняла, – я усмехнулась, – герои всяких там летописей просто выходят из книжек и ходят по улицам? Вы меня точно за идиотку держите.

Мужчина снисходительно улыбнулся.

– Те фотографии, которые забрала из дворницкой – что ты на них видела?

Улыбка пропала с моего лица.

– Люди, одетые по-старинному на фоне современных улиц.

– Вот, – Хан в подтверждение кивнул, – эти люди не просто одеты по-старинному. Это герои книг.

– Ничего не понимаю. Зачем они выходят?

– Ни за чем. Просто Сила Слова их автора была настолько сильна, что открыла дверь в наш мир. Пойми, герои не просто живут на бумаге, они живут в своем параллельном мире. Проживают те испытания, которые выпали им благодаря автору, имеют те характеры, которыми их наградили. Но это не люди. Когда они попадают в наш мир, они обладают той самой Силой Слова, которая протолкнула их сюда. Эта сила у каждого разная. И самой большой Силой обладают те, кто испытывает в книгах сильное эмоциональное потрясение. То есть герои драм, трагедий и, конечно, ужасов.

– И что вы с ними делаете? – уже без усмешки спросила я.

Хан засунул руку в карман пиджака и вынул оттуда небольшой брелок, который по форме напоминал старинный фонарь. Такой же был у Антона, когда они встретились на площадке. Я невольно обернулась. Тот стоял невозмутимо, вытянувшись по струнке, не глядя ни на меня, ни на мужчину за столом. Солдафон!

– Это прибор, который позволяет преобразовать материю Силы Слова в чистую энергию и зафиксировать ее здесь. Ну, как в охотниках за приведениями. Поймав такого беглеца, мы отправляем его в специальный сектор, где хранятся книги, способные удержать Силу и не выпускать героев из их мира.

– Угу, – я понимающе кивнула, хотя в его голове все так же не могло уложиться, как герои книг, существующие только в воображении автора и на бумаге, могут выйти и свободно ходить по улицам Петербурга.

– Сейчас сложилась тяжелая ситуация, – продолжил мужчина, убрал кулон обратно в карман, – героев стало выходить слишком много. И нам нужны люди, которые смогут их ловить и отправлять в их книжные миры. Нам нужны Хранители.

Он много значительно посмотрел на меня.

– Я? Не-не-не. Вы на меня так не смотрите. Можете забрать свои фотографии, но бегать за книжными червями я никак не хочу. Сами с ними разбирайтесь.

– Семен Сергеич – старожил нашего общества. Он сказал, что ты их видишь. Если так, то ты именно та, кто нам нужна.

– Что значит вижу? Я еще не видела ни одного Пятачка, бегающего по улицам, – я встала, чтобы уйти, но мужчина открыл ящик стола, достал оттуда фотографию, и протянул ее.

На фотографии был изображен молодой человек. Тот самый, которого я встретила в сквере, и который ночью пытался пробраться в дворницкую. Я взяла фотографию, посмотрела на нее, потом на Хана.

– Кто это?

– Познакомься. Это Родион Раскольников.

– Кто?!

– Не удивляйся. Это именно тот, о ком ты сейчас подумала. Не однофамилец, живущий в нашем времени. Что ты видишь на фотографии?

– Парень в довольно рваной одежде стоит перед витриной магазина.

– Ты видишь его одежду? Это именно та одежда, которая была описана Достоевским. Но Сила Слова помогает им выглядеть так, чтобы быть похожими на окружение, в которое они попадают. Фокус в том, что именно в естественном виде героев можно увидеть только двумя способами. Первый – фотокамера. Она запечатлевает героев в их реальном облике. Второй – быть настоящим Хранителем. Только настоящие Хранители могут видеть героев в их истинном обличии.

Я замолчала, стоя и держа фотографию в руке. Вспоминала первую встречу с этим парнем, когда тот подсел ко мне на скамейке в сквере. Я тогда обратила внимание на то, что тот странно одет: старое пальто, вышедшего из моды фасона, да ботинки, совсем не похожие на современные, даже купленные с рук на вещевом рынке. Тогда еще Семен Сергеич спросил его – точно ли она его видит.

– Вы хотите сказать, что только я могу видеть их настоящий вид, а другие видят только улыбающегося студента?

– Ну, не только ты. Истинные Хранители существуют. Но их очень сложно найти. Семен Сергеич нашел тебя. Но не успел рассказать то, что ты можешь делать лучше всего.

– Бегать по городу и ловить раскольниковых? Нет, увольте, – я положила фотографию на стол и направилась к двери. – У меня других дел полно, мне настоящую работу искать нужно.

Антон сделал шаг в сторону и преградил мне дверь. Я зло посмотрела на него, желая, чтобы тот провалился. Антон отвечал мне тем же, в его глазах читалась если не ненависть, то открытая неприязнь. Но, видимо, человек за столом сделал ему какой-то жест, и тот отошел в сторону.

– Антон тебя проводит и заберет фотографии, – сказал человек за столом. – Но ты еще подумай. Может быть, ты создана не только для того, чтобы дворы мести?

Ехидная усмешка расцвела на лице Антона. Ему доставляло удовольствие ставить меня на место. Место придомового дворника.

Глава 7

В зале я не следила за соблюдением тишины, поэтому тяжелыми шагами прошла поперек всех разложенных ковров прямо к двери. Антон, который шел только по мягким направляющим и стрелкам, указывающим на выход, немного отстал. Толкнув тяжелую дверь, я вышла на улицу. За то недолгое время, когда я была в библиотеке, погода успела перемениться, как это часто бывает в Петербурге. Солнышко пробилось через тучи и освещало всю улицу. Мимо шли люди, переговаривались друг с другом, обсуждая свои бытовые проблемы. И ни у кого не было даже мысли, что среди них может шагать герой, вышедший из книг. Я тряхнула головой, пытаясь прогнать навязчивые образы, но они никак не хотели выходить из головы.

Дверь сзади открылась, и на улицу вышел Антон. Он остановился рядом и стал смотреть на прохожих.

– Давай так, – заговорил он первым, доставая из кармана сигарету и раскуривая ее, – мы сейчас едем к тебе, ты отдаешь мне фотографии, и больше я тебя не вижу.

– Двухсмысленное предложение, не находишь? – хмыкнула я. – Чего ты такой злой-то? Укусил волк из трех поросят?

Антон повернулся и зло сверкнул глазами.

– Мы здесь не в игрушки играем, и с такой сопливой девчонкой, как ты, возиться некогда. Занимайся дальше тем, что проще и под ногами не путайся. Идет война, возиться с малышками с розовым бантиком некогда.

– Война? Парень, ты там не перегрелся? Где ты войну нашел? Испугался, что Родя тебя топориком по голове тесанет в подворотне?

– Садись, – Антон смял и выкинул сигарету, достал ключи от машины.

По дороге мы молчали, я смотрела в окно, но тайком поглядывала на Антона. Он был серьезен, как солдат на службе. Глупость, конечно, это все. Литературная война, бегающие герои из книг по улицам города, убивающие обычных людей. Но судя по всему, он в это верит, иначе не стал бы так реагировать на мои слова. Парень, вроде, не дурак, накачанный, спортивный, с головой почти дружит. Даже немного симпатичный. В институте таких не было, парни-филологи в основном рохли и заучки, а этот прям воплощение мужественности и красоты. Тьфу, о чем я только думаю, мне бы от него избавиться побыстрее, не хватало ко всем проблемам раскольниковых добавить.

– А зачем нужны эти фотографии? Чем они вам так дороги? – попыталась я развязать разговор, чтобы не погрязнуть в мыслях о его накачанных бицепсах.

Антон сморщился, будто с червяком разговаривал, но все же ответил.

– Считай это фотороботы. По ним мы можем видеть, как выглядят те или иные герои. Иначе от обычных людей в толпе их не отличишь. Сергеич занимался составлением картотеки, изучал героев, из каких книг они вышли, пытался найти закономерность.

– А в чем проблема с этими героями? Ну, ходили бы они среди нас, чтобы случилось?

– Ты слишком наивна. Наверное и книжек-то даже по школьной программе не читала, – в очередной раз подколол Антон.

– Вообще-то, я филолог и в литературе понимаю побольше твоего.

– Канцелярская крыса, – пренебрежительно бросил Антон, но соизволил объяснить. – В книгах все эмоции и чувства преувеличены. Одна черта может быть доведена до гигантских размеров. Например, тот же Раскольников. Когда читаешь, ты чувствуешь все его эмоции, переживания, страхи. Это только одна часть жизни человека. Ведь у каждого есть радостные моменты, встречи с друзьями, воспоминания о родителях, радость от того, что можешь отдохнуть после тяжелой работы. А у героя этого ничего нет. Он не может переключиться или прожить свой этап жизни, забыть, свыкнуться с потерей близкого, перестать кого-то ненавидеть, простить. В героя заложена определенная программа, и он должен ее выполнять. Представь, если в мир людей выпустить доктора Джекила или Хитклифа, это тоже, что выпустить парочку маньяков из опасной психбольницы.

Представила Хитклифа, разгуливающего по улицам и поежилась. Маньяков и так хватает, когда по вечерам с лекций возвращаешься, еще оравы непрошенных гостей точно не нужна.

– Как ты попал в эту организацию? У вас есть отбор, объявления в газете «ищу хранителя героев»?

– У каждого свой путь, – коротко бросил он.