Жребий Флетча

— Сейчас, — шепнул Флетчу Боб.

— И последнее, по счету, но не по значению, — капитан Нил его не подвел. — Если кому-то из вас известна важная информация, которая может помочь нам в розыске убийцы, мы надеемся, что вы поделитесь ею со мной или с моими сотрудниками.

Сегодня утром здесь, на Плантации Хендрикса, кто-то убил Уолтера Марча. Убил не спонтанно, но обдуманно, тщательно все подготовив. С той минуты ни один человек не покинул отель. Так что убийца среди нас, возможно, даже в этом зале.

Повторюсь, я с благодарностью приму любую помощь.

Капитан Нил оглядел зал, выпрямился.

— Благодарю за внимание.

— Хороший парень, — похвалил его Боб. — И, похоже, знает свое дело.

— Умный и порядочный, — добавила Кристал.

— Неудачник, — высказала свою точку зрения Фредди Эрбатнот.

— Готов поспорить, он скажет: «Не убивайте гонца», — откликнулся Боб Макконнелл на появление у микрофона Хая Литвака.

Кристал и Флетч лишь пожали плечами. Хая Литвака, ведущего вечернего информационного выпуска, уважали и ценили все, кроме журналистов, большинство из которых просто ему завидовали.

Симпатичный, держащийся с достоинством, с безупречными манерами, хорошо поставленным голосом, знающий себе цену Хай Литвак уже многие годы получал фантастическое жалование. Пожалуй, он был самым богатым журналистом.

Завидовали ему еще и потому, что в своем деле ему также не было равных.

В отличие от телекомментаторов других программ, он старался концентрировать внимание зрителей на новостях, а не на собственной персоне. И интервью в прямом эфире он строил по-своему: никогда не старался подвести к желаемому ответу ни зрителей, ни гостя программы.

Завидовали также его известности, ибо без Литвака не обходилось ни одно крупное событие.

Хай Литвак издавна обосновался на самом верху.

Рядом с ним за главным столом сидела его жена, Кэрол.

— Добрый вечер, — знаменитый голос наполнил зал. — Когда мне предоставляют возможность выступить, я стараюсь затронуть те темы, о которых меня наиболее часто спрашивают, независимо от того, хочу я говорить о них или нет.

В последнее время более всего мне задают вопросы о терроризме, вернее о том, должно ли телевидение показывать результаты террористических актов, не способствует ли оно тем самым пропаганде терроризма, не подвигает ли будущих террористов на новые безумства.

Я ненавижу показывать то, что вытворяют террористы. Я ненавижу читать об их деяниях. Я ненавижу сообщать об этом телезрителям. Наверное, в таком отношении к терроризму я не одинок.

Но не телевидение создало терроризм. Терроризм, как и любая другая форма преступления или безумия, заразителен. Он возобновляет себя сам.

Один случай терроризма вызывает два других, а потом идет цепная реакция.

Никогда еще этот социальный феномен, когда одни террористические акты стимулировали все новые и новые, не проявлялся столь ярко, как в начале двадцатого столетия.

А тогда никто и подумать не мог не только о выпусках телевизионных новостей, но и о самом телевидении.

Террористический акт — это событие. Это новости.

И наша работа — доносить новости до людей, нравятся они нам лично или нет.

— Сейчас, — прошептал Боб Макконнелл.

— Обвинять телевидение в распространении терроризма, — продолжил Хай Литвак, — только потому, что оно показывает последствия террористических актов, все равно, что убивать гонца, принесшего плохую весть…