Лабиринт искажений

Глава 22

Елена Петровна уже больше полугода скучала на одном из Мальдивских островов. Если бы не книги и передаваемые ей документы, то она бы сошла с ума от скуки. Постепенно она наладила здесь свой быт и свою работу.

Это бунгало на маленьком острове архипелага ей выделил куратор из Международного Финансового Агентства. Правда, за её деньги. Хорошо ещё, что охрана была бесплатно — трое угрюмых и неразговорчивых мужчин старались держаться от неё на расстоянии, и только самый старший приносил ей раз в неделю кипу документов и журналов. С ними она потом работала, составляя отчёты. Куратор появлялся редко, давал задание и быстро уезжал. Задания, в основном, касались описания работы советской системы Госбанка и выводов Елены Петровны по выявлению различных слабых мест в этой системе.

Елену Петровну одиночество не тяготило — она всю жизнь была одиночкой, но, обретя спокойствие и возможность работать, она стала задумываться и о своих потребностях. Как-то, краснея от стыда, она сбивчиво объяснила куратору, что мужчина раз в месяц ей бы не повредил.

Куратор, выпятив губы и оглядев её фигуру сверху вниз, сказал «ОК». И в следующий приезд привёз ей каталог солидного агентства.

Шмелёва, теперь уже Элен Моуди, внимательно и пристрастно рассмотрела предлагаемые агентством услуги, и ткнула пальчиком с безупречным маникюром в мужчину средних лет с крепкой фигурой.

— Окей, — повторил куратор, — но за ваш счёт.

— А ещё мне надо купить несколько нарядов, — Элен кокетливо улыбнулась.

— Есть каталог «Квелле», мадам. По нему вы сможете заказать любой наряд.

Элен прикупила себе несколько легкомысленных нарядов и с нетерпением стала ждать первого свидания.

Прибывший на моторной лодке мужчина не обманул её ожиданий. Был любезен, нежен и ласков. Но Элен, войдя во вкус, захотелось более страстных ощущений. Она выбрала мужчину моложе и с озорным взглядом голубых глаз. И на этот раз ожидания её не обманули. Такого вулкана страсти Элен никогда не испытывала и Фредерико, так звали мужчину по вызову, стал её постоянным партнёром. Его привозили на лодке и увозили. И пока Элен развлекалась, лодочник играл с охранниками в карты.

Во время развлечений Элен отрывалась вовсю. Она давала волю всем своим несбыточным мечтам и фантазиям, и Фредерико понимал её с полуслова.

В конце января она ждала очередного посещения и, лежа на шезлонге в весьма откровенном бикини, придумывала очередную забаву. Фредерико приехал в немного мрачном настроении.

— Что случилось мой милый? — ворковала Элен. — Что тебе не нравится?

— Очень жарко, — пожаловался он.

Действительно, было жарко, и солнце не думало опускаться за горизонт, в отличие от «инструмента» Фредерико. А Элен просто сгорала от нетерпения.

— Ну что я могу сделать, милый? — с мольбой вопрошала Элен.

Фредерико подумал и загадочно предложил:

— А давай в море попробуем! Там не жарко.

— В море?! — Элен никогда в голову не приходила такая мысль. — Но нас будет видно!

— А мы нырнём, — и он с воодушевлением стал объяснять преимущества и технику этого развлечения.

Элен, недолго думая, согласилась. Все её мысли были только об одном, а тело уже пылало от предвкушения. Она забыла об охране, о работе, о своих обещаниях куратору… Знала бы Елена Петровна, что три охранника уже лежат закопанные в песок…

Ощутив прохладу небольшой глубины, Элен расслабилась и попыталась расстегнуть бикини. Но тут… легкий укол в плечо, а потом затуманился разум, и загубник акваланга стал вываливаться из онемевших губ…

Очнулась она на дребезжащем полу, на грязной подстилке из промасленной тряпки. Жутко хотелось пить. Маленькая каморка из железных стен угнетала ржавыми заклепками и дверью с колесом. Елена Петровна подползла к двери и из последних сил постучала кулаком. Через минуту дверь открылась, и перед ней присел мужчина в белой форме офицера.

— Ну что, Елена Петровна? — по-русски сказал он. — Едем обратно — в СССР…

Ткачёв тщательно записывал рассказ бармена, пока Хмель и Топтыга грелись у электрического самодельного обогревателя. Чистые листы бумаги и карандаш нашлись в комоде, а также несколько пачек с купюрами по пятьдесят рублей.

— Может, я возьму? — кивнул на пачки Мишин. — Гладышеву уже всё равно без надобности. А у Ирки итак денег валом.

Ткачёву было всё равно. Хмелю тоже.

— Вот спасибо, начальник! — обрадовался Топтыга. — Век не забуду.

— Ловлю на слове, Мишин, — Андрей Викторович закончил писать и оглядел комнату. — Теперь хватайте бармена и ховайте его в багажник. Потом отвезём Топтыгу, а потом… доложим наверх.

Так и сделали. Топтыга с Хмелём упаковали тело бармена в багажник машины, потом отвезли Мишина домой.

— Для полноты ещё бы в доме Марии покопаться, — сказал Ткачёв, когда они отъезжали от дома «авторитета» Зареченска. — Сейчас приедем, ты доложишь и постережешь пленника, а я быстро к соседке забегу. А завтра с утра мы на ОКБ смотаемся.

— Не думаю, что мы завтра попадём на завод, — возразил Хмель. — Группа приедет ночью, если я доложу всё, как есть. Бармена заберут, и сами на завод двинут. Так что, по моим расчётам, я завтра уже «вне игры». Да и тебя, наверное, отзовут.

— Стой! — крикнул полковник. — Поворачивай назад.

Хмель без слов развернулся и подкатил обратно к дому Топтыги, благо они отъехали недалеко. Мишин заметил их возвращение и вышел к машине.

— Ты это, — полковник запнулся, но потом все же сказал. — В кафе «Ландыш» есть заначка — сто тыщ. Пока не опечатали, сходи — возьми деньги. Но пообещай мне, что поможешь семье Поплутина. И чтобы могилки Нодия и Румянцева всегда были убраны. Проследи за этим сам.

— Начальник, — Топтыга понимающе кивнул, — не беспокойся. Я присмотрю.

Машина уехала, а Мишин ещё долго стоял и смотрел ей вслед. Для него ещё не было выхода из лабиринта…

Бармена пришлось принести в сарай, и положить к теплой стене. Андрюха равнодушно смотрел перед собой и не произносил ни слова.

Ткачёв и Хмель зашли в комнату, и полковник с облегчением сбросил амуницию. Потом безразлично взглянул на папки, исписанные листы бумаги и свой портфель, в котором лежали материалы по расследованию.

— Ну, что? — он пристально посмотрел на Хмеля. — Надо набросать тезисы доклада начальству.

— Не надо никаких тезисов, — твердо обрубил агент рвение полковника. — Просто коротко доложим. А там начальство пусть само думает.

— Согласен. Тем более я не осмотрел дом Марии. Вдруг там ещё что-то полезное будет. Тогда звони и поторопи их. Не будем же мы возиться с этим арестованным.

Хмель привычно подцепил к телефону шифратор и набрал номер. Похоже «наверху» очень ждали его звонка, так как лицо агента вытянулось после приветствия Трефилова.

— Никак нет, товарищ генерал. Пять минут назад закончили проведение операции. Докладываю… В результате проведённой операции уничтожена группа агентов западных спецслужб. Один из них взят живьём. Имеются факты, доказывающие принадлежность убитых к спецслужбам иностранных государств. Прошу направить в Зареченск спецгруппу для этапирования задержанного в изолятор. Нам здесь не обеспечить его содержание.

Хмель замолчал, выслушивая генерала.

— Так точно, — наконец сказал он, поглядывая на читающего Ткачёва. — Сейчас приглашу полковника, — и, прикрыв трубку рукой, позвал его к телефону.

— Здравия желаю, товарищ генерал, — устало проговорил Андрей Викторович.

— И вам не хворать, полковник, — несколько раздраженно выговорил Трефилов. — Коротко доложите о том, что сейчас твориться в Зареченске. Рядом со мной товарищ Андропов — он тоже послушает.

Ткачёв собрался с духом и с мыслями.

— В результате проведённой совместной операции город Зареченск лишился всех руководителей высшего звена. В ГУВД нет начальника, заместителя и тяжело ранен начальник уголовного розыска. Управление ГУВД на данный момент имеет треть штатного состава. Прокуратура Зареченска не может обеспечить своими силами сопровождение следственных мероприятий. Про экспертизу я даже говорить не буду. ГАИ Зареченска в полуразобранном состоянии, а про то, что твориться в партаппарате города, лучше узнать от самого первого секретаря горкома товарища Козырева. Документы по нему я могу передать следователям КГБ.

После минутного молчания раздался далекий незнакомый голос.

— Полковник, а куда делось руководство города? По линии прокуратуры пришло сообщение, что вы там устроили чуть ли не Чикаго тридцатых годов.

— Прошу прощения, но руководство перестреляло само себя. Начальник ГУВД и второй секретарь горкома не поделили какие-то деньги, начальник ГАИ застрелился во время опроса…

— Понятно, — перебил его незнакомый голос, видимо, принадлежавший Андропову. — Спецгруппа будет в Зареченске часа через два. Я перенаправлю её из ближайшей структуры Комитета Государственной Безопасности. А вы побудьте рядом с телефоном, товарищ Ткачёв.

Звонок прервался.

— Сказали подождать часа два, — объяснил полковник Хмелю.

— Вот и хорошо, — агент присел в своё любимое кресло у окна и прикрыл глаза. Он не раздевался, а только расстегнул порезанную куртку. — Только почему-то кажется, что не всё так хорошо. Этот бармен либо наврал, либо выдал желаемое за действительное. Половину его показаний ещё проверять и проверять.

— Прав ты, Хмель, — Ткачёв подвинул стул к тумбочке с телефоном и устало присел. — Черных пятен ещё достаточно. И самое большое пятно — это первое нападение на инкассаторов. Оно никак не увязывается в общую картину.

Но Хмель уже дремал и никак не отреагировал на слова полковника.

Пискнул шифратор, и телефон едва слышно задребезжал звонком.

— Слушаю, Ткачёв, — полковник и не подумал, что надо разбудить Хмеля, а взял трубку сам.

— Это — Трефилов, — генерал кашлянул, прочищая горло. — Андрей Викторович, с вами желает поговорить товарищ Андропов…

— Да, конечно… Здравствуйте, Юрий Владимирович, — полковник невольно встал.

— Товарищ Ткачёв, — послышался голос Андропова, — мы тут посоветовались и решили попросить вас на некоторое время возглавить ГУВД Зареченска. Соответствующее распоряжение министр уже подписал. Сегодня вечером в город прибудет новый первый секретарь горкома — окажите ему всяческую помощь. Думаю, что задержитесь вы недолго. За это время прошу вас довести дело по Зареченску до логического завершения и прибыть лично ко мне с докладом. С вашим руководством в управлении всё согласовано.

— Слушаюсь, товарищ председатель Комитета Государственной Безопасности, — отчеканил полковник и связь прекратилась.

Ткачёв подумал о том, что со всеми делами он позабыл об обещании жене позвонить в том случае, если будет задерживаться. Только звонить не хотелось. Людмила начнёт ныть и трындеть о том, что он бросил семью ради работы, что жена ему безразлична и … всё это было правдой. Если бы не сын, то Ткачёв давно бы ушёл от Людки в общежитие. Там хоть мужики мозг не проедают хотелками о лучшей доле полковничьей жены. С такими грустными мыслями усталый Ткачёв задремал.