За Золотыми воротами

Андрей Рубллёв — ученик Даниила Чёрного

В конце апреля 1408 года Андрей Рублёв и его учитель Даниил Чёрный выехали в тряских возках из Москвы, чтобы расписать заново после пожара Успенский собор во Владимире.

Они торопятся. Дорога не близкая. Недели две надо добираться до города Владимира. До реки Клязьмы — на возках, а вниз по реке — на лодках.

Орда поутихла после того, как Дмитрий Донской в 1380 году разбил её главные силы на Куликовом поле.

Великим князем в Москве сидит теперь сын Донского — Василий Дмитриевич. Он и задумал подновить обветшавший владимирский храм. Покой на Руси, тишина. Когда ещё и заниматься художествами?..

Андрей Рублёв молод, всё ему нравится в мире. Он подходит к краю обрыва, жадно устремляет взгляд на речную пойму.

Будто серебряные блюда, блестят не сошедшие с лугов весенние воды — в старицах, бочагах, колдобинах, разливных озерках.

Андрей оперся плечом о ствол берёзы. На тропе, после ночного дождя, остались чистые светлые лужицы, и так они дрожат и переливаются под редким ветерком, что подумаешь: отсюда и должны пить певчие птицы!

Замечтавшись, Андрей не заметил, как подошёл седобородый Даниил.

— Любо? — спросил учитель.

— Красота несказанная, отче! Звонкость во всём.

— Такими красками и пиши.

Майские дни светлы и длинны. Как будто специально созданы для работы!

Подрясник пестрит пятнами. Волосы подвязаны ремешком, чтобы не падали на глаза. Ведь художник стоит долгими часами на деревянных подмостках, стараясь дотянуться кистью до высоких стен и сводов.

Мальчишка на помосте подаёт горшочек с краской и вдруг прыскает в кулак:

— А вот эта, сбоку, с повязкой на лбу, ну чистая Дунятка!

— Кто такая Дунятка? — рассеянно спрашивает Рублёв.

— Да сеструха моя. Я мизинный, младший. А она старшая. Красава!

Андрей Рублёв усмехается. Он пишет праздник всей Руси. А картина называется «Страшный суд». Но чего страшиться народу, который честно оборонил свою землю и теперь честно трудится на ней? «Всем найдётся у меня место, — думает он. — И безвестной Дунятке тоже».

Нет, никто ещё не расписывал храмы подобно Рублёву! Раньше богомазы писали лики гневные, немилостивые. Краски ложились тяжело, тускло.

А у Рублёва фигуры словно омывало весенним воздухом. «Верьте будущему. Оно прекрасно», — убеждал великий художник.

…Мерцают на старых стенах, на потемневшем дереве прекрасные лица, статные фигуры в синих, розовых, зелёных плащах. Одел их художник в цвета заклязьминских лугов и рассветного неба.

До сего дня славны имена Андрея Рублёва и Даниила Чёрного.