Жестокое жертвоприношение

* * *

В зале суда, полном ошеломлённых репортеров и зрителей, выступила застенчивая и сдержанная Мелисса Лавлесс.

Несмотря на то, что ей было очень неприятно давать показания, Мелисса откровенно рассказала об отношениях в семье, описав отца почти так же, как и Мишель. Адвокат защиты рассказал о различных формах жестокого обращения, которым подвергалась Мелисса, и она признала всё, ответив "да" на поставленные перед ней конкретные вопросы.

– Я всегда была нервной, – сказала Мелисса суду. – Никогда не знаешь, когда отец зайдёт к тебе в ванную или в твою комнату. Он заходил в ванную, когда я там принимала душ, и я умоляла его выйти и оставить меня в покое. Я плакала и вопила, а он не слушал. Он просто смеялся, стоял там и смотрел на нас.

Мелисса сказала, что у неё не осталось чувства собственного достоинства, потому что Ларри вечно ругал её, часто называл шлюхой и сукой. Она сказала, что ей стыдно было приглашать друзей, потому что Ларри делал отвратительные вещи.

– Однажды при Мелинде он схватил маму за промежность. Он запустил руку ей в штаны, схватил за промежность, а потом при нас понюхал руку.

– Можете сообщить суду, подвергались ли вы сексуальному насилию со стороны отца, Ларри Лавлесса, когда росли в семье? – спросил Хаммерл.

– Да, сэр, такое было.

Больше вопросов не было.

Джонсон вызвал для дачи показаний Мину Тевенин, терапевта, который работала с девочками Лавлесс в службе охраны психического здоровья "Лайфспринг" в Нью-Олбани. Тевенин рассказала, что познакомилась с Мелиндой в феврале 1991 года, что она знакома с семейной историей и проблемой сексуального насилия, что в её журнале отражено, что она сообщила о предполагаемом насилии в Департамент социального обеспечения, потому что по закону это было её обязанностью.

– В какой Департамент социального обеспечения вы заявили? - спросил Джонсон.

– В департамент округа Флойд.

– С вами когда-нибудь связывались по поводу вашего заявления?

– Нет.

На перекрёстном допросе Тевенин показала, что Мелинда была единственной из сестёр Лавлесс, которая не признала, что отец её домогался. Однако, по мнению Тевенин, со стороны Ларии имело место сексуальное насилие в отношение всех трёх девочек.

В 12:45 в слушаниях объявили перерыв на день. Их возобновление запланировали на 9:00 следующим утром.

На ступенях здания суда округа Джефферсон Джеки Воут и Стив Шарер выступили перед СМИ, не пытаясь скрыть своей горечи.

– Смерти нашего ребёнка нет оправдания, нет защиты, – сказала Воут журналистам. – Она была бессмысленна и непростительна.

– Для меня это был просто ещё один день свидетельских показаний, – сказал Шарер. – Не понимаю, как такое можно даже пытаться оправдать.

– Я ничего не чувствовала сегодня. Я не чувствую ни сочувствия, ни угрызений совести, – добавил Воут. – Мне жаль, но какую бы линию защиты они ни задействовали, этого недостаточно. Моя дочь мертва. То, что она пережила в ту ночь, не сравнится с тем, что убийцы перенесли в своей жизни.

В субботу 19 декабря, в последний день слушаний по вынесению приговора, вызвали двух психологов, чтобы дать оценку Мелинде Лавлесс. Доктор Ричард Лоулер из Детской психиатрической клиники Райли и доктор Элган Бейкер, директор Центра психоанализа в Индиане, оба диагностировали у Мелинды пограничное расстройство личности и посттравматическое стрессовое расстройство. Оба врача заявили, что суду следует рассмотреть вопрос об оказании психологической помощи Мелинде после её заключения.

Лоулер объяснил посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) как психическое состояние, возникающее в результате того, что человек подвергся воздействию серьёзных обстоятельств, выходящих за рамки нормальной человеческой жизни. Лоулер выявил у Мелинды как острое посттравматическое расстройство, возникшее в результате её участия в преступлении, так и сложное посттравматическое расстройство, являющееся результатом жестокого обращения, с которым Мелинда жила в течение ряда лет.

Расстройство личности, от которого страдала Мелинда, было описано суду, и Лоулер установил связь между пограничным расстройством личности (ПРЛ) и самим преступлением. Мелинда проявляла все признаки пограничной личности, свидетельствовал Лоулер, объяснив, что проблемы с сексуальной ориентацией, постоянные перепады настроения, непредсказуемые эмоции и чрезмерная зависимость от других – всё это подтолкнуло её к преступному деянию.

– Для пограничной личности чувствовать, что его собираются бросить, равнозначно ощущению, что он разваливается на части, – сказал Лоулер суду. – Для людей с пограничной структура личности угроза их собственной целостности, возможности быть вместе – эта угроза намного сильнее, когда они чувствуют, что теряют эти [подростковые] отношения.

Доктор Элган Бейкер засвидетельствовал, что Мелинда Лавлесс по уровню эмоционального развития осталась на уровне трёх– или четырёхлетнего ребенка, объяснив, что её "инфантильная зависимость" была очевидна в отношениях со сверстниками и авторитетными фигурами. Бейкер охарактеризовал Мелинду как страдающую от депрессии, как имеющую проблемы с контролем импульсов, как имеющую неустойчивую привязанность к другим и неустойчивое самовыражение – всё специфические симптомы пограничного расстройства личности.

Бейкер заявил суду, что Мелинда не была лидером, что у неё ограниченный уровень интеллекта, что ей было бы трудно организовывать или руководить сложными действиями. Во время дачи показаний Бейкера был поднят вопрос о психологическом портрете Лори Такетт, и Бейкер прокомментировал отчёт доктора Шиппли из женской тюрьмы штата Индиана о Такетт. В то время как в отчёте указывалось, что Такетт была социопаткой, Бейкер свидетельствовал, что он рассматривал её как волевую личность, которая была несколько оппозиционной и легко склонной к насилию.

Сравнивая двух девочек, Бейкер сказал, что Такетт более склонна к насильственным действиям, чем Лавлесс.

– Я бы не сказал, что одна из них "больнее" другой, – свидетельствовал Бейкер. – Считаю, что у обеих есть серьёзные эмоциональные проблемы, но считаю, что проблемы Мелинды в значительной степени объясняются тем, что происходит внутри неё, её способностью думать, справляться со своими эмоциями, в то время как у мисс Такетт проблемы больше связаны с её вовлеченностью в мир, импульсивностью, игрой на публику и склонностью к насилию.

По завершении показаний Бейкера защита исчерпала список свидетелей. Всё, что осталось, – это заключительные прения и заявление представителя жертвы, Джеки Воут.

Перед началом своей речи Джеки показала судье Тодду несколько экспонатов того, какой была жизнь Шанды. Сдерживая слёзы, она описала суду каждый экспонат. Там была школьная куртка Шанды, заколки для волос, её фотографии из группы поддержки, награды. Джеки также показала фотографию надгробия Шанды, на котором были выгравированы руки, сложенные вместе и держащие бабочку. Воут объяснил, что бабочка представляет собой нечто прекрасное, что можно поймать руками, но затем нужно отпустить. Джеки попросила разрешения показать видео из альбомов Шанды с её фотографиями, когда она была ребёнком, с семьей на Рождество.

Адвокат Мелинды сказал судье, что Мелинда посмотрит видео, если семья пожелает, и в зале суда выключили свет. Джеки рассказала о короткой жизни Шанды, сказав суду, что бабушка ужасно избаловала девочку. Она рассказала судье, что Шанда действительно наслаждалась жизнью, описала её фотографии в пасхальном платье с вечеринки у бассейна. Показали видео с Шандой на вечеринке по случаю её дня рождения, и Джеки отметила, что смех Шанды она уже никогда не забудет.

Выступление Джеки заняло около 45 минут. Она начала с того, какой сострадательной была Шанда, сказав, что окружающие тянулись к Шанде, потому что она была внимательна к другим. Джеки описала мечты и надежды Шанды на будущее.

– Её смерть, очевидно, разрушила все наши жизни, – сказал Джеки суду. – Я говорю за всех нас, потому что вряд ли есть что-то хуже, чем хоронить собственного ребёнка.

Джеки описала свои возвращения с работы, когда некому готовить ужин, некому стирать одежду, некого поцеловать на ночь. Она сказала, что после смерти Шанды она избегала родных и друзей, потому что не могла видеть их боль или слышать, как кто-то говорит о Шанде. Она рассказала, что после смерти Шанды не могла работать и пришлось лечь в больницу Джефферсона, потому что ей хотелось покончить с собой. Джеки сказала, что находится под наблюдением как психиатра, так и психолога, принимает антидепрессанты, чтобы пережить день, и снотворное, чтобы пережить ночь.

– Большую часть времени я не контролирую свои эмоции и плачу, потому что хочу вернуть дочь, – сказала Джеки судье. – Я хочу, чтобы она была дома на Рождество в этом году, но её не будет. В этом году я не смогу ничего подарить Шанде. Под елкой для неё не будет подарков.

Воут обвинила Мелинду, которая, по её словам, "обманула меня, лишив возможности быть с дочерью в этой жизни", и, устремив пронзительный взгляд на Мелинду Лавлесс, Джеки Воут закончила заявление, обратившись к убийце своей дочери с такими словами:

– Желаю тебе прожить жизнь с воспоминаниями о её криках и виде её обгоревшего и изуродованного тела. Не знаю, кого ты любишь больше всего в жизни, Мелинда, будь то мать или отец, но я хочу, чтобы ты представила, что этим человеком той ночью была Шанда. Я хочу, чтобы ты представила их себе в багажнике той машины. Я хочу, чтобы ты представила себе человека, которого ты любишь больше всего, как он умоляет и просит о пощаде. Я хочу, чтобы ты представила себе, как этот человек лежит на той земле, обгоревший и изуродованный. Может тогда, и я серьезно в этом сомневаюсь, ты смогла бы хоть немного почувствовать ту боль, которую испытывает наша семья.

Воут сказал суду, что в её глазах Мелинда Лавлесс поставила себя на одну доску с Чарльзом Мэнсоном[9] и Джеффри Дамером[10] и попросила для неё максимальный срок в 60 лет заключения.

– Меньший срок был бы преступлением, равным убийству моей дочери, – заявила она судье.

Впервые позволив себе заплакать, Джеки Вот закончила свидетельство, повернувшись к Мелинде и сказав:

– Желаю тебе сгнить в аду.

Мелинда Лавлесс никогда не давала показаний от своего имени, однако она попросила сделать краткое заявление, прежде чем будут заслушаны заключительные прения.

Глядя прямо на родственников Шанды, которые сидели на двух передних скамьях в зале суда, Мелинда сказала дрожащим голосом:

– Я знаю, что не смогу утолить вашу боль. Я не смогу вернуть Шанду, но мне жаль. Я искренне сожалею, и я действительно чувствую вашу боль, и если бы могла поменяться местами с вашей дочерью, я бы это сделала. Мне очень жаль.

Замолчав, Мелинда упала, плача и стеная, в объятия Рассела Джонсона.

В заключительном слове Гай Таунсенд напомнил о некоторым конкретных отягчающих обстоятельствах, начиная с мотива и намерения Мелинды совершить преступление, заканчивая её неописуемыми актами запугивания и насилия и отсутствием у неё раскаяния.