Медовые сны

* * *

— Что ты делаешь? — насмешливо спросила Дельфи, болтая тоненькими ножками, свисающими с перекладины качелей. Первое, что Лестрейндж сделал в новом доме — это поставил для нее деревянные качели. Дельфини, естественно высказалась неодобрительно, в духе того, что она уже совсем взрослая и не сдалась ей его забота ни в каком виде.

— Сажаю Медовый хруст(4).

— Что? — Дельфи слегка оттолкнулась носками туфель и качнулась вверх. Естественно, ему пришлось укрепить сооружение магией. Он вовсе не был в полной мере уверен в своих рукодельческих способностях.

— Сорт яблок такой, — сказал Рудольфус, заливая в лунку с саженцем воду и присыпая землёй.

— А-а-а, — Дельфини пожала плечами и взмыла очень высоко. — Делать тебе нечего.

Рудольфус хотел было напомнить ей об осторожности, но, взглянув на восторженную мордочку падчерицы, промолчал. А потом кинул взгляд украдкой через невысокий забор на дом через дорогу. Сад и дом за ним были ухожены и манили Рудольфуса не хуже «Акцио». Как и в рукодельческих способностях, он не был уверен и в том, что в доме через дорогу были готовы проявить к нему снисхождение, но не попытаться было бы смертельным преступлением. Он высадил в ряд около десятка саженцев. Яблоневый сад — не это ли нужно потерянной душе после многих лет скитаний? Дивный аромат цветов по весне, сладкие плоды тоскливой осенью...

— Разве у тебя не должно быть поместья или что-то типа того? — спросила Дельфи.

— Да, у меня есть поместье. Но там для меня слишком много неприятных воспоминаний. Если захочешь, сможешь поселиться в нём сама, когда подрастешь.

— Шутишь? — недоверчиво переспросила Дельфи, резко тормозя каблуками туфель.

— Ничуть. У меня всё равно никого роднее тебя нет.

— Так это правда: то, что сказала тётя? Что ты мой отец?

— Нет. Твой отец мёртв. Но твоя мать была мне женой. Не очень хорошей, но всё же.

Рудольфус отряхнул руки от земли и обернулся к девочке.

— Зачем она соврала? Чтобы побыстрее избавиться от меня? — зло выплюнула Дельфи, спрыгивая с качелей.

— Нет. Вряд ли она и сама знала об этом. Не думаю, что твоя мама сильно распространялась.

— Она умерла? — Дельфи подалась вперёд. Ему бы хотелось утешить её, но, к сожалению, это было не в его силах.

— Но я обещал ей, что не оставлю тебя.

— А мой отец? Кто он? — Дельфи вскинула на Рудольфуса тёмные большие глаза Беллатрисы.

— Лорд Волдеморт. Слышала о таком? — Рудольфус хмыкнул. Едва ли найдётся хоть один человек в магической Британии, не слышавший данное имя. Только и остаётся, что позавидовать такой известности.

— Издеваешься?

— Нет.

Позже, за обедом, на который ему, непривычному, пришлось убить массу времени, Рудольфус спросил:

— Она тебе обижала? Тётушка? — и как бы между прочим, добавил: — Хочешь, я убью её?

Дельфи вздрогнула и уронила вилку. Напуганно уставилась на него. Рудольфус твёрдо посмотрел в ответ, чтобы убедить в серьёзности своих слов.

— Нет, было не так уж и плохо... Конечно, я была ей в тягость, — она замялась, — но мне всё равно, честно. Я же больше не вернусь к ней?

Голос падчерицы дрогнул. Рудольфус тяжело вздохнул и мотнул головой. В луче солнца на подоконнике грелась сонная муха. Пасхальные каникулы подходили к концу. Скоро она должна была уехать назад в Дурмстранг.

— Мой отец, какой он был? — спросила Дельфи после недолгого молчания.

— Он был великим. Мы думали, он начнёт новую эру — заставит волшебников поднять голову, восстать из пепла, обрести новое могущество...

Как всегда при разговоре о Тёмном Лорде, Рудольфус срывался в высокий слог. Несмотря на боль и горечь, которое принёс в его жизнь этот тёмный маг, Лестрейндж всё ещё чувствовал глухую тоску от смерти господина. Равно как и от смерти жены.

— Я до сих пор не могу понять, почему всё ухнуло в пропасть. Где мы ошиблись.

Дельфи опустила голову в пол и понесла посуду в раковину. Можно было бы помыть тарелки с помощью магии, но Рудольфус не умел. Дельфи, по всей видимости, тоже.

— А если бы у тебя была такая возможность, хотела бы ты познакомиться с другими своими родственниками? — Рудольфус кинул быстрый взгляд в сторону открытого окна, пользуясь тем, что Дельфи не смотрит на него. — С тётей, например?

— У меня уже была одна тётя, ты забыл? — она невесело хмыкнула, намыливая тарелки.

— Нет, другая тётя, родная, — Рудольфус хитро подмигнул Дельфи, оглянувшейся на него.

* * *

Он в нерешительности уставился на дверь. Рука не поднималась постучать. Да что там, не маячь за его спиной Дельфини, то Лестрейндж ни за что бы не осмелился поднять руку.

— Рудольфус? — разве его сердце всё ещё внутри? Как давно оно не подавало признаков жизни и вот теперь…

— А ты совсем не изменилась, — выдохнул он. Медовый морок, как и тридцать три года назад. Подумать только! Как долго он шёл к этому дню. Моменту, когда снова сможет — посмеет! — заговорить с ней.

— Зачем ты пришёл? — без обиняков спросила она. Её волосы были всё так же заплетены в косу. Тут и там встречались седые пряди. Но они её не портили. Нет, не портили! Как бы он хотел быть с ней столько лет, чтобы наблюдать появление каждого из этих седых волосков.

— Отец, ты уверен, что нам здесь рады? — Дельфи дерзко выступила вперёд. Рудольфус вытаращил глаза на падчерицу. «Рудольфус» или «мистер Лестрейндж» — вот что в лучшем случае доставалось ему. И тут это: «отец».

— Да, кхм, — справившись с замешательством, Лестрейндж сказал: — Знакомьтесь: Дельфини — моя дочь, Андромеда Тонкс — родная сестра твоей мамы.

Андромеда после секундного колебания протянула Дельфи руку:

— Рада познакомиться с тобой, милая. Проходите в гостиную, — Меда посторонилась, и они прошли в чистую светлую комнату.

— Бабушка, кто там? — с лестницы, ведущей наверх, свесилась голова подростка с ярко-голубой прической.

— Иди сюда, Тэдди. Я хочу тебе представить кое-кого.

Такой же долговязый и нескладный, как и Дельфи, внук Андромеды скатился вниз и предстал перед ними. По пути он едва не снёс вазу с искусственными цветами, водружённую на каминную полку.

— Я не видел тебя в Хогвартсе, ты маггла? — спросил Тэдди у Дельфи после того, как Андромеда их представила.

— Тэдди! — прикрикнула та.

— Вот ещё! — тут же вскинулась Дельфи. — Я из Дурмстранга.

— О! Круто! — он тут же раскрыл в удивлении рот. — Расскажешь, как там?

Дельфи кивнула и слегка улыбнулась, сменяя гнев на милость. Тэдди, кинув быстрый взгляд на Рудольфуса, явно стесняясь в его присутствии озвучить все те вопросы, что мучили его, оглянулся в сторону Андромеды:

— Бабушка, можно я покажу Дельфи свою коллекцию плюй-камней.

— Обожаю плюй-камни, — искренне обрадовалась Дельфи и тоже с надеждой посмотрела на Андромеду. Та благосклонно кивнула, и дети умчались наверх. Было видно, что вдали от школы этим двоим не хватало общения со сверстниками.

Когда подростки покинули гостиную, повисло тягостное молчание. Рудольфус не спешил начать разговор, жадно смотря на любимое лицо.

— Она ведь не твоя дочь, верно? — разрушила наконец тишину Меда.

— Нет, как ты догадалась? — Рудольфус был удивлён. Андромеда неопределённо дёрнула плечом. — Его.

Андромеда тяжело вздохнула.

— Говорят, это Беллатриса убила мою дочь и её мужа. Отомстила мне за предательство, — мрачно произнесла она, кутая худые строгие плечи в цветастую шаль.

— Я не знаю, — выше сил Рудольфуса было признать, что, возможно, и он сам стал одной из причин этой непримиримой ненависти его мёртвой жены. Ведь он хорошо помнил, с каким азартом Белла неслась за Нимфадорой в день охоты на двойников Поттера. И как ему пришлось выстрелить «Сектусемпрой» в себя самого, чтобы отвлечь жену от её цели. — Когда я увидел Нимфадору на поле боя, то наложил на неё «Империус» и приказал убираться домой. Но твоя дочь быстро скинула чары. Такая упрямая.

— Вся в меня. Она ненавидела, когда я называла её Нимфадорой, — грустно улыбнулась Андромеда, и в глазах её собрались слёзы. — Зачем ты пришёл, Рудольф?

— Хотел, чтобы у девочки была нормальная семья.

— Я тебе не верю, Рудольф. Помнишь, мы ведь со Слизерина? У тебя должно быть как минимум несколько мотивов.

Лестрейндж потерянно молчал. Он уже и забыл как это — разговаривать с Андромедой. Та всегда видела его словно насквозь. Даже то, что он и сам от себя пытался скрыть.

— Знаешь, я ведь так и не забыл тебя, — он нервно сглотнул. Столько лет он воображал себе этот разговор, только благодаря этому вынеся второй срок в Азкабане, и всё равно оказался не готов. — Позволь мне быть тебе другом.

— Другом? Другом, Рудольфус? — Андромеда изогнула свои густые длинные брови. — Вы убили Тэда. И Дору. Вы убили меня! Как я могу тебе быть другом?

— С тех пор, как ты отказалась выходить за меня, всё пошло наперекосяк. Всё так стремительно летело вниз, что я даже и охнуть не успел, как оказался на самом дне. И только воспоминания о тебе иногда солнечными лучами долетали до меня.

— Ты так и не бросил своих поэтических изысканий? — Меда поморщилась и встала. — Вам пора, Рудольф.

— Хорошо, — Лестрейндж медленно встал тоже и позвал: — Дельфи, спускайся, мы уходим!

— Ну, бабуля!

— Отец, можно мы ещё посидим? — в унисон воскликнули подростки, появляющиеся на вершине лестницы.

Андромеда посмотрела на внука и задумчиво поджала губы. Потом, задумчиво потеребив край шали, махнула рукой в сторону кухни и ответила:

— Хорошо, только сначала выпьем чаю с пирогом. Что вы об этом думаете?

Рудольфус едва заметно усмехнулся и, оглянувшись на Дельфи, увидел, как она подмигнула ему, состроив хитрую мордочку.

Андромеда — запах яблочного пирога, лёгкая улыбка на медовых губах и последний шанс на вздох полной грудью.