Теневой Танцор

— Почему профессор Слизнорт не хочет вести факультатив?

Декан фыркнула, точно кошка, получившая по носу.

— Профессор Слизнорт не желает брать в этом году дополнительные часы, ссылаясь на занятость и состояние здоровья.

Гермиона уловила недоверие в голосе декана. Толстый, краснощекий и чрезмерно активный Слизнорт, устраивающий посиделки в клубе «Слизней» — это, конечно, образец занятого и слабого здоровьем человека.

— Мисс Грейнджер, если вам действительно нужна какая-то помощь в практике зельеварения, то я бы посоветовала вам частные занятия с профессором Слизнортом. Я могу поручиться за вас перед ним.

Выбор оказался гораздо сложнее, чем казалось изначально. С одной стороны, ей не хотелось слышать насмешки над своей умственной деятельностью, внешностью и результатами работы, больше, чем они есть сейчас, но с другой, все ее существо требовало самого сильного преподавателя. Вызов. Смогу ли я соответствовать этим требованиям?

— Профессор, я выбираю в качестве факультативных занятий Историю магии и Зельеварение. Профессор Бинс и профессор Снейп.

— Вот удивится Катберт, — издала легкий смешок МакГонагалл. — У него в кои-то веки появится студент. Во вторник после обеда подойдите ко мне за расписанием, мисс Грейнджер.

Вполне довольная собой Гермиона направилась в башню Гриффиндора.

* * *

Проклиная все на свете (Слизнорта с особым удовольствием), Северус Снейп влетел в кабинет зельеварения, где уже пять минут, как началось занятие.

Зловещий скрежет двери, сопроводивший его появление, очень точно отразил поганое настроение профессора.

— У меня нет никакого желания, — он развернулся лицом к... трем (всего трем?!) студентам, — видеть ваши лица больше, чем требуется, поэтому очень надеюсь на вашу сообразительность, — на последнем слове зельевар скривился.

Ну конечно, кого еще он ожидал здесь увидеть?

За партами сидели три студента: Грейнджер, Нотт, Малфой. Последний, несомненно, записался исключительно из-за того, что надеялся исчезать с занятий без шума и последствий в виде отработок. Даже Нотта можно понять: униженный и подавленный из-за ареста отца, он не желал видеть жизнерадостную разномастную гриффиндоро-пуффендуйскую свору, но что здесь делала Грейнджер?

«О, конечно, — подсказал внутренний голос, — слежка за Драко по всем фронтам».

Не заинтересовавшись этим вопросом настолько, чтобы продолжить рассуждения, профессор раздраженно произнес:

— Чего вы ждете? Рецепт на доске, ингредиенты в шкафу!

Устроившись за преподавательским столом, Снейп продолжил рассматривать студентов: Нотт вытаскивал из сумки весы, Малфой, погруженный в свои мысли, зажигал огонь под котлом, а Грейнджер сверяла рецепт, написанный в учебнике, с тем, что был на доске.

А вот теперь зельевар удивленно приподнял бровь.

«Что вы делаете, мисс Грейнджер?»

В этот момент староста подняла на него глаза. У Снейпа перехватило дыхание: в них светился триумф и благодарность. Она приподняла уголки губ совершенно естественно и искренне, а потом вернулась к своему котлу.

Северус замер, гадая, что нашло на гриффиндорскую всезнайку. От ее беспричинной благодарности, нежности в улыбке, на сердце стало как-то приятнее, спокойнее, чем обычно.

О, конечно, ей было, за что его благодарить: он не пытался вытрясти душу из девчонки, когда она время от времени воровала ингредиенты из его хранилища; вернул ей человеческий облик на втором курсе; не стер в порошок за чрезмерную болтливость на третьем. Но за все это признательность ему была не нужна. Ни от нее, ни от кого бы то ни было.

Однако сейчас студентка была благодарна ему не за это. Северус совершенно не догадывался за что, но это было для нее явно важно. И это было на удивление... приятно. Эта благодарность и тепло были настоящими.

Половину занятия Снейп просидел неподвижно и невидящим взглядом буравил котел Грейнджер. Но вскоре одна за другой перед глазами стали проноситься картинки мрачного будущего Морган. Чудесный план. Одним движением руки предать сразу двух «хозяев». Ни принести на блюдце талантливого бойца Дамблдору, ни заклеймить девчонку меткой Пожирателя смерти. Он еще не знал, что собирался с ней делать, для чего она ему вообще понадобилась, но ни одному из «великих» отдавать ее на растерзание не желал.

Теодор со звоном уронил серебряный нож на пол.

— Мистер Нотт, мурлокомль даст больше сока, если вы разотрете его в ступице, а не покромсаете ножом.

Он встал с учительского кресла и двинулся в сторону студентов, намереваясь вычесть баллы у Гриффиндора.

— Мистер Малфой, будьте внимательней. На ваших весах лежит три грана вместо четырех. Пять баллов Слизерину за быстрое устранение неточностей.

Он остановился перед третьим котлом и испытал легкую досаду. При всем желании было не к чему придраться. Почувствовав на себе взгляд Грейнджер, он посмотрел в ее глаза и тут же пожалел об этом. Яркие, сияющие, окаймленные густыми ресницами глаза глядели на него с благоговением. Она была ему благодарна. Это отозвалось тяжелыми ударами в груди. И почти испытывая боль, он ощущал, как разливается по телу тепло.

Внутри заворочалось что-то, требующее этой благодарности. Душа?

Захотелось еще. Совсем чуть-чуть, но и такие изменения должны были стать причиной для глубокого анализа. Только не сейчас, сейчас... Снейпу казалось, что от волос девушки, от ее кожи исходит мягкое сияние. Стоит лишь протянуть руку, и сможешь дотронуться. Кончики пальцев стало слегка покалывать, будто он уже коснулся этого света.

Северус резко отвернулся и провел рукой по лицу, сбрасывая наваждение. Вот что с человеком делают переутомление и стресс. Он, не глядя в сторону студентов, вернулся к своему столу, бросил взгляд через плечо — сияние пропало. И не желая больше обращать внимание на Грейнджер, Снейп объявил о второй части занятия.

В этот раз он сам готовил зелье перед студентами, комментируя каждый этап и рассказывая способы, с помощью которых можно добиться большей результативности. Если кто-то из них сможет приготовить отвар правильно, то это значительно облегчит его работу по снабжению снадобьями Больничного крыла в Хогвартсе. Слизнорт не утруждал себя и этим.

Северус быстрыми и четкими движениями разрезал, толок, смешивал ингредиенты, полностью закрывшись от неуместно настойчивого, внимательного взгляда, следившего за каждым его действием.

Он наслаждался тем, что вновь в его руке появился тонкий серебряный нож. Зелье мерно бурлило, убаюкивая, вытесняя лишние мысли, даря истинное наслаждение от работы.

Где-то в середине процесса приготовления, когда у Снейпа появилось несколько минут, чтобы проверить получившиеся зелья у студентов, он позволил себе отвлечься от мыслей о зельеварении и тут же понял, что в этот раз они возвращаются не к Морган, а к Грейнджер. Его болезненное, хромое тщеславие, жажда признания, вгрызавшаяся корнями в школьные годы, всегда были слабым местом. И этот раз не стал исключением: ему польстило подобное внимание всезнайки. Эта девчонка, совсем еще ребенок, ловила каждое его движение, и во взгляде ее было восхищение. Она всегда пыталась выжать из представившейся возможности максимум и сейчас не упускала ни единого его движения.

Попробовав чуть-чуть этого тепла и трепета, ему захотелось еще. Захотелось присосаться паразитом к ее наивности, доверчивости и жадно пить свет, пока не заполнит пустоту в своей груди и не отпихнет девчонку — сломленную и безжизненную — ботинком. Потому что никто и никогда не выживал от небезразличия Снейпа. Он разрушал все, чего касался. А она просто любознательный ребенок.

Осознание этого факта было подобно пушечному выстрелу, пущенному в упор. Мерлин, каким же чудовищем он в этот момент себя ощущал!

Именно сейчас, именно за эту потребность.

Плевать на все, что было раньше — он совершал вещи и страшнее, не испытывая при этом чувства вины... но от собственного посягательства на свет, который девчонка излучала, Северуса замутило.

Разозлившись на себя, на нее, на Слизнорта и на весь этот поганый мир в целом, Снейп зашипел на студентов, требуя применить к зельям заклинание заморозки и выметаться прочь из кабинета.

Слизеринцы спокойно отреагировали на резкую смену его настроения и подобный тон, а Грейнджер, как краем глаза заметил Снейп, растерялась. Затем на ее лице друг за другом сменились выражение смущения и отчаянной тревоги. До нее слишком поздно дошло, что невольная улыбка будет неправильно истолкована. Гермиона казалась настолько счастливой, что просто не могла не улыбаться. Улыбаться до того момента, как настроение Северуса резко упало с плохого до отвратительного. И тогда она вернулась с небес на землю. Вслед за ним.

Грейнджер выполнила его указание и поспешно собрала сумку, не задав ни единого вопроса и даже не взглянув на него.

Из кабинета она выскочила первой.

Несколько секунд — и Снейп уже переступал порог своей личной территории в Хогвартсе. Распахнув двери резким движением, ни на мгновение не останавливаясь, он прошел вглубь кабинета, коснулся одной из банок с маринованным угрем и открыл потайную дверь в свою спальню.

Вопреки своему обыкновению, в этот вечер Северус не пожелал патрулировать коридоры. Обдумывать несколько часов кряду свои бесчестные и нелогичные порывы, рыская по темным закоулкам замка, он не хотел — слишком много чести маленькой лохматой занозе.

Журнал «Практика зельеварения» не смог занять мысли Снейпа надолго: ничего нового или интересного он там не нашел. Все шедевры семикурсников — письменные работы по сопротивлению Империусу — были давно проверены, и мрачная, злобная туча недовольства затягивала воспоминания Северуса, как небо перед грозой.

— Прочь из моей головы, Грейнджер! — рыкнул Северус.

Но чтобы выдворить упрямую гриффиндорку из его мыслей, требовалось что-то посерьезнее, чем искреннее раздражение.

Не особо надеясь на успех, Снейп открыл тетрадь в твердом переплете и погрузился в работу, просматривая всю информацию, что собрал о рукописях Ребекки. Свободу — единственную ценность в этом ущербном, убогом мире — у него отобрали шестнадцать лет назад. Но Северус не хотел находиться так прочно у Темного Лорда на крючке, потому и собирал сведения самостоятельно. К сожалению, их было до неприличия мало. Жизнь женщины до того, как ее семья примкнула к Волдеморту, была покрыта тайной. Ни имен друзей, ни родственников, ни вообще хоть каких-то зацепок. Северус даже не знал, каким она была человеком на самом деле.

Вернулся к действительности он лишь тогда, когда колокол пробил полночь. Грейнджер была надежно позабыта.

Раздевшись, Северус лег в постель.

* * *

Утро Снейпа в кои-то веки началось лучше, чем любое другое за последний год: его не мучили кошмары ночных сражений, и всю ночь он проспал, как младенец. Ни одной лишней эмоции. Хотелось бы знать, что послужило тому причиной.

Но, несмотря на это, головная боль, ударившая звонким молоточком где-то в затылке, постепенно разрастаясь, мерно перекатывалась от виска к виску, а противное ощущение тревоги медленно сдавливало грудь. Смутное, отвратительно вязкое предвкушение беды. Он почти чувствовал ее вкус на кончике языка. Мерзко.