Учёный

Я соглашаюсь, что общество наше

Комплексом неполноценности страждет

И потому иногда порождает

Извергов, сходных с Шатохиным-младшим.

Я уж не знаю, каким аргументом

Можно тебя заманить на досуге

В аудиторию просто послушать,

Как защищаться намерен Сергей.

Прозоров

Я не пойму, для чего ты хлопочешь?

Ты не настолько наивен, чтоб думать,

Что в одиночку способен очистить

Общество русских учёных от массы

Шавок, кормящихся телом науки.

Глупость сие, донкихотство, путь в бездну,

Силы тебе не достанет избавить

Даже ничтожную долю её.

Городецкий

Значит настолько. Увы, я серьёзно.

Пусть не могу положительно что-то

Сделать для ней, но защиту считаю

Долгом своим. Ко всему добавляю,

Как про поступок я только узнал

Старого фата Шатохина, глупый,

Честно признаюсь, как лошадь заржал,

Не в состоянии факт осознать,

Что человек, получивший и должность,

И уважение близких, коллег,

Вдруг направляется, будто баран,

Прыгать с моста близлежащего в реку.

Мне представлялось, насколько ничтожен,

Слаб и безволен бездарный бедняга,

Равно насколько он самовлюблённый,

Что предпочёл умереть, чем свою

Несостоятельность честно признать.

Так пред собою увидел случайно

Самое чудное диво природы,

Интеллигента с моралью безмозглой.

Мнение это сменил я недавно,

Ты мне расставил все точки над «i»,

Соображением вдруг поделившись,

Что бедолага пожертвовал жизнью

Ради науки. Ему я сродни.

Чтобы бесплодным моё бытие,

Именно, только, конкретно моё

И в дополнение больше ничьё,

Не оказалось, чтоб смог я сказать,

Что созидаю, не дай ты щенку

Вырасти нынче в свирепого пса.

Прозоров

Коли ты так, соглашаюсь тогда.

Должен ты, правда, смотреть чуть далече

Собственной жизни, ответственность честно

Взять за последствия, что не тебя

Вовсе затронут, меня и дитя,

Коей судьба здесь возникла не к месту.

Лишь об Олесе спокоен, всегда

Эта выходит сухой из воды.

Сцена ни о чём

(у аудитории)

Ирина

Радостно видеть в смятенье тебя,

В страхе пред тем, что нельзя превзойти.

Как же мне это знакомо, увы.

Нет ведь нужды объясняться в причине.

Сергей

Ты ошибаешься, я беспокоен

Нынче не больше обычного, мне

Каждое в жизни событие внове,

И объяснимо, что нервным я стал.

Переживаю за всякую мелочь,

Воспринимаю всё близко к душе,

Знаю, не стоит оно треволнений,

Остановиться же сам не могу.

Чёрт побери, на иголках как будто,

Руки трясутся, а ты прибавляешь

Мне беспокойства. Скажи, для чего

Ты подошла, приключилось ли что?

Иль над несчастным желаешь глумиться?

Скоро решится судьба у меня,

От состояния нервов зависит

То, где проляжет дорога, иль в гору,

Или скачусь я бесславнейше вниз,

Может, останусь на месте, что тоже

Небытием и позором грозит.

Ирина

Ну, успокойся, наивный ребёнок,

Всё не настолько трагично и сложно,

Ты ведь не первый, и ты не последний,

Кто через это прошёл и проходит.

Я же пришла, чтоб свидетелем стать,

Как человека в отчаянье вводит

Ханжество злое формальной рутины.

Сергей

Ты ненавидишь, должно быть, меня

И для того ты сегодня пришла,

Чтоб посмеяться над страхом моим.

Но хоть дистанцию ты соблюдай,

Вместе нельзя нам на людях стоять.

Ирина

Это бессмысленно, не избежать

В собственном доме мне встречи с тобой,

К пытке привыкла, и мне всё равно.

Только страдание право даёт

Людям судить, что значенье имеет,

Что не имеет, как нынешний твой

Страх мимолётной мирской чепухи.

Сергей

Не чепухи! Я потратил пять лет,

Дабы исследовать этот предмет.

Ирина

Что не его подтверждает значение,

Но лишь ничтожность твою обличает

Перед дурною, но пафосной кликой.

Знаешь, когда восемнадцать мне стало,

Я осознала, что месяца два,

Как всё открылось, и ты перестал

Мне предлагать непотребные ласки,

Мы проживаем, как муж и жена.

Именно это меня и пугает.

Сергей

Глупость! Какие супруги из нас?

Помнишь, как в детстве меня презирала,

Маме лгала, что тебя избиваю,

Как постоянно пред ней оскорбляла?

Ирина

Просто ты струсил, как всякий мужчина.

Я понимаю, что было меж нами

Вряд ли возможно любовью назвать.

Ты ведь согласен? Но что же тогда?

Ненависть? Нет. Тривиальная похоть.

Коли разъедемся, станем общаться?

Мы не признали преступнейшей связи,

Значит формально мы брат и сестра,

Правда, по факту, любовники нынче,

Если по совести, люди чужие,

Не к чему нам и общаться потом.

Это молчание примут залогом

Связи порочной, чего изначально

Мы избежать и пытались с тобой.

Сергей

Как и любая из женского рода,

Ты не умеешь момент подгадать.

Я не желаю сейчас обсуждать

Тонкости странных твоих измышлений,

Логики в них положительно нет.

Сцена деревенская

Олеся Вячеславовна

Ира, уйди, не позорься на людях!

Ирина

А не на людях позориться можно?

Что ты здесь делаешь?

Сергей

Всем интересно.

Здесь ты не к месту, особенно нынче.

Олеся Вячеславовна

А почему не имею я права

Здесь находиться?

Сергей

По сотне причин!

В вузе теперь ты никто, не студентка,

Преподаватель, учёный коллега,

Даже не служишь ты им в гардеробе,

Если тебя здесь и не ненавидят,

То злодеянья твои презирают,

Что совершила ты ранее людям.

Или, возможно, ты всем безразлична,

Что вероятней всего, но случайно

Вдруг оказаться поблизости к месту,

Где намечается полный триумф

Сына родителей, лично убитых,

Просто нельзя. Для чего ты пришла?

Ты ведь в науках нисколько не смыслишь,

Даже препятствовать мне не способна.

Олеся Вячеславовна

«Но» есть одно, и оно всё меняет.

Прозоров звал насладиться позором,

Коий настигнет сегодня тебя.

От удовольствия не отказалась.

Сергей

Хочешь успех мой увидеть тотальный?

Ты не успела ещё причаститься

Мудрости дома моей, непреклонной?

Странно. С тобой проведённых годов

Мне предостаточно было с лихвой,

Чтобы изведать, какая ты дрянь.

Олеся Вячеславовна

Глупый мальчишка, да как же ты смеешь

Так разговаривать хамски со мной!

Ирина

Вы мне напомнили давних супругов,

Кои последними сыплют словами,

Чтоб раззадорить постылые чувства

И хоть чего-то внутри ощутить.

Олеся Вячеславовна

Ты бы заткнулась, всё время проблемы

Из-за тебя, ожидала другого,

То, что подаришь отраду мне сердца,

Вырастешь умной, красивой, как я.

Ты ж разменяла себя на скотину.

Ирина

Не разменяла, моё всё при мне.

Ты, а не я, виновата лишь в крахе

Собственных лживых и алчных надежд,

Ты, а не я, променяла спокойствие

На гниловатый и пошлый комфорт,

Ты, а не я, не способна довольной

Быть от того, что имеешь сейчас,

Ты, а не я, постоянно несчастна.

Ты же, Серёжа, следи за словами,

И без того мне уж тошно от вас.

Я бы любою семьёй наслаждалась,

Но постоянно обоим вам в жертву

Преподношу устремленья свои.

Вам я обоим одно только средство,

Предназначение в этом и место

Жизни моей, смехотворной, теперь.

Мне же, однако, всего восемнадцать

Только я жить начинаю, а будто

Пригвождена уж к доске гробовой

Тем непомерным людским эгоизмом,

Коим вы оба страдали всегда.

Мама, Сергея могу я понять,

Он потерял как отца, так и мать,

Твой же порок я понять не могу,

Бесчеловечным он был изначально,

И, выбирая меж вами двоими,

Брата скорее тебе предпочту.

Олеся Вячеславовна

Не понимаешь, о чём рассуждаешь.

Думаешь, просто я так воспитала

В полном тебя одиночестве? Где

Были родимые бабка и дед?

Даже не знаешь, откуда я родом.

Да, я наврала, они не скончались,

Здравствуют, будто смеясь над судьбою,

Коя за время их жизни печальной

Много достойных людей уморила.

Я уж помру, а они не заметят!

Смерти родителям я не желаю,

Им же самим опостылело жить,

Время от времени напоминают

Будто бы крысы они о себе

Шорохом мерзким из мрака подвала,

Смотрят из тёмной, гнилой тишины

На окружающий мир, осуждая

Оный по собственным меркам скотов.

Просто тебя я от них ограждаю,

Письма их рву и звонки избегаю,

Им неизвестно, что ты существуешь,

Пусть же до смерти их так и пробудет.

Я ведь психологом стать порешила

Из-за болезненной психики мамы

Или, точнее, поскольку, к несчастью,

Стать психиатром была не способна,

Просто экзамены в вуз медицинский

Все провалила, и вот на замену

Глупость, пустышку нашла для себя,

Вовсе не этого я ожидала,

И к чепухе возвращаться не стану.

Помню прекрасно, как мать помешалась,

Бросил её ухажёр очерёдный,

Сделав беременной и заразивший

Неизлечимой болезнью. Хотела

Отгородиться профессией я

От беспросветности их бытия.

Ты удивилась? А я вот отнюдь.

Было тогда мне одиннадцать лет,

Да, я не путаю, жили мы вместе,

Вместе с отцом, ей законным супругом,

В собственном доме его, развалюхе,

У небольшого совсем городка.

Как же такое дозволено, спросишь?

Он инвалидом глубоким являлся

И алкоголиком, мы ожидали

Смерти его, и частенько мечтали

До сумасшествия матери вместе,

Как же облегчится наша с ней жизнь

После отца вожделенной кончины.

В детстве я это считала нормальным

И увлекалась подобной игрой

Собственных мыслей, однако безумство

Матери мне помогло повзрослеть.

С папой сошлись мы поближе в то время,

И оказалось, что он человек

Очень хороший и любит дочурку,

Зная, что смерти ему я желаю,

Мучится сам и едва переносит

Жизнь и себя, но боится кончины,

Жалко бросать беззащитное чадо

На попечение злобной супруги,

А потому и своих он страданий

Всё не решался покончить, спиваясь.

Чувства, с которыми я покидала

Собственный дом, не подвластны словам.

И омерзенье, и радость, надежда,

Ненависть, страх, самолюбие, злость,

А в глубине затаилась любовь.