Храм Солнца

Действие второе

Портик небольшого дома Монасуры. Несколько каменных скамей. На одной из них свитки, деревянная палочка для письма и чернила. Монасура стоит у этой скамьи. Группами вокруг него расположились ученики.

Монасура.

Круг тот небесный, вращаясь, указывает месяцы. Боги на нем начертали особые знаки, а смертные назвали их: Водолей, Рыбы, Овен, Телец, Близнецы, Рак, Лев, Дева, Весы, Скорпион, Стрелец и Козерог. Ими Божественный Разум указует законы, и пастух, и земледелец делят работы свои по их указаниям. По ним мы знаем время, когда реки вздуваются водами и затопляют берега. Вращение их неизменно, как воля богов.

Первый ученик (с восторгом).

Учитель! Трепет идет по душе моей от величия Бога…

Монасура.

Теперь приближается Лев, и зной палит землю, как дыханье пустыни. Братья, я принесу вам изображение кругов небесных.

(Уходит в дом.)

Второй ученик.

Как мудр Монасура! Он знает все тайны.

Третий ученик.

А Тугусава нас учит жертвоприношениям, заклинаниям от злых духов и демонов. Но неба не знает Тугусава.

Четвертый ученик.

Тугусава говорит, что служение в храме выше познаний. Ибо молитвы и сосуд совершают чудо и меняют весь мир.

Первый ученик.

Я боюсь, что Монасура учит другому, но я люблю его больше Тугусавы.

Третий ученик.

Нет, молитвы не изменяют небесных законов.

Четвертый ученик.

Изменяют.

Пятый ученик.

Тугусава говорит – изменяют.

Первый ученик.

Если боги захотят, то будет чудо.

Третий ученик.

Мы спросим Монасуру.

Монасура (выносит деревянное изображение небесных сфер, составленное из параллельных и пересекающихся кругов).

Вот, как расположены небесные круги. Это вот круг, на котором начертаны знаки, и здесь вот – Лев. (Ученики обступают его со всех сторон.) Пять раз взойдет и опустится солнце, а на шестой день приходите в полдень к Небесным Лестницам, и, когда тень от вершины большой стены подвинется к подножью малой знак Льва взойдет над землею.

Ученики (в восторге).

И это будет точно?

О, как знаешь ты это, учитель?

Мы придем, учитель!

Мы придем!

Монасура.

А потом, когда убежит и свернется небесная лазурь, я укажу вам его огнистые знаки, и фигуру его начерчу вам потом на песке у Небесных Лестниц. Вы будете знать его и сами найдете между небесных огней…

Ученики (радостно).

Мы придем, учитель! Мы придем все!

Монасура (выходя из группы).

А теперь благословляю вас Светлым Богом…

(Уходит.)

Ученики (все).

Слава Светлому, Великому слава…

(Расходятся.)

Первый ученик (третьему).

С каждым разом после ученья Монасуры мне кажется, небо приближается к нам. (Уходит.)

(Сцена пуста несколько мгновений. В это время проходит старик в черном плаще и, заглянув в портик, уходит, опираясь на посох. Монасура выходит, бодрый и оживленный, садится и пишет на свитке. Потом бросает работу и глубоко задумывается. Из дома выходит Келеа.)

Монасура (вслух продолжая мысли).

Необходимо сказать все. Люди должны знать истину.

Келеа (подходит, садится у ног, обнимая).

Монасура, ты – один, ты – единственный! (Целует его.) О, Монасура, я понять не могу, что в душе моей. Мне не нужно ни храма, ни богов. Мне не нужно всего мира. Ты один мой, мой единственный!..

Монасура (нежно и ласково улыбаясь, целует ее в лоб).

О, радость жизни, ты, как весеннее солнце, греешь холод мысли. Ты, как ароматный, пьянящий цветок, опьяняешь душу для наслаждений. (Прижимает ее, закрывая глаза. Но думы снова темнят его лицо. Пауза.) Келеа, сегодня я хочу сказать ученикам истину…

Келеа (вздрагивая и хватая его за руки).

Подожди, Монасура! Пусть остановится солнце на время, пусть не бегут так скоро тени у Небесных Лестниц и не меняют часов…

Монасура.

Это нужно, Келеа.

Келеа (приникая к нему).

Мне страшно.

Монасура.

Путь мой намечен, Келеа. Горе тем, кто станет на полпути, ибо дух его будет между жизнью и смертью, но не докажет истины. (Воодушевляясь.) О, как понятен мне мир и законы богов! Тольке твои поцелуи пьянят больше, чем откровение Бога. О, слушай, Келеа! Мне мнится теперь, что взошел я на высокую гору, а у подножья ее легли тайны и загадки земли, и я вижу их с высоты. (Встает.) Вот они у ног моих. Я гляжу в высокое небо и оно спускается ко мне, и я, как полная луна, иду по небесным кругам.

Келеа! Когда лучезарный день свивает свой зыбкий занавес с огнистой бахромой вечерних пыланий – несметные очи богов смотрят мне в душу. (Переживая восторг, который замирает в его груди.) Вот раскинулся бескрайный молочный путь, опоясав все небо, и мысли мои, как крылатые ангелы, идут по небу к разуму Бога…

(Пауза. Келеа с благоговением любви и восторга смотрит на него, как на пророка.)

Келеа (волнуясь).

Когда говоришь ты, Монасура – я слышу пение с неба. Ты – пророк, Монасура!..

Монасура (сжав брови).

Но я ненавижу обманщиков! Пусть погибну, но раскрою всю истину ученикам и черным плащам. Черные плащи, Келеа, близки моему сердцу… Ум их темен, как их плащи. (Горячо.) Но душа их, Келеа, светлее наших алмазных венцов.

Келеа.

О, не говори всем так открыто! Не верь людям, Монасура. Они предадут тебя.

Монасура.

Разве я для людей это делаю? Я – все для Истины. И как я не скажу? Разве можно сказать реке, чтоб не текла она? Она мчится к великому морю, и если что преградит путь ей, она сокрушит преграды…

Келеа (со слезами на глазах).

Ты забыл меня, Монасура.

Монасура (с упреком).

Ты – женщина.

Келеа (страстно).

Да! Да! Мне любовь моя – моя истина! (Готова заплакать.)

Монасура (нежно).

Келеа! Путь мой намечен… Но разве я люблю тебя мало? Если нужно, я отдам свою жизнь за любовь твою, за тот сладкий огонь, что идет от тебя по всем моим жилам и жжет мое сердце…

Келеа (лаская его, со страстью).

Говори, говори еще и еще!..

Монасура (опьяненный).

Как счастлив, как безумно я счастлив…

Келеа (страстно).

У тебя могучие руки, Монасура – удержи это счастье. Не спеши, Монасура!.. (Монасура молчит. Борьба происходит в его душе.) Ты не пустишь черных плащей к себе, чтобы не погубил, тебя Тугусава? Пусть одни ученики идут за тобой, и с ними пойдешь ты к народу.

Монасура.

Не бойся, Келеа. Шаг за шагом я поведу учеников за собой, ступень за ступенью перешагнут они и приблизятся к вершине…

(Целует ее и отходит. Келеа счастлива, но что-то беспокоит ее, беспомощно уронила она руки. Входит Первый жрец.)

Первый жрец.

Брат Монасура! Светлым Богом приветствую, как Светлое Око его.

Монасура.

Светлому слава…

Первый жрец.

Тайна храма, Монасура.

Монасура.

Да будет она вечной.

(Пауза. Келеа тревожно смотрит на жреца и Монасуру.)

Келеа (идет).

Я ухожу, Монасура.

(Медлит.)

Монасура (твердо).

Тайна храма, Келеа.

(Келеа уходит.)

Первый жрец.

Верховный прислал меня. Твои гимны, Монасура. (Дает свитки. С затаенной иронией.) Волей Верховного гимны будет писать Тугусава. (Монасура молча берет свитки и кладет около своей рукописи.) Одного здесь нет, Монасура. (Указывает на свитки.) Его сжег Верховный, ибо в нем богохульство…

Монасура (гордо, вспыхнув).

Истину не сожжет и Верховный! Но никто не найдет богохульства у Монасуры. Это вы, вы хулите людей и богов… (Сдерживаясь.) Да исполнится воля Верховного. (Отвертывается.)

Первый жрец (усмехаясь).

Богохульство нашел Тугусава и Верховный и все мы – согласны… Смирись, Монасура… (Вызывающе.) Я – простой жрец, а не ученый – говорю: брось свои детские бредни…

Монасура (оборачиваясь).

Ты – простой вор.

Первый жрец (в бешенстве).

Как ты смеешь говорить это? Ты лжешь! Богохульник, твой жребий брошен, и венец твой будет снят! Снят будет!..

Монасура (смотрит на него в упор, и тот начинает пугливо ежиться и замолкает. Пауза. Говорит со спокойным презрением).

Ты украл изумруды из священного сосуда. (Жрец растерянно, злобно смотрит на него. Монасура, усмехаясь.) Стоит мне захотеть, и жертвенный нож завтра же будет в моих руках, но у кого будет твой, а не мой венец, я не знаю…

Первый жрец (струсив).

Прости, Монасура…

Монасура (смеясь).

Я пойду к Верховному с открытыми объятиями, и вы с Тугусавой разбежитесь в норы, как ящерицы…

Первый жрец.

Прости, Монасура… Тугусава ведет козни, ты на пути его… Но не губи меня, Монасура… Мы, простые жрецы, между двух огней… Кто победит, тот и погубит… Прости… (Вкрадчиво). Если ты хочешь примириться с Верховным, занять его место, я предам тебе Тугусаву…

Монасура (усмехаясь).

Я согласен. Предай только мне Тугусаву… (Вспыхнув негодованием.) Прочь от меня, вор и предатель! Прочь!.. Или я ударю тебя! (Жрец убегает. Монасура взволнованно ходит. Лицо его пылает гневом. Пауза.) Мой жребий брошен. И это враги мои? Это они подымают грязные руки на истину! (Замечает идущую Келеу и принимает спокойный вид.)

Келеа (тревожно и вопросительно).

Монасура?

Монасура.

Ничего, Келеа. Мне возвратили гимны. Их будет писать Тугусава…

Келеа (с ненавистью).

Тугусава? О, как гнусен, как ненавистен мне он! Не говори о нем, Монасура.

Монасура (привлекая ее к себе).

Если муки мои начнутся, если…

Келеа (со слезами).

Я люблю тебя, я люблю! (Страстно.) Мое сердце бьется твоим. Душу и тело я отдала тебе. Если народ упадет пред тобою ниц, упаду и я к ногам твоим. Если осудят тебя и пойдешь ты, как нищий, я буду рядом… Всюду, всегда с тобой я, Монасура… Только когда разлюбишь меня я. умру, Монасура…

(Монасура взволнован, он быстро прижимает ее к груди, чтобы скрыть тоску. Взор его печален и нежен, в глазах слезы. Пауза.)

Монасура (овладевая собой).

Келеа, время готовить жертву, и ты должна быть у храма. (Келеа целует его и отходит; берет небольшой кувшин; идет к храму.) Знай, Келеа, никогда, никогда я не разлюблю тебя! (Она вся освещается счастьем, но это счастье веет печалью. Уходит. Монасура, проводив ее взглядом, оборачиваясь и стискивая руки.) И я, я должен бросить ее на весы жизни и смерти. (Закрывает лицо, опускаясь на каменную скамью.)

Старик в черном плаще (входит и низко кланяется).

Монасура! (Тот поднимается твердый и спокойный.) Мы ждем твоего решения. Ты медлишь, а народ волнуется и ждет своего святого. Боги в душе твоей, Монасура, и не место тебе среди лицемеров.