Древнекитайская философия. Эпоха Хань

Разные суждения. Часть вторая

...Спрашивают: «Что такое природа и что такое судьба?»

Отвечаю: «То, что дано от рождения, называется природой, это форма и духовное начало; то, при помощи чего существуют и в результате чего умирают, называется судьбой, это счастье и несчастье. Уже с рождения человеку даны природа и судьба. Благородный муж содействует судьбе, сообразуясь с природой; добрую судьбу он приемлет, дурную — терпит, не стремясь ее изменить, и не ропщет. Удачник пользуется предопределением Неба и гордится, злобивый идет наперекор предопределению Неба и бесчинствует. Поэтому гордящийся, хотя и удостоен [доброй судьбы], ничего не добьется, бесчинствующий же никогда до конца не вынесет [дурную судьбу]. Добрая судьба приводит к нерадению, дурная — к несдержанности. Стремиться к [доброй судьбе], чтобы обрести счастье, роптать [на дурную судьбу], чтобы навлечь беду, — значит заблуждаться!».

...Спрашивают: «Какова связь между предопределением Неба и деяниями человека?»

Отвечаю: «[Предопределение Неба] бывает трех категорий. Высшая и низшая — неизменны, средняя связана с деяниями человека; у людей со сходными судьбами, но с существенно различными деяниями различны счастье и несчастье, поэтому говорят: "Применив до конца истину, использовав до конца сущность, можно добиться судьбы"».

Мэн-цзы считал «природу доброй», Сюць-цзы считал «природу злой», Гунсунь-цзы[1250] говорил, что «природа не добрая и не злая», Ян Сюн[1251] говорил, что «природа есть смешение доброго и злого», Лю Сян[1252] говорил, что «природа и чувство взаимно соотносимы, природа не полностью добрая, чувство не полностью злое».

Спрашивают: «В чем же истина?»

Отвечаю: «[Если бы] природа была доброй, не было бы четырех злодеев, если бы природа была злой, не было бы трех гуманных[1253]; [если] не делить людей на добрых и злых, поскольку Вэнь-ван осуществлял единое воспитание, то не было бы Чжоу-гуна, Гуаня и Цая[1254]; [если] природа добрая, а чувство злое, то у Цзе и Чжоу не было бы природы, а у Яо и Шуня — чувств: [если] природа — это смешение доброго и злого, то высокомудрые должны были бы обладать злом, а ничтожные невежды — добротой. [Итак], истина не выявлена, лишь слова Лю Сяна, видимо, верны».

...Говорят: «Гуманность и справедливость — это природа, пристрастие и неприязнь — это чувство; гуманность и справедливость всегда добры, а пристрастие и неприязнь бывают злобными, поэтому иметь чувство означает обладать злом».

Отвечаю: «Неправильно это. Пристрастие и неприязнь есть то, что природа воспринимает или отвергает, они проявляются в поступках, направленных вовне. Поэтому то, что называется чувством, непременно проистекает из природы. Гуманность и справедливость — это искреннее добро, чего же удивляться, если они всегда воплощение доброты! В пристрастии и неприязни доброта и злоба не отделены друг от друга, чего же удивляться, если им присуща злоба! Говоря о духовном начале, невозможно не касаться жизненной силы, так как нет ничего более близкого к духовному началу, чем жизненная сила; иметь жизненную силу — значит иметь форму, иметь духовное начало — значит иметь чувство, которое проявляется в пристрастии и неприязни, в радости и гневе. Ведь духовное начало обладает чувством так же, как жизненная сила — формой; жизненная сила бывает белой и черной, духовное начало бывает добрым и злым; форма сопряжена с белизной и чернотой, чувство сопряжено с добротой и злобой, поэтому, когда жизненная сила черна, то в этом повинна не форма, когда природа зла, то в этом повинно не чувство».

...Говорят: «Отношение человека к выгоде таково, что, видя ее, он испытывает влечение к ней; у того, кто может при помощи гуманности и справедливости сдержать себя, чувство пресекается природой. [Однако] природа всегда меньше, а чувства всегда больше, и, [когда] природа не в состоянии пресечь чувство, чувство может творить зло самостоятельно».

Отвечаю: «Неправильно это. Это доброты и злобы бывает больше или меньше, а не чувства. Возьмем человека, который любит и вино и мясо; когда мяса много, он будет есть мясо, когда вина много, он будет пить вино. Оба желания в нем борются, и он действует в соответствии с тем, которое побеждает, это не потому, что его чувство требует вина, а природа — мяса. Возьмем другого человека, который любит [получать] выгоду и любит справедливость. Когда справедливости больше, верх берет справедливость, когда выгоды больше, верх берет выгода; справедливость и выгода вступают [меж собой] в борьбу — чего больше, то и берет верх, а вовсе не чувство стремится к выгоде, вовсе не природа хочет справедливости. Если бы и справедливость и выгода были в одинаковых количествах, он предпочел бы что-либо одно. Если бы он любил одно, а приобрести ему можно было и то и другое, он предпочел бы то, что ему более по душе; если же он любил бы и то и другое, а их было бы в равных количествах, то он не стал бы отдавать предпочтение тому либо другому — иногда он предпочитал бы побольше одного, а иногда — другого, т. е. иногда его больше привлекало бы одно, а иногда — другое».

...Спрашивают: «Можно ли найти подтверждение [этому] в канонических книгах?»

Отвечаю: «В "И цзине" говорится: "Дао-творец изменяет все существа, каждое из которых может упорядочить свои природу и судьбу"[1255]. Это показывает, что все существа имеют свою натуру. [В "И цзине"] говорится: "Наблюдая за их ощущениями, можно познать чувство всех существ Вселенной"[1256]. Это показывает, что чувство действует в соответствии с ощущениями. Букашки, трава, деревья — все обладает сущностью, но не всегда она добрая; все совершенномудрые вселенной обладают чувством, которое не всегда только злое. [В "И цзине"] еще говорится: "Яоцы и туаньцы говорят с помощью чувства"[1257]. Здесь также подразумевается, что чувство — не обязательно злоба. И чувство, и желание, и помыслы, и стремление — все это различные названия действий природы. [В "И цзине"] говорится: "Чувство проявляется в речи"[1258] — здесь названо чувство. [В "И цзине"] говорится: "Речь не выражает всех желаний"[1259] — здесь названо желание. [В "Ши цзине"] говорится: "Помыслами пристраститься"[1260] — здесь названы помыслы. [В "Цзо чжуане"] говорится: "Чтобы ограничить шесть стремлений" — здесь названы стремления. [Таким образом], для удобства в каждом случае используется свое наименование. Как же может быть, чтобы чувство было только злобным! Поэтому [Конфуций] сказал: "Следует упорядочить имена"».