Путешествие на Восток

Кадм набрал было воздуха в грудь, чтобы разразиться речью, но в этот момент по зеркальной поверхности снова пробежала рябь, и рядом с зеркалом из ничего возник Амар с тем же невозмутимым выражением лица, с которым покинул нас.

— Черт возьми, где ты был? — вспылил Антиох.

— Пытался выяснить, что это за место, — спокойно ответил монах.

— Удалось?

— Нет, — лаконично отозвался Амар. — Это подземелье, и у меня не было времени искать выход из него. Однако я не заметил ничего опасного. Вы можете пользоваться порталом.

— Что ж, это радует, — кивнул Антиох. — Тогда не будем терять времени. Игнотус, иди последним и позаботься о том, чтобы за нами никто не последовал. Нам ни к чему лишние проблемы с эксетерской стражей. Лошадей и большую часть припасов придется бросить: доберемся до Лондона — закупим все новое.

Амар вновь коснулся зеркала и растворился в воздухе. За ним последовали Антиох и Кадм, оставив меня в одиночестве. Я, хмыкнув по поводу той скорости, с которой Антиох принимает решения, вышел из дома и отвязал лошадей. Им не придется долго оставаться без хозяев: не пройдет и суток, как кто-нибудь их изловит и присвоит себе. А если, коли будет на то Божья воля, лошадей опознают, то сочтут, что мы все еще в Эксетере. Вернувшись в дом, я прошел в гостиную, крепко запер комнату и, начертав палочкой в воздухе нужный символ, произнес:

— Коллопортус!

Надолго это преследователей не задержит, но даже выигрыш в несколько минут лишним не будет. Оставалось самое главное. Я повернулся к зеркалу и задумался. Как лучше всего запечатать портал после того, как я им воспользуюсь? Пожалуй, самые простые средства — самые надежные. Направив палочку на зеркало, я скомандовал:

— Элеваре!

Зеркало задрожало и рванулось вверх. Надсадный скрежет металла испугал было меня: вдруг я разрушу портал до того, как смогу войти в него? Но почти сразу что-то громко хрустнуло, из развороченной стены брызнули щепки, и зеркало поднялось на добрые шесть футов над полом, неподвижно зависнув на этой высоте. Осторожно придав ему горизонтальное положение, я забрался на одну из скамей и осмотрелся. Наложенные чары рассеются вскоре после того, как я покину дом Стэнвикса, и эта махина рухнет на пол, разлетевшись тысячами осколков. Портал будет закрыт навсегда, и никто больше им уже не воспользуется. Я вздохнул и, оттолкнувшись ногами от скамьи, прыгнул на висящее в воздухе зеркало.

Мгновенная тошнота, сопровождающая всякое путешествие через портал, слепящий свет и шум в ушах не были для меня чем-то новым. А вот падение с шестифутовой высоты, которое я вполне мог бы предвидеть, — застало меня врасплох. Приземлился я крайне неудачно, врезавшись плечом в сырой каменный пол, отчего руку пронзила острая боль. Я вскрикнул и схватился за ушибленное место, пытаясь подняться на ноги. Подскочившие Кадм с Антиохом помогли мне встать; Антиох озабоченно вцепился в мое предплечье и провел над ним палочкой.

— Кости вроде целы… — негромко проговорил он. — Ты что, разучился пользоваться порталами, Игнотус?

Вкратце объяснив братьям причины своего позорного падения, я огляделся. Монах оказался прав: окружавшее меня помещение, залитое идущим со всех сторон тусклым магическим светом, больше всего походило на какие-то монастырские катакомбы. Влажные каменные стены, неровный пол, низкий потолок — все это вызывало острое желание как можно скорей выбраться наружу, чтобы избавиться от гадкого чувства, как будто ты подобно Ионе находишься в чреве гигантского зверя. У стены, совсем рядом с местом моего появления, вызвышалась изъеденная временем до полной неузнаваемости мраморная статуя: должно быть, именно она и служила портключом с этой стороны портала.

— Из коридора иногда дует слабый ветерок, — заметил Кадм. — Я думаю, выход где-то в том направлении.

Я прислушался, пытаясь уловить хоть один звук, который мог бы доноситься снаружи, однако в подземелье царила мертвая тишина, нарушаемая лишь нашим дыханием и срывающимися с потолка каплями ледяной воды. И было еще что-то. Что-то почти неслышное, где-то в глубине этого каменного лабиринта… Я изо всех сил напряг слух и, кажется, смог различить это. Тоскливый, наполненным отчаянием вой или стон, в котором не осталось ничего человеческого — только пустота и безумие.