Канон

— “Поттер и Волдеморт. Первая встреча”.

Следующий он протянул папе, а последний — крёстному номер два.

— “Поттер и Волдеморт. Убить Василиска”.

— “Поттер и Волдеморт. Привет от Лунатика”, — объявили те по очереди.

Сириус достал ещё четыре книги. “Поттер и Волдеморт. Возвращение Тёмного Лорда”, “Поттер и Волдеморт. Прощай, Бродяга!”, “Поттер и Волдеморт. Светлые тоже умирают”, “Поттер и Волдеморт. Последнее противостояние”.

— В начале пятого тома описываются события, которые должны произойти в ближайшем будущем. Люциус Малфой получил папку с тремя из них, причём, я попросил его попробовать предотвратить последнее...

— Какое — последнее? — спросила мама.

— Меня будут немного мучить! — неудачно пошутил я и сразу начал её успокаивать, вдобавок перехватив недовольный взгляд отца. — Ничего страшного, не волнуйся! Небольшая царапина на предплечье!

— Кто? — спросил отец.

— Папа, понимаешь... Ни тебя, ни мамы, ни Дэниела с Перасперой в Сценарии нет. Я сам не уверен точно, но демон сказал мне, что, если вы попытаетесь чему-то помешать, то Сценарий вас может уничтожить. Прошу тебя! — я склонил голову, чтобы никто не увидел моей позорной слабости, накатившей при мысли, что я могу кого-то из этих близких мне людей потерять.

— Я тебя услышал, — нарушил молчание отец. — Это хорошо, Лекс, что ты не стал откладывать! Мне жаль, что до сих пор тебе пришлось нести бремя знания в одиночку. Обещаю, что не стану ничего предпринимать, пока не изучу этот... — он брезгливо двумя пальчиками положил Святую Книгу этого мира на столик рядом с собой, — “Сценарий” досконально. Я могу рассчитывать, что в качестве ответной любезности ты будешь советоваться со мной?

— Я рад, папа, что мне не нужно больше переживать в одиночку, и что ты мне поможешь!

Если бы это всё происходило в дешёвом спектакле, то тут по сценарию, конечно, отец должен бы был положить два пальца правой руки поперёк левой и посмотреть на Дэниела, а тот, ответив тем же жестом, посмотрел бы на Сириуса и, дождавшись того же от него, все трое бы сцепили руки, а я бы положил сверху свою, восторженно крича “Один за всех!”. Нет, ничего такого, конечно, не случилось. Лица крёстных даже не дрогнули, но я отчего-то не сомневался, что, даже захоти того, не удалось бы мне избежать их самого непосредственного участия в моей судьбе.

— Эти книги — тебе! — сказал я отцу. — У Бро... У Сириуса есть ещё один комплект. — крёстный достал из саквояжа планшетник, и я его вручил богине, то есть, леди Гринграсс, конечно: — Я надеюсь, что вы... Что ты разберёшься, крёстная.

Кстати, скорость, с которой Пераспера научилась управлять очками, вызвала у меня искреннее изумление. Мне, тупому, демон полдня объяснял, периодически начиная колотиться головой об пол. Крёстная, взяв планшет в руку, тут же нашла кнопку включения, небрежно мазнула пальчиком по экрану, разблокировав его, и сразу ткнула в пиктограмму с книжками. С ума сойти! Кто-то подёргал меня за рукав. Я обернулся. На меня требовательно смотрели две пары глаз — зелёные и голубые:

— А нам — что?

Специально для “а нам” демон зачем-то вручил мне три совсем маленьких планшетника, которых он назвал непонятным словом “плееры”. Теперь-то я понял, зачем. И зачем три. Роялист чёртов! Сириус подал мне все три пачкой, и я раздал их девушкам. Перед тем, как отдать последний Панси, я проверил, есть ли там книжки... Нет! С другой стороны, ну его, глаза им портить, читая с такого маленького экрана... Я нашёл какую-то музыку и показал, как надевать наушники.

— А Сценарий я в общих чертах вам потом расскажу. Или у родителей возьмёте!

Естественно, моя комната оказалась совершенно незнакомым мне гнездом десятилетнего мальчишки. Несколько потрёпанных мётел в углу, ящики с игрушками, комплект для квиддича, футбольные мячи, кольца для крикета. Набор юного зельевара на полке, книги с волшебными приключениями каких-то неведомых мне героев... Я достал одну из коробок с игрушками, и в ней оказались магические существа — драконы, единороги, грифоны, мантикоры, акромантулы, гиппогрифы и даже один василиск. Когда я их касался, они начинали двигаться. Единороги гордо гарцевали между чудовищ, небрежно и изящно уклоняясь от их выпадов, драконы, грозно расправив крылья, плевались огнём и ядом, пара гиппогрифов сразу взлетела под потолок, устроив там воздушный бой на виражах, мантикоры попрятались в складках местности от акромантулов, которые их оттуда принялись энергично выковыривать, а грифоны слаженно атаковали василиска, который терпеливо поджидал, пока кто-то из них окажется в зоне его броска, подставившись под удар ядовитых клыков... Я завороженно наблюдал за фигурками, которые, как оказалось, ещё и подчиняются в какой-то мере моим жестам — махнув рукой поблизости от дракона, я мог принудить его двигаться в другом направлении, а, указав пальцем на цель, — выпустить язык пламени, которое, кстати, совершенно не обжигало — ещё бы, игрушки-то были детские! Проведя с полчаса за игрой в Грифонов и Драконов, я встал и потянулся в мётлам. Затёртые черенки говорили о многих поколениях маленьких волшебников, набивавших первые шишки на этих артефактах.

Я вспомнил о Поттере. Точнее, не о Поттере, поскольку я и был Поттером, по крайней мере, именно во мне жили его воспоминания и всё, что делало его тем уникальным мальчишкой, которым восторгался магический мир, пребывающий в совершенном неведении относительно его реальной и весьма жалкой судьбы. Я вспомнил об оригинале, который был лишён детства, семьи и любви, причём всё это было сделано, чтобы книжка лучше продавалась. Мне опять стало его до ужаса жалко, а события прошедшего вечера настолько вымотали мою сентиментальность, если позволено будет так сказать, что я уже совершенно не в силах был остановить свой позор, безмолвными струйками стекающий по щекам и капающий на пижаму. За этим непотребством меня и застала мама, зашедшая пожелать мне спокойной ночи. Моментально вникнув в суть происходящего, она прижала меня к себе, гладя по голове и утешая. Странно, но это сразу же свело мои страдания на нет, наполнив душу уютом и светлой радостью. Снова вспомнив об оригинале, я решил, что, раз ношу его зелёный перстень и его воспоминания, то имею полное право поделиться с ним любовью моей матери. И тут понял, что уже никогда в жизни его больше не пожалею, поскольку у него-меня теперь есть всё, чего раньше не хватало. Счастливых тебе снов, маленький мальчик со шрамом на лбу!

Я ворочался на кровати, а сон не шёл. Звёзды на раскинувшемся надо мной ночном небе умиротворяюще помигивали, а я всё никак не мог заснуть. То ли постель была слишком мягкой, то ли я действительно перенервничал. Девять миллионов сто сорок четыре тысячи триста шестьдесят девять овец! Я почувствовал едва уловимое колыхание воздуха от неслышно открывшейся и сразу закрывшейся двери и мгновенно достал палочку из-под подушки. Бесшумная тень подкралась к моей кровати и попыталась на ней устроиться. Обнаружив там меня, гостья зашипела:

— Ну-ка, двигайся с моего места!

— Па... — я сел на кровати и стал хватать ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. — Ну и наглость! — наконец-то смог выдавить из себя. — Это моя спальня! — практически прокричал я шёпотом.

— Кому что не нравится, может поискать себе место в другом крыле замка! — буркнула Панси, бесцеремонно меня отодвигая и взбивая подушку. — А я сплю здесь.

— Это моя спальня! — снова повторил я.

— Алекс! — устало вздохнула Панси, устраиваясь поудобнее на подушке. — С момента твоего исчезновения здесь многое поменялось! — она похлопала ладонью по кровати рядом с собой. Я послушно лёг, отдав ей половину одеяла. На двести двенадцать овец воцарилась тишина, и я даже вздрогнул, вновь услышав её шёпот: — Когда ты пропал, я несколько ночей не могла спать. А потом как-то забрела сюда, прилегла на твою подушку и сразу же отключилась. Я потом не раз пыталась спать не здесь — не получалось. Даже в Хогвартс я таскаю с собой твою подушку, а дома — вообще только здесь спать могу.

Я улегся на подушки так, чтобы её голова оказалась у меня под боком, а моя рука — на её подушке, и погладил Панси по голове:

— Прости меня!

— За что? — удивилась она.

— За то, что так безответственно сбежал из дома!

Панси хихикнула:

— Больше так не делай, а то я тебя зааважу!

— Не буду! — серьёзно пообещал я. Ещё через полторы сотни овец пришла моя очередь вырывать её из обволакивающей тишины:

— Панси!

— М-м-м?

— Можно тебя спросить?

— М-м-м!

— Ты мне так и не сказала ничего по поводу моего двое-невестия.

— Двое-невестия?

— Потенциального двоежёнства.

— Это — не вопрос, Поттер!

Я поперхнулся:

— Хм! А ты в курсе, что ты только что назвала меня Поттером?

— Конечно! — согласилась Панси. — Раз у нас назревает семейный скандал в постели, то я тебя называю именем своего жениха!

Я глупо хихикнул:

— Правда, что ли, скандал будет? Ты бы ещё сказала “в супружеской постели”!

— Лошадку-то попридержи! — посоветовала Панси. — Сначала — колечко с очень увесистым камешком, а потом — всё остальное!

Я опять погладил её по голове. Три тысячи чертей! Нет, четыре тысячи чертей, мне это нравится! Может, превратить её в кошку и целыми сутками чесать за ушком? Рецептик у Герми спрошу, она у нас опытная нэко...

— Скажи мне, о невеста Гарри Поттера, что ты думаешь по поводу...

— Я думаю, что я очень зла, и мне хочется кого-нибудь придушить и кого-нибудь кастрировать. Придушить — чтобы чужих женихов не отбивала, а кастрировать — чтобы знал, — на всякий случай, я прикрылся ладошкой. — Я, знаешь ли, играя в принцесс и принцев, как-то рассчитывала, что принц будет мой личный, а не поделенный. Пусть даже и с лучшей подругой.

— Хорошо, тогда я попрошу отца расторгнуть помолвку с Дафной...

— Нет! — оборвала меня Панси.

— Нет? — изумился я.

— Нет! — подытожила она.

— Что значит — “нет”? — эта их хвалёная логика всё-таки сведёт меня с ума!

— “Нет” — потому, что это, во-первых, сделает мою подругу несчастной, а во-вторых, сделает тебя несчастным. Ни один из вас не сможет жить без человека, назначенного ему Судьбой! К тому же крёстный...

— А он что, и твой крёстный тоже?

— Ага! Крёстный вряд ли согласится. А без расторжения помолвки отказ от женитьбы — верная смерть!

— А ты?

— А я... — она запнулась. — А я научусь с этим жить.

Я, как и задумал ранее, с головы переключился на чесание у неё за ушком. Панси благодарно вздохнула.

— А что Дафна думает?

— Скорее всего, то же самое. Тебе нужно с ней поговорить.

— Я так думаю, до того, как кто-то из нас отправится к свахе...

— Правильно думаешь.

Несмотря на жутко неудобную позу я, похоже, наконец-то обрёл тот комфорт, который требовался, чтобы заснуть. Почёсывая невесту за ушком, я совершенно для себя незаметно провалился в объятия Морфея.