Взаимовыгодное предложение

Глава 7

Кормак Маклагген открыто зевнул — Шекспир, как и вся академическая классика, навевал на него скуку, несмотря на то, что Шерил в роли Дездемоны сегодня была особенно хороша. Ее Дездемона не была поруганной невинностью, а воплощенным пороком под маской целомудрия. Весь пламенный монолог своего оправдания она посылала ему самые пылкие взгляды, эффектно пряча надежду под сенью густых черных ресниц. Кормак лишь довольно улыбался: кажется, лед тронулся, и ему позволят войти в гримерку… Предвкушая прекрасный вечер, он рассеянно навел театральный бинокль на противоположный балкон.

Скукота.

Постные лица, малоинтересные дамы в кричащих нарядах уже успели приесться Кормаку Маклаггену, который слыл театральным завсегдатаем, amateur d'art[1] ради Шерил Грин, коя сменила на этом посту свою предшественницу Роуз Лесли. Объекты обожания сменялись у него, как роли в акте, и пылкий Кормак всегда умел добиться благосклонности у прим Аберистуитского театра. Этому немало способствовала его внешность: высокий рост и широкие плечи, выдававшие ярого спортсмена, мужественный подбородок, яркие голубые глаза, вьющиеся светлые волосы. А простая манера разговора, щедро сдобренная грубоватыми повадками и щедрыми подарками, помогали найти самый короткий путь к сердцу любой не обремененной общественной моралью девушки. Актрисы с милейшей улыбкой дали ему прозвище mignon sauvage[2] и не стремились отказать в ответных чувствах.

Взгляд внезапно зацепился за сине-зеленый блеск женской серьги и матово-белое кружево в приглушенном свете ложи. Кормак навел бинокль на женскую фигурку в ложе: зрелище было новым. Молодая женщина, неброско, но стильно одетая в сине-зеленое платье, внимательно смотрела на действо на сцене, что позволяло рассмотреть ее тонкий профиль и нежную шею, открытую высокой прической.

По детальному рассмотрению незнакомка была признана симпатичной и даже хорошенькой. Наверняка чья-то дочь, раз сидит как прилежная школьница на уроке. Кормак навел бинокль на соседей. Хмурый джентльмен рядом с ней, похожий на ворона на шесту, был отметен сразу: слишком отстраненно держится ото всех, а вот благодушный старикан, посапывавший в своем кресле, был признан наиболее вероятной кандидатурой. А вежливое прикосновение милой дамы к плечу этого старикашки, которое его же и разбудило к антракту, уверило Кормака в поспешных выводах.

— Малфой?.. — Маклагген выдохнул, заметив своего друга рядом. Драко Малфой сидел с привычным надменным выражением лица, только на тонких губах змеилась глумливая улыбка. — А, ты тут… слава богу, я думал, ты как обычно слинял.

— Похоже, Бог тут не при чем, — Драко Малфой поднялся со своего места, чтобы размять затекшие ноги. — Я же не мог пропустить триумф сиятельной Шерил. Ты уже выбрал ей корзину цветов?

— После спектакля увидишь, — хмыкнул Кормак, вставая тоже и оглядываясь в противоположную сторону. — Кажется, ей не хватает роз.

— Хорошие нынче стоят дорого, — подавил зевок Малфой. — Но ради Шерил не стоит мелочиться. Сколько ты ее добивался?

— С ней дольше всего, — досадливо цокнул языком Кормак, спускаясь вместе с другом в буфет. — Целый сезон как таскаюсь!

— Но в конце концов она же назначила тебе свидание. Только бога ради, не води ее в «Thrifty», ты испортишь bonne impression[3] о джентльменах и их щедрости.

— Ну не все же могут себе позволить «Tight purse»! — сварливо отозвался Маклагген.

— Раз ты поизмотался, можешь повезти ее в «Нортон-отель», — пожал плечами Малфой. — В конце концов, это не наша квартира и не ее каморка. А там приличная кухня и всегда есть номера, к тому же до театра недалеко, как и до университета.

Кормак раздумал спорить. В плане ухаживаний Малфой был непререкаемый авторитет. И если Кормак цеплял своей бесцеремонностью, похожей на простодушие, то Драко завоевывал дам холодным шиком, и Маклагген никогда не видел своего друга пылко влюбленным. Во всех отношениях Малфой неизменно сохранял и кошелек, и честь, и лицо, но понять это Кормак не мог в силу своей самоуверенности и непомерной гордыни, которая не имела границ с другими, но заканчивалась ровно там, где проводил черту его холодный друг. Такой дуэт сделал бы честь любому живописцу, ибо сходство внешних типажей и различие темпераментов в мелких деталях куда более достойно кисти мастера, нежели явные противоположности.

— Знаешь… — помедлив, признался Кормак. — Я тут увидел новое лицо…

Малфой лениво повернул к нему голову и недоуменно вскинул темные брови, что вкупе с белыми, почти платиновыми волосами составляло разительный контраст и выделяло породу. Его глаза, серо-голубые, светились ледяной самоуверенностью и живым, цепким умом, что отличало Драко в глазах преподавателей среди повес-сокурсников по юридическому факультету, а его безупречные манеры пленяли любую особь женского пола от шестнадцати до шестидесяти.

— Вон, видишь? — Кормак вздернул голову, указывая подбородком на мелькнувшую тонкую фигурку в платье цвета морской волны. — Она нездешняя…

— Угу… — Малфой присмотрелся поближе к незнакомке. Слишком была знакома эта незнакомая дама. — Курортница, наверняка… — нарочито задумчиво пробормотал он.

— Именно! — чуть не вскричал Кормак, наблюдая как незнакомка вежливо улыбается щекастому старикашке и чуть обмахивается веером. — Она наверняка дочь того джентльмена. Слу-у-ушай, — протянул он просительно-гнусавым голосом, — ты же можешь познакомиться с кем угодно! Представь меня ей, а? У тебя лучше получается втереться в доверие!

Драко задумчиво буравил взглядом женскую фигуру, которая на миг замерла при виде мужчины в темном костюме. Женщина взяла предложенный официантом лимонад, чуть кивнула на какое-то замечание и засмеялась на шутку добродушной жены старикашки. Цепкий взгляд Малфоя выхватил острый, узнаваемый хищный профиль — джентльмен в черном его заметил. Их взгляды столкнулись, тут же растаяв в дымке узнавания. Малфой покосился на Кормака, пожиравшего взглядом чужую жену и забывшего обо всем на свете, и расплылся в коварной улыбке, коя по незнанию и невнимательности принималась за самую благодушную улыбку на свете.

— Пожалуй, — Драко отцепил тяжелую руку товарища от своего плеча. — Я попытаюсь оказать тебе эту услугу. Сходи пока за пуншем, а я им представлюсь.

Чуть не провыв всевозможные благодарности, Кормак отправился за пуншем. Драко оправил лацканы своего пиджака, ревниво оглядел манжеты, в которых безупречно сияли серебряные запонки, и только потом направился прямиком к мрачной, хорошо знакомой фигуре.

Миссис Снейп с легким недоумением смотрела на приветственное рукопожатие супруга и стильно одетого молодого человека. На губах полковника Снейпа появилась легкая улыбка, а сам юноша пытался скрыть слишком явную, по его мнению, радость. Возможно, вместо рукопожатия были бы родственные объятия, но приличия диктовали светскую холодность, которую приходилось компенсировать теплотой тона и взгляда.

Гермиона машинально подала руку Драко Малфою (крестнику ее мужа и очень способному молодому человеку) и вежливо улыбнулась на поздравления с бракосочетанием. Холодный, расчетливый взгляд и высокомерная манера Драко порой растягивать слова не понравились ей. Светские львы, которые по определению обладали известной долей лицемерия, вызывали стойкое неприятие.

— А на каком факультете вы учитесь? — спросила Гермиона, не видя скрытого одобрения мужа.

— На юридическом, — ответил Драко. — Отец считает, что это образование достойно джентльмена и пригодится в… семейных делах. Кстати, вам сердечный привет от него, крестный.

Северус улыбнулся одними глазами.

— По возвращении я напишу твоему отцу, Драко.

— Матушка будет ждать вас с визитом! Я ее предупрежу.

Гермиона невольно поразилась, насколько свободно общается с ее мужем Драко, шутит и смеется, а полковник, казавшийся ей черствым и чуждым, на глазах превращается во внимательного слушателя, тактичного наставника и доброго друга.

— Почему же именно Аберистуит?

— Отец настаивал на Европе, но мать воспротивилась, — пожал плечами Малфой. — Да и Кембридж с Оксфордом отец не любит, считает, что там ничему не учат кроме распутства. И вот я здесь.

Снейп от души про себя посмеялся этому объяснению: благо, крестник достаточно благоразумен, чтобы учиться, а не прожигать свою жизнь и расточать родительские средства.

— А как поживает Бади с Тоби? Поль так же храпит? — разговор плавно перешел на собак, оказавшихся предметом страсти как Северуса, так и Драко.

Миссис Снейп с ужасом поняла из беседы, что Поль, тот самый мопс, храпит и вообще избалованная собака, судя по воспоминаниям Малфоя-младшего, но самый любимый питомец ее супруга. «Господи, у него целый зверинец!» — подумала она, начав всерьез опасаться за своего кота.

— О! У моего отца как обычно меняются пристрастия, но вы же знаете, насколько он привязан к race résistante[4], — охотно ответил Малфой на вопрос об отцовской псарне. — Но папа́ не оставляет надежды раздобыть щенков вашего мопса! — шутил Драко.

— Для этого ему придется исколесить Европу, — усмехнулся Снейп.

— Ну… если только вы не дадите адрес.

Полковник позволил себе сдержанную усмешку.

— Я не настолько люблю селекцию, как твой отец, Драко. Но могу посоветовать сделать ставку на английские аналоги.

— Думаете? — задумчиво наморщил лоб Малфой. — Мы говорили об этом, но отец считает это рентабельно невыгодным…

Гермиона настороженно вслушивалась в беседу двух мужчин, цедя лимонад маленькими глоточками. В конце концов, разговор ее утомил, собак она не любила, и скучнее темы нельзя было найти.

— А где вы остановились? — вдруг спохватился Драко.

— В Нортон-отеле на Флит-стрит, — ответил Северус, на миг замерев и прислушавшись к звонку на спектакль. — А ты живешь в общежитии или все же снимаешь комнаты?

— Отец настаивал на общежитии, но мама воспротивилась, в итоге у меня вполне хорошие комнаты на Слепт-стрит, — намекнул Малфой на материнские любовь и щедрость.

— То есть, там нет клопов и аккуратная хозяйка, — чуть улыбнулся полковник Снейп, привычно протягивая жене руку.

— Да, стол вполне приличный, только нельзя курить в комнатах, — посетовал Малфой, следуя за ними.

— А тебе понравилась бы в твоей чистой квартире пара неопрятных, курящих студентов? — хмыкнул Северус.

— Не знаю… но я курю и не считаю это недостатком.

Гермиону задел тон, каким сказал это Малфой. А ведь прачка так не считает, отстирывая ткань и пытаясь вытравить этот запах. Но разве такие, как Малфой, думают об этом? Наоборот, прислугу и ее нужды они не замечают, испытывая раздражение, если служанки не справляются со своими обязанностями.

— Смотря сколько сигарет в день ты выкуриваешь, — услышала она замечание мужа.

Драко поморщился от этих нравоучений.

— Смотря какие сигары куришь, крестный, — парировал Малфой. — Вот дед всегда курил турецкие сигары и дожил до старости.

Северус усмехнулся про себя — нервам и здоровью лорда Абраксаса Малфоя можно было только позавидовать. Старый лорд Малфой до седых волос оставался светским львом и умер в виду грудной жабы, но истинно эпикурейски — с вином в руках, с полной горстью пепла от сигарет в малахитовой пепельнице.