Взаимовыгодное предложение

Воистину женская логика зиждилась на каких-то мифических, никому не ведомых законах: коль беспокоишься о чистоте платья, к чему идти на пляж, где еще больше измараешь его? Северус решил воздержаться от дополнительных замечаний насчет немного нелогичных волнений супруги — наверняка это обусловлено сменой места и социального положения, произошедшего столь стремительно, что притормаживало всякие аналитические операции мозга. Как правило, женщины страдали от таких потрясений гораздо чаще мужчин, и потому многие супружницы, наверняка, ошибочно зарабатывали в глазах своих скептичных супругов репутации глупеньких женушек, кои не могут просчитать свои действия на пару шагов вперед. Некоторые случаи были еще печальнее: девушка, оказавшись замужем, переставала упражнять свой разум изданиями серьезнее каких-нибудь дамских журналов и стремительно впадала в l'oisiveté de l'esprit[1], что повергало в шок умных, искренне влюбленных в них спутников жизни. Таких союзов, где муж скептично глядел на свою дражайшую половину, но не слушал ее милый вздор, всем видом показывая насколько надоело ему такое семейное счастье, Снейп наблюдал достаточно, чтобы укорениться в своем намерении быть холостяком до седых волос, но… лишь пополнил ряд исключений из правил.

И тому способствовал ряд причин, кои были важны и довольно существенны для джентльмена его возраста и положения. Обладая состоянием в пять тысяч фунтов годового дохода вместе с домом, угодьями, прилегавшими к нему, и законной половиной леса, полковник Снейп, как и всякий добропорядочный хозяйственник, испытывал необходимость в передаче этого добра в проверенные, а именно родственные руки, коим и являлся наследник по прямой линии, то есть сын. Также полковник порой испытывал странные, но логичные и закономерные потребности в душевном и физиологическом смысле, требовавшие присутствия особы женского пола в доме на постоянной основе. В ходе долгой, изнурительной борьбы потребности победили, и Снейп принял выгодное предложение мистера Грейнджера, почти не колеблясь. Жалеть о своем выборе он и не собирался, но тяжелое предчувствие никак не отпускало его: слишком мало было сходств в характере и настроении, слишком много было различий, рождавших стены непонимания, что сулило тернистый путь к взаимопониманию и поддержке. Оставалось надеяться, что их взаимное благоразумие восторжествует, и все потенциальные препоны будут устраняться в зачатке.

Она не видела его колебаний, рассматривая окрестности. Пейзаж не казался унылым, но и летней яркой жизнерадостности, присущей ему в такую пору, не ощущалось. Светлый песок выглядел холодным, а ранние осенние лучи не согревали плечи и спину. Бросив короткий взгляд на мужа, миссис Снейп не смогла понять по его лицу — тяготит ли его эта прогулка или же ему все равно. Сколько она себя помнила, по лицу полковника было сложно что-то прочесть. Но если быть достаточно объективной, пыталась ли она?

Гермиона поежилась от порыва сильного ветра и перевела взгляд на море. Волны стремительно наступали на берег и также стремительно отступали, смывая все следы и оставляя изредка мелкие подарки моря. Внимание Гермионы привлекла небольшая светло-розовая ракушка. Молодая женщина наклонилась и подняла ее — может, подарит Мэри... Подняв взгляд на мужа, Гермиона ожидала упрека или осуждения во взгляде, но лицо его было по-прежнему непроницаемо спокойным.

— У бакалейщиков есть сувениры, — заметил он, словно читая ее мысли.

— Из ракушек? — Гермиона бережно очистила ракушку от песка и посмотрела на свету.

— Вполне возможно, — Снейп вздохнул про себя. — Это же курортный город.

— А вы не задумывались, когда появились первые сувениры? — она положила ракушку к себе в карман и испытующе глянула на мужа, который чуть приподнял брови:

— Наверное, с появлением человечества.

— Или с потребностью помнить, — Гермиона отвела взгляд и взяла снова Снейпа под руку.

— И что бы вы хотели приобрести здесь, чтобы запомнить… эту поездку? — спустя какое-то время спросил Северус.

Его супруга обвела бесцельным взглядом набережную и остановила взгляд на торговцах с картинками морского пейзажа.

— Что-нибудь нужное… наверное, — ответила наконец она, так и не повернув голову к мужу и не увидев его задумчивого взгляда и поджатых губ. — Но мы же здесь будем месяц?..

— Вынужден вас огорчить.

Гермиона резко развернулась к нему.

— Как?

Неужели… они уедут? Или она уедет к родителям? Слабая надежда затеплилась где-то в глубине души.

— В Аберистуите мы проведем две недели, а затем отправимся в Визардшир, — продолжал Снейп.

Домой… Они уедут домой! Гермиона улыбнулась искренней обычного, отметя по наивности всякую вероятность того, что муж все равно будет рядом. Большую надежду вселяло в нее близкое соседство родительского дома, в котором она планировала гостить дольше и чаще, чем того требовал этикет.

— По пути заедем в Восточный Спайдершир, в окрестности Дэдлока.

Улыбка на лице Гермионы начала стремительно таять, а во взгляде застыл невысказанный вопрос: «зачем?»

— Там живет моя тетка, — пояснил Северус, видя замешательство супруги. — Кажется, я уже упоминал ее.

Она скованно кивнула, не в силах припомнить что-либо о таинственной родственнице мужа. На свадьбе же с его стороны никого не было кроме четы Малфоев, высокомерно державшихся в стороне от общих соседей и приятелей Снейпа и Грейнджеров.

— Вам там понравится.

Гермиона поджала губы.

— Не сомневаюсь. Спайдершир в любое время хорош… — вежливо ответила она и более не проронила ни слова.

--------------------

[1] Фр. Праздность ума