Успеть и продержаться

Успеть

Массивные механические наручные часы — ее подарок — равнодушно отсчитывают минуты. Секундная стрелка — Мордредово изобретение, подстегивает идти быстрее. Гребаный отец! Гребаная магловская улица! Гребаные министерские параноики! Гребаное всё!

Пятьдесят ярдов.

Тридцать.

Десять.

Чем ближе Драко, тем медленнее его шаги, а сердечный ритм, наоборот, быстрее.

Как кратко объясниться с самой дотошной ведьмой из когда-либо рождавшихся на свет? Как избежать миллиона уточняющих вопросов? Как заставить ее совершить что-то совершенно ненормальное после того, как что-то совершенно ненормальное совершил он сам? Жаль, что у него на руке часы, а не хроноворот!

Твердая круглая хреновина (камушек, желудь, каштан, трансфигурированный Уизли?) бьет аккурат по лбу. Его заметили и решили извести на подходе? Знак тревожный… дурной… знак такой, что впору развернуться и бежать к Мерлиновой матери. Нет! Только не после всего, что он провернул, чтобы сегодня оказаться именно здесь.

Осталось несколько шагов. Нужно сконцентрироваться на цели. Не думать о худшем. Но как не думать о худшем, когда по ту сторону двери его ждет опасная, как сотня ядозубов, ведьма?! То есть не ждет. Вообще не ждет.

Пальцы нерешительно ложатся на бронзовую ручку. Дверь подается.

Она до сих пор не сменила охранку?

Что-то бережно касается его, ластится к руке, словно скучавший по хозяину щенок. Эти чары повесил он сам. Не сняла? Вряд ли не смогла. Не захотела?

Наверху хлопает дверь. Уверенные быстрые шаги взрезают тишину дома. Каждый шаг — гвоздь в гроб, но, Мерлин бородатый, как же он по ним скучал!

— Какого дьявола ты тут забыл?! — и по этому визгливому голосу скучал. Но меньше.

— Грейнджер! — сердце подпрыгивает к горлу.

Как построить полноценную фразу, если в горле застряло быстро бьющееся сердце?

Сердце проваливается то ли в желудок, то ли вовсе в пятки. Ну и хрен с ним, с сердцем.

Решить, нравится ли ему то, что она застыла на пятой ступеньке сверху, Драко не может. Должно нравиться, ведь расстояние между ними — залог целостности его шкуры. Не станет же Грейнджер магией разносить собственный дом (наверное). Да и желание прижать ее к себе, чтобы сделать множество разных вещей, проще контролировать, когда она не рядом.

— Малфой! — подбородок вверх, ему снизу открывается вид на ее тонкие, подрагивающие от гнева ноздри. Сколько бы ни было крови в организме Драко, вся она устремляется в пах, и это почти так же больно, как если бы она заехала туда ногой.

Серьезно? У него встал от вида ее ноздрей? Долбаное воздержание!

Воспоминание о совокупляющихся Хагриде и мадам Максим помогает слабо. Приходится превратить его в тройничок с шалунишкой Снейпом. Образ Снейпа срабатывает безотказно. Всегда.

— Грейнджер, — пробует он еще раз. Ведь то, что его до сих пор не выставили за дверь, хороший знак. Ну… определенно получше, чем какая-то пакость, прилетевшая промеж глаз.

— Говори, зачем пришел, ублюдок, и вали отсюда.

«Слушаюсь, моя госпожа!» — шепчет кто-то в голове, а воображение подбрасывает картинку с этой самой Грейнджер в ботфортах на шпильке. В одних только ботфортах на шпильке. И со стеком в руке. Вот она замахивается и… Член снова дергается. Брр, Драко, ты же не из этих! Но стоит ему представить себя, привязанного к кровати Грейнджер за руки и за ноги, с ее шпилькой в районе паха, как мышцы таза непроизвольно сокращаются.

Приходится нарисовать другую картинку: Грейнджер стоит перед ним на коленях, на ней нет никакой одежды, ее руки связаны за спиной, а во рту — кляп, открытый кляп, а сам Драко... Мышцы сводит сильнее, яйца подтягиваются выше. Фух. Все нормально. Это просто недотрах. Обыкновенный недотрах.

— Что ты там замер, как жрыль на болоте?!

Объясниться не выйдет, если он будет возбуждаться от каждого ее слова. А время-то идет.

— Прости, я…

Произнеся одно это слово, Драко понимает, что из всех неверных тактик выбрал самую неверную.

— Прости?! Ты смеешь произносить слово «прости»?! Ты, хитровывернутое пресмыкающееся, делаешь мне предложение, выдавливаешь из меня согласие…

— И вовсе я его из тебя не выдавливал…

— Хорошо, вытрахиваешь из меня согласие!..

— Я…

— Отправляешься за кольцом, исчезаешь на полгода и теперь говоришь «прости»?!

— Я вернулся, — он лезет в карман, прекрасно понимая, что достань он сейчас коробочку, и кольцо окажется в лучшем случае натянутым на основание его члена, проверяет, на месте ли содержимое, и вынимает руку назад.

— Из газет я узнаю, что, получив мое согласие, ты ухитрился получить еще и согласие Паркинсон. Его ты тоже вытрахал?

— Грейнджер! Я не спал с Панси, ни с кем не спал после тебя… — рассказ о его героическом воздержании пропадает втуне, потому что кто-то вошел в раж:

— Навешиваешь на мой дом кучу защитных заклинаний, чуть ли не пояс верности из них плетешь (ко мне даже Гарри зайти не может!), а сам уходишь к другой?!

Обнаружила, но не сняла. Не стала снимать. Не смогла снять — оскорбление ее интеллекту и способностям. Информация аккуратно откладывается в копилку, и уверенность в положительном исходе авантюры растет.

— Отец не одобрил первый выбор и ты поджал хвост? А как хорохорился! Соловьем разливался: да я, да я, да он не посмеет, да срал я с Астрономической башни на его мнение... И что? Не вышло? Как разгневанного папеньку увидел, так запор случился? Или не добежал?

Звучит обидно. Но она имеет право на мнение.

— Все не так, как ты думаешь, — Драко себе противен: сыплет банальностями и ведет себя глупее Уизли. Соберись, домовик вольнонанятый! Немного правды отсюда, немного — оттуда, щепоть лжи и… понадеяться, что «самая умная» не просечет.

— Отец поспо... взял с меня Непреложный обет, что я не заговорю с тобой до дня свадьбы.

— Поздравляю! Поздравь от меня Панси, а теперь ва…

— При чем здесь Панси?! — Драко не понимает, как оказался рядом с ней на ступеньке (может, непроизвольно аппарировал? Нет, тут антиаппарационный купол над всей улицей — гребаные министерские параноики!) и вцепился в ее руку. — Я не женат на ней и не собирался на ней жениться. У нас осталось тридцать семь минут, чтобы зарегистрировать брак. Я договорился с магом-регистратором, он согласился задержаться, чтобы нас поженить! — черт, он захлебывается словами, как истеричная барышня.

— Ну ты и… — хм, кажется она не находит достаточно емкого эпитета. — Думаешь, что я все еще собираюсь?..

— Но я заговорил с тобой. Если мы не поженимся, я умру.

Главное, не думать, как он будет выкручиваться… Нет, они поженятся. Поженятся, и точка!

— У тебя целых тридцать семь минут, чтобы найти другую дуру.

— Уже тридцать шесть.

— Да хоть двадцать! Мне-то что?

— Ты не простишь себе мою смерть, — манипуляция примитивная до стыдобы, но отчаянные времена требуют отчаянных мер.

— Уверен? — теперь он возбуждается от одной ее вздернутой брови? Бля, он ведь не пятнадцатилетний хаффлпаффец! Пора врубать слизеринца.

— Давай ты меня избавишь от неубедительного вранья, что придешь поплясать на моих костях, — вот эту ухмылку она любит — ведь любит же? — да, любит. Горстка изумрудов отправляется в клепсидру Слизерина.

— Ты меня с кем-то путаешь, — подбородок вверх, нос к потолку. Ноздри раздуваются. Тонкие нервные ноздри. Только бы удержать в себе недостойный скулеж. Мерлин, как же он скучал по всему этому, как он скучал по ней! Если начистоту, даже по визгу ее скучал как сумасшедший.

— Это не я прихожу танцевать на костях. Ты меня с кем-то путаешь. Я все еще жду твоих оправданий, но мое терпение на исходе! — хлесткий удар по руке возвращает в реальность. — Не отвлекайся! И меня не отвлекай.

Упс. Он, оказывается, ухитрился нащупать ее грудь и уже теребил сосок.

— Это рефлекторно, — и ведь ни грана лжи.

— Вот и держи свои рефлексы под контролем! Или чистокровные волшебники — два слова, а яда — как в запасниках Снейпа, — настолько примитивны, что не способны контролировать себя?

— Хвосторога тебя раздери, женщина, если ты не прекратишь так себя вести, я совершу… глупость. Я возьму тебя прямо здесь на лестнице! У меня полгода не было секса! — и снова правда сочится изо рта горным ручьем, словно хлебнул Веритасерума.

Что-то очень нехорошее мелькает в ее глазах. Грудь под тонкой трикотажной футболкой вздымается, когда она выдыхает короткое:

— Идем!

— Куда? — он впадает в ступор и начинает двигаться только тогда, когда Грейнджер скрывается за поворотом над лестницей. Она возвращается, хватает его за руку и тащит наверх… в спальню.

— Убеди меня, и я найду способ выйти за тебя замуж сегодня.

На такое Драко не смел надеяться.

Гермиона разворачивается к нему лицом и стягивает с себя трикотажную тряпку. Он зажмуривается, потому что точно знает, под тряпкой ничего, кроме нее самой.

— Ты решила меня добить?

— Хочешь, чтобы я выходила замуж в домашней футболке?

Ему в общем-то все равно, в чем она будет, главное — результат. Он не ослышался? Она действительно планирует…

— Кто-то сетует на отсутствие времени, но продолжает тянуть жмыра за ухо.

— Ты выйдешь за меня?

— Наверное, нет. Не вижу ни единой причины. Ты помолвлен с Панси. Согласно сегодняшнему «Пророку», вы уже и женаты. Если дело в Обете, который с тебя взял папочка, что тебе помешало вернуться в тот же день?

— Кое-что помешало! Поверь мне. Просто поверь. Давай так: сочетаемся браком, и я все тебе расскажу! — завтра, но это нюанс.

— Я не собираюсь ничем с тобой сочетаться, пока не узнаю, в какую игру ты играешь!

По перемещению голоса Драко понимает, что она отошла в дальний конец комнаты к гардеробу (волнующая картинка, как груди подпрыгивают при каждом ее шаге, отправляется в утиль).

— Это не я. Не совсем я. Не только я, — дромароги драные, как же с ней сложно!

Он несмело приоткрывает левый глаз. Голая как при рождении Грейнджер стоит спиной к нему, развернувшись через плечо. Моргана грешная! Даже паровозик из десятка трахающихся Дамблдоров и Снейпов не уймет его возбуждение.

А нет — унял.

Мучительница натягивает белые стринги, и у Драко пересыхает во рту, но раздраженное «Ну?!» заставляет его сосредоточиться.

Ладно, настало время выложить карту гриффиндорца. Эту часть он даже репетировал перед зеркалом.

— Я не желаю всю жизнь бояться, что отец пришлет моей жене проклятую вещь, отравит ее, подкупит кого-то из бывших дружков-головорезов, — когда он проговаривал эти слова дома, звучало благородно и значимо (правда, в выдуманном сценарии к тому моменту они уже были женаты), но на репетиции отсутствовала Грейнджер в одних трусах. Дракл! Уже не в одних: она подходит, разворачивается спиной, сводя застежку тонкого кружевного лифчика, и с требовательным «застегни» почти присаживается к нему на колени. Растопыренными пальцами Драко впивается в аппетитную задницу. Мысленно он уже вколачивается между мягкими ягодицами. Ноздрей касается запах ее возбуждения. Ему не мерещится — она его хочет не меньше, чем он ее. Но… нет. Нельзя. Титаническим усилием руки удается переместить на застежку бюстгальтера.