Последняя из Слизеринов. Книга I

ПРОЛОГ

31 октября 1050 год. Где-то в Карпатах.

В чем смысл жизни? Для каждого он свой, особенный. Кто-то считает смыслом большую дружную семью, в которой царят любовь, доверие и взаимопомощь. Другие полагают, что смысл есть лишь тогда, когда у тебя кошелёк полон золота, а в родовых сейфах яблоку негде упасть, ибо все сверху донизу набито драгоценностями и артефактами. Для иных смысл в знаниях. Кто-то, глядя на всех остальных, покрутит у виска пальцем и, гордо ударив себя в грудь, скажет, что власть — это наше все.

Но с каждым из них этот мужчина, сидящий в кресле у камина, не согласился бы.

Мужчина был красив. Длинные черные волосы, касающиеся плеч, черные глаза. Высокий, статный, с бледной кожей и легкой щетиной. Тонкие черты аристократичного лица, густые чёрный брови вразлет. Тонкие губы, которые редко покидала высокомерная усмешка.

Он имел все: деньги, власть, знания, любимую жену, которая должна была вот-вот родить ему сына. Но больше всего ему хотелось не быть забытым. Он уже привёл свой род к величию, и самым сокровенным его желанием было процветание и приумножение всего, за что он боролся. А его идеи были просты: чистота крови превыше всего. Имя этому мужчине, так удобно примостившемся в кресле у камина, было Салазар Слизерин. Ушедший на покой от дел Хогвартса, униженный и непонятый другими Основателями, гонимый за свои идеи Салазар. Когда к нему пришли две ведьмы с Годриком, он и подумать не мог, что эти глупцы решат обучать всех подряд. Магглорожденные, поганые грязнокровки, по их мнению, должны стоять наравне с чистокровными волшебниками, большей глупости трудно представить…

Выпив ещё огневиски, он поморщился. Сейчас его жена, милая Аделаида Слизерин, в девичестве Вельф, должна родить ему сына. Сына, о котором он давно мечтал и сейчас должен был испытывать радость и беспокойство, но на душе было пусто. Только где-то на краю сознания мельтешила непонятная тревога, которая медленно сжирала его изнутри. Салазар пытался всеми силами ее отогнать, делал вид, что спокоен. Но вереница мыслей уводила его за собой, как глупых моряков влекут за собой в пучину морей коварные и сладкие песни сирен.

А виной тревоги была странная встреча, произошедшая семь лет назад. В ту ночь луна на небе окрасилась в кровь; нужно было заготовить некоторые ингредиенты для зелий, и именно в ту ночь он встретил прекрасную девушку, в которой чувствовалась сильная магия, местные жители называли их лисницами. Салазар, повидавший многое на своём веку, был очарован. Дева, посмотрев в глаза магу, сделала предсказание, так крепко засевшее в душу.

"Прервётся род змееуста Салазара великого по мужской линии, ибо не будет у него сыновей, достойных его магию наследовать".

Но спустя год мальчик родился. Правда, мёртвый и убивший при рождении свою мать. Еще через два года все повторилось. Женившись в третий раз на ведьме чистокровной, очень сильной, Салазар обрёл дочь. И вот сейчас Аделаида должна родить сына. Все знаки совпадали, как и зелья и всевозможные заклинания. На протяжении всех девяти месяцев не было ни одного признака слабости или магического истощения. Все должно получиться! И у Салазара будет сын! Возможно, даже ценой жизни его жены, но это не так важно, главное её предназначение — родить наследника.

Время близилось к полуночи, луна уже прошла половину своего пути, отмеренного на эту волшебную ночь. Самайн, ночь, когда границы мира живых и мира мертвых тонки, словно нить тончайшего шелка. Салазар, будучи некромантом, очень любил эту ночь и, если бы не начавшиеся роды, он бы уже трансгрессировал за сотню миль от дома. Дома, который уже напоминал склеп или могилу. Огромный замок, расположенный в Карпатских горах. Из окон открывался поистине впечатляющий вид — густые еловые леса, огромный водопад, впадающий в огромное озеро, которое под действием чар всегда было тёплым — в любое время года.

Эта часть гор была скрыта от магглов, здесь спокойно жили редкие виды животных и существ: от милых пикси и единорогов вплоть до соплохвоста и мантикор. Некоторые поговаривали, что видели даже нимф и вейл.

Поставив бокал с огневиски на стол, Салазар прикоснулся к переносице, сдавив ее двумя пальцами.

— Сидишь и пьёшь в одиночестве, Салазар, — усмехнулся он.

Это, пожалуй, было единственное движение за два часа. Встав, разминая шею, он подошёл к окну. Ночь давно вступила в свои права. Лунный свет окрасил все вокруг в серебристое сияние. Из окон Западного крыла было видно внутренний двор, мощённый тяжелыми грубыми камнями. С подачи легкой руки матери Салазара его пытались облагородить, смягчить эту грубость каменных стен всевозможными растениями, деревьями, множеством скульптур и колонн. Сольвейг пыталась превратить двор в место, где приятно будет провести время, а также похвастаться перед редкими гостями роскошью особняка. Ее идеей было возвести вечнозеленый лабиринт, в котором расположилось бы множество беседок и фонтанов. Ближе к входу в замок между собой переплетались виноградные лозы, образуя прекрасный коридор, который к концу лета был усыпан гроздьями винограда. Буйство зелени поражало глаз. Леди Слизерин всегда имела талант к травологии.

Внутренний двор огибали высокие стены, справа был выход на небольшую площадку, огороженную массивными перилами из черного камня. Внизу серебрилось озеро, отражая лунный свет в своей гладкой поверхности. Крышу на балконе подпирали искусно вырезанные из малахита колонны, украшенные россыпью оникса.

Главный замок располагался посередине озера, на скале, поднятой со дна. Вокруг озера возвышались неприступные горы. От главного замка тянулся каменный мост к замку поменьше, который служил гостевым. И уже там находилась едва приметная тропа, скрытая в густых еловых лесах. На территорию замка можно было попасть только этой незаметной тропой.

От созерцания пейзажа Слизерина отвлекли торопливые шаги по коридору, раздался стук в дверь. Слуги не любили эти комнаты, сюда Салазар никого не пускал. Он промолчал; сердце в груди боязливо сжалось и, пропустив удар, забилось чаще. Дверь распахнулась. За ней стояла ведьма, испуганно озираясь по сторонам и пытаясь разглядеть во мраке комнаты Слизерина.

— Господин, у вас родилась дочь. Госпожа просит вас прийти, она очень слаба. Роды прошли очень тяжело, но мы ничего не могли сделать, мне так жаль, — раздался тихий испуганный голос. Ведьма опустила глаза в пол, боясь посмотреть на Салазара — его горячий нрав был предметом для пересудов и причиной страха перед ним.

— ЧТО?! — взревел тот. — Не может быть! В этот раз должен был быть сын! Мерлинова борода, что за напасть!

На ни в чём не повинный комод обрушился удар кулака.

«Что за маггловские методы, Салазар?» — подумал Слизерин.

Ведьма вздрогнула и, набравшись храбрости, продолжила испуганным голосом, запинаясь:

— Госп-подин, простите, госпожа хочет вас видеть, прошу вас, у н-неё не так много в-времени.

Последние слова потонули в страшном грохоте. Из палочки Слизерина выскочил красный луч, разрушая добрую половину мебели в комнате. Ведьма испуганно ойкнула и, подобрав подол платья, убежала обратно к Аделаиде. Новостей у неё, впрочем, не было, но оставаться рядом со Слизерином было страшно. Рядом с этим человеком было тяжело находиться, он как дементор высасывал всю радость, а его взгляд пробирал до костей, будто он уже знал все сокровенные мысли. Это было не так уж далеко от истины, ведь Салазар славился определенными успехами в легилименции: все люди для него были словно открытая книга.

Разрушив комнату, он обессиленно опустился в кресло, запустив руки в длинные чёрные волосы.

— Чёртовы лисницы со своими пророчествами. Столько надежд, и все рушится. Пройдёт каких-то шесть — семь веков, и не будет больше чистокровных семей. И вымрут волшебники, разбавляя свою кровь грязной вонючей маггловской. Что-то нужно сделать! Нужно спасти свой род! Родовую магию должен кто-то сохранить, — ворчал себе под нос Салазар, раскачиваясь в кресле.

Сейчас он как никогда был похож на сумасшедшего. Увидев его сейчас, Годрик был бы прав в своих суждениях — бывший друг окончательно потерял рассудок. От этой мысли Салазар рассмеялся тихим жестким смехом, от которого кровь стыла в жилах. Выпрямившись, откинув с лица растрепанные волосы, он поднялся, одним движением палочки убрал беспорядок и вышел из комнаты. В голове созрел приблизительный план. Направляясь в комнату супруги, он уже знал, как поступит.

В комнате, где проходили роды, было тепло; в ворохе подушек на огромной кровати лежала хрупкая фигурка. На сером измождённом лице горели огромные зелёные глаза, веснушки, рассыпанные по носу и щекам, сильно бросались в глаза; яркие, как спелые вишни, губы были потрескавшимися и сухими, рыжие волосы потеряли свой блеск. Салазар не узнавал свою прекрасную жену. Он попытался почувствовать ее магию, которая всегда била ключом, и с ужасом понял, что она пуста — как маггл, как сквиб! Лишь запах крови витал в воздухе, перемешиваясь с ароматом орхидей, которые так любила его Адель.

Аделаида, увидев мужа, попыталась привстать, но силы окончательно покинули её, а из глаз брызнули слёзы, прочерчивая мокрые дорожки на фарфоровой коже щёк.

— Азар, милый… Мне так жаль, — голос Аделаиды надломился, пушистые чёрные ресницы опустились, закрывая зелёный океан боли, плескавшийся в глазах, так любимых Слизерином.

Он медленно подошёл, взяв в свои руки холодную маленькую ладошку с тонкими пальчиками. Салазар старался не смотреть в глаза жене. Он не хотел, чтобы в последние минуты своей жизни она видела разочарование в ней и абсолютное безразличие к её дальнейшей судьбе.

Он был зол! Ох, как же он был зол. Казалось, протяни руки и сможешь ощутить злость, волнами исходящую от него. И с каждой секундой молчания сдерживать ее было труднее. Последний раз подобные эмоции Слизерин испытывал, когда покидал Хогвартс, место, где остались все его амбициозные идеи, близкий друг и любимое дело.

— Азар, прошу тебя, — прервал его размышления слабый голос. Он вздрогнул, понимая, что сил у супруги уже едва хватает для разговора.

— Что? Что ты хочешь от меня? Боюсь, я не в силах тебе помочь, смерть слишком близко подошла к тебе, даже моих сил здесь не хватит… Прости, мне так жаль…

— Нет, нет. Я чувствую, что мое время на исходе. Я хочу попросить тебя о другом. До… Дочь, наша дочь. Наша новорожденная девочка. Я почувствовала её магию. Девочке было пару минут от роду, а она уже стала способна на стихийный выброс огромной силы, — эта длинная тирада отняла, казалось бы, все силы. Но Аделаида, прикрыв глаза на мгновение, открыла их вновь, и Салазар удивился, какой яростью они полыхнули.

— Ты должен провести ритуал. Создай на ней печать, пусть спит, дабы проснуться, когда наш род будет угасать, когда последний волшебник с кровью Слизеринов умрет. Ее магия возвысит ее над многими. Сделай это, — последняя фраза была уже сказана едва различимым шепотом.

Он не ожидал от своей тихой кроткой супруги таких слов. Адель не могла и на домовика голос повысить, а тут предлагала такой сложный и опасный ритуал. Ритуал, к тому же требующий крови и жертв. Впрочем, на этот раз их мысли совпадали. Салазар давно думал об этом ритуале.