Трещины на льду

Андромеда не любила, когда он приходил к ним домой.

Она была бы рада прятаться в своей комнате всякий раз, как он являлся в гости, но правила приличия требовали, чтобы официальная часть приема — с ужином и чаепитием — проходила с участием всех членов семьи. И хотя Блэки никогда не славились дотошностью в том, что касалось норм этикета, в те дни, когда приходил он, все в их доме переворачивалось с ног на голову: чванливые Сигнус и Друэлла превращались в самых гостеприимных людей на свете, а их дочерям не оставалось ничего другого, кроме как старательно подыгрывать родителям.

Впрочем, Беллатрикс, казалось Андромеде, с превеликим удовольствием увязывалась бы за Сигнусом и их гостем, когда те, выпив вечерний чай, уединялись в отцовском кабинете, чтобы опрокинуть по стаканчику огневиски и обсудить насущные политические вопросы. Всякий раз, когда он приходил, глаза Беллы загорались огнем, и Андромеде это тоже не нравилось.

Потому что у нее в присутствии лорда Волдеморта — до чего же странное прозвище! — все внутри словно покрывалось инеем. Будь Андромеда менее сдержанной, то от каждого брошенного в ее сторону взгляда темных с багрецом глаз непременно бы роняла столовые приборы. Вместо этого она лишь слегка вздрагивала и инстинктивно поджимала пальцы ног — это все, что Андромеда могла себе позволить под прицелом родительских глаз.

Андромеда не знала, почему в присутствии лорда Волдеморта у нее скручивает живот и бегут мурашки по спине. Она не знала, и почему стояла сейчас у окна и смотрела на пустынную аллею осеннего сада, усыпанную пожухлыми лепестками роз. Сегодня лорда Волдеморта ожидали к обеду, и Андромеда помнила, что он, отдавая дань вежливости, всегда обязательно сначала аппарирует к воротам, и только после этого проходит во двор.

И вот она стояла у окна и ждала — чтобы самой первой в этом доме узнать: пора снова притворяться, будто дрожь по телу пробегает от сквозняков, а не потому, что от лорда Волдеморта веет могильным холодом.

Он появился — высокий, весь в черном, с мертвенно-бледным лицом, которое можно было одинаково назвать и дьявольски красивым, и дьявольски страшным. Ворота распахнулись перед ним так, словно он был здесь хозяином. Андромеда, отодвинув тяжёлую портьеру, наблюдала, как Волдеморт шел плавным пружинистым шагом — походкой опасного хищника, — а его черный плащ волочился по серому гравию, увлекая за собой сухие листья и лепестки. Вдруг он остановился, замер, чуть прикрыл глаза, словно вслушиваясь или принюхиваясь, — ни дать ни взять зверь водит носом по ветру — и медленно поднял голову. Андромеда почувствовала, как сердце ударилось о грудную клетку и замерло. Он смотрел прямо ей в глаза.

Ей бы задернуть поспешно штору, спрятаться стыдливо, но нет — Андромеда застыла на месте, не в силах шевельнуться, будто кто-то приклеил ее заклинанием к полу. Она смотрела на лорда Волдеморта, а он смотрел на нее.

Андромеда не знала, сколько вечностей минуло, пока они вот так играли в жуткие гляделки. Просто в какой-то момент Волдеморт чуть усмехнулся — и от этой усмешки, зазмеившейся по его губам, ее пробил озноб, и сразу же обдало жаром. Андромеда почувствовала, что задыхается, и уже готова была прервать зрительную связь, но Волдеморт сам отвел глаза и, махнув рукой кому-то невидимому, зашагал дальше по аллее. Обессиленная, словно кто-то высосал из нее всю энергию, Андромеда прислонилась лбом к оконному стеклу.

— Меда, — низкий требовательный голос Беллатрикс разорвал тишину и вернул Андромеду в реальность.

Она задернула шторы и отвернулась от окна. На пороге ее комнаты стояла Белла — красивая, в одном из лучших своих платьев, копна ее пышных и жёстких, как проволока, темных волос резко контрастировала с белизной шеи и тонких ключиц. Глаза Беллатрикс сверкали.

— Мама велела спускаться, Темный лорд пришел.

— Я знаю, — Андромеда сказала это раньше, чем осознала, что, возможно, не стоило.

— Откуда…

— Я выглянула в окно и увидела, — Андромеда с нарочитым равнодушием пожала плечами.

Белла закусила губу, на мгновение свела брови, но почти сразу же ее лицо разгладилось, а в темных глазах снова загорелся огонек предвкушения.

— Я спускаюсь, догоняй. Цисси уже тоже почти готова.

Андромеда явилась к обеденному столу последняя, заслужив тем самым неодобрительный взгляд матери, и насмешливый — Беллы, хотя странно, что последняя вообще заметила ее приход. Она была всецело поглощена лордом Волдемортом, и это было заметно всем и каждому, кто присутствовал в комнате. Друэлла поджимала губы и так остро поглядывала на старшую дочь, что Андромеде стало ясно — серьезного разговора Белле не миновать. Сигнус тоже был недоволен, хотя куда успешнее маскировал свои эмоции. Одной Нарциссе, кажется, было совершенно не интересно происходящее за столом: она, по своему обыкновению, сохраняла холодную отстраненность, которая как стала однажды ее броней против вечных подколок Беллы, так и прилипла к ее манерам навсегда.

Андромеде очень хотелось сбежать из-за стола и не слушать, не слышать все, о чем здесь говорили. Ее не интересовала политика, ей не казалось, что маглорожденные представляют опасность для магического общества, ей была непонятна ностальгия по эпохе Гриндевальда, в которую вдруг ударились родители. Андромеду пугал до дрожи в коленях тяжёлый взгляд лорда Волдеморта, который она ловила на себе слишком часто.

«Это невозможно, Тед. Когда-нибудь я сбегу отсюда…»

Писала она, уединившись у себя в комнате.

«У нас в гостях снова Волдеморт. Белла сходит по нему с ума, родители ходят на цыпочках, хорошо, хоть у Цисси не лезут глаза на лоб, когда он к нам приходит. Ты бы слышал, о чем они говорят за столом… впрочем, тебе ли не знать! Страшно представить, что отец и «Темный лорд» обсуждают, когда уходят в кабинет. Иногда с ними бывает мистер Малфой и другие — тогда они все вместе засиживаются до глубокой ночи, и нам не приходится устраивать торжественное прощание, мы просто уходим спать, а утром все становится как прежде. Только Белла становится злее, чем обычно, поэтому мы с Цисси стараемся с ней не пересекаться. Мерлин, ну какая же скука! Тебе, наверное, тоскливо все это читать, поэтому, Тед, расскажи лучше, что у тебя там в большом мире. Как живут нормальные люди? Я умру, если не узнаю. Меда».

Андромеда едва успела отправить сову с посланием, как скрипнула дверь и в комнату вошла Друэлла.

— Да, мама? — Андромеда захлопнула окно и повернулась к матери.

— Тебе не хватает воздуха? — вскинула бровь Друэлла, скользнув цепким взглядом по портьере, которую Андромеда не успела задернуть.

— Отправляла подруге письмо, — конечно же она не расскажет ей про Теда Тонкса, грязное магловское отродье, с которым не пристало дружить добропорядочным чистокровным волшебницам.

Друэлла помолчала, что-то обдумывая.

— Темный лорд скоро уходит, он попросил, чтобы ты провела его, — наконец сказала она.

Андромеда с трудом сохранила самообладание: по телу пробежалась знакомая волна обжигающего холода, вздох застрял в горле.

— Это ты придумала? — дрогнувшим голосом спросила она. — Чтобы преподать урок Белле? Я ведь видела, как ты на нее смотрела во время…

— Тебе показалось, — прервала ее Друэлла с такой приторно-учтивой улыбкой, словно перед ней стояла не дочь, а одна из ее многочисленных скучных псевдо-подружек. — Поторопись, иначе Темный лорд тебя не дождется.

«Было бы замечательно», — подумала Андромеда, но была вынуждена подчиниться.

— У отца внезапно случился приступ мигрени, и Темный лорд не захотел его беспокоить… — шепотом сообщила Друэлла, когда они вышли из комнаты. — Я займусь Сигнусом, а ты сделай то, о чем я тебе сказала.

В холле Андромеда нашла лорда Волдеморта — он стоял, заложив руки за спину, перед одной из многочисленных волшебных картин, которые щедро украшали стены особняка Блэков. Черная мантия, окутывающая фигуру Волдеморта до самых пят, придавала ему пугающее сходство с дементором, а полумрак, царивший в комнате, лишь усиливал эту ассоциацию. Андромеда застыла у него за спиной, не решаясь заявить о своем присутствии вслух.

— Сигнусу стало нехорошо, и он не смог, по традиции, составить мне компанию в коротком путешествии до ворот. Вам придется, мисс Блэк, взять сегодня на себя роль вашего гостеприимного отца… — Волдеморт говорил тихо и неторопливо, словно рассказывал сказку.

— У меня не было выбора, — пожалуй, слишком резко отозвалась Андромеда и тут же пожалела об этом.

Волдеморт стремительно обернулся, заставив ее отшатнуться. Выражение его лица было совершенно нечитаемым.

— Выбор, мисс Блэк, есть всегда, — уголок его рта дернулся в призрачном намеке на ухмылку.

Сумерки в ноябре сгущались быстро, а потому, несмотря на то, что шел лишь седьмой час вечера, на улице уже было темно. Андромеда, поеживаясь от сырости, довела лорда Волдеморта до ворот — две минуты, потраченные на то, чтобы пройти аллею от начала до конца, показались ей бесконечными. И все же она была самую малость разочарована — и это все? Ветер шумел, перебирая полуголые ветви влажных от подступившего тумана деревьев, где-то вдалеке одиноко лаяла собака, а лорд Волдеморт молчал и даже не смотрел в сторону Андромеды, словно забыл о ее существовании.

— Спасибо за визит, сэр, мы будем вас ждать снова, — выдав дежурное лицемерие, Андромеда почувствовала отвращение к самой себе.

Лицо Волдеморта искривила гримаса.

— Брось, девочка, тебе не идёт фальшь, — он подошёл неприлично близко, и Андромеда сделала шаг назад.

Несколько секунд он внимательно изучал ее лицо, взгляд его метался, перебегая от глаз к губам и обратно. Сердце Андромеды гулко билось, ей хотелось прижать руки к груди, чтобы не дать ему вырваться наружу, но этот жест выдал бы, насколько уязвима она сейчас.

— Я же вижу, как ты на меня смотришь, — Волдеморт склонился к ее уху, шею обдало горячим дыханием. — Ты боишься меня, Андромеда. Ещё немного — злишься. А ещё… — тут он подцепил пальцами тяжёлый каштановый локон, выбившийся из ее прически, — тебя ко мне тянет — самую-самую малость.

— Зачем вы все это говорите мне? — Андромеда отступила ещё на шаг, испугавшись реакции своего тела на близость лорда Волдеморта. Щекам было горячо, в груди стучал набат, а в животе будто ожила стая насекомых.

Волдеморт отстранился. Лицо его снова ничего не выражало.

— Мне нравится говорить людям правду. Доброй ночи, Андромеда, — с этими словами он крутанулся на каблуках и исчез под хлопок аппарации.

* * *

Андромеда не любила терять над собой контроль. Но она была достаточно умна, чтобы понимать: нередко с людьми случается именно то, чего они больше всего боятся.

Он явился в поместье Блэков через две недели — как и прежде, холодный и пугающий, равнодушный и до оскомины галантный. Андромеда понимала, что все это его учтивое джентльменство — не более чем игра на публику.

Настоящий джентльмен не стал бы приближаться к дочери своих друзей ближе, чем на сорок дюймов. Не стал бы шептать ей на ухо, почти касаясь кожи губами. Не стал бы касаться ее волос, чтобы «поправить прическу».