Amantes — amentes

Amantes - amentes

Дю Талон никогда не считал себя трусом. У него было два оружия — острый клинок и острый язык, причём он пускал в ход первое чаще, чем следовало бы, и сдерживал второе реже, чем одобрялось большинством. Его наставником был Салазар Слизерин, но, вопреки всеобщему заблуждению, слизеринцам тоже присуща храбрость. С горечью дю Талон размышлял, как однажды волшебники забудут, что отвага приносит куда больше пользы, если сочетается с благоразумием, и воспитанники Салазара превратятся для Хогвартса в охочих до наживы хитрецов. Однажды Распределяющая Шляпа шепнула ему, что благородное происхождение, умение ловко держать меч и не давать спуску обидчикам придутся ко двору в Гриффиндоре, но юный Робер не для того прибыл с континента, чтобы размахивать мечом. Он жаждал новых знаний и признания, мечтал о другом обществе, где не будет ни оборванных крестьян, мрущих от голода и чахотки, ни напыщенных соседей, грызущих друг другу глотки за каждый клочок земли. В тот момент будущее казалось волнительным, кристально ясным — и Робер выбрал Слизерин. Годы спустя Салазар словно ненароком обмолвился, что Шляпа впервые предложила кому-то выбор, и дю Талон жил со счастливой убеждённостью, что он — особенный.

Ничто не длится вечно, а вера в собственные силы — особенно. В сорок пять дю Талон встретил Елену Равенкло и три года добивался согласия её матери на их помолвку. Никто не знал отца Елены, но заострённые черты лица, врождённая стать и властность натуры позволяли сделать определённые выводы. В один из дней в окно постучала неприметная сова с запиской. На пергаменте до боли знакомым паучьим почерком были начертаны всего два слова — «Ровена согласна». Однако выяснилось, что заполучить согласие на брак с неприступной красавицей и заполучить её саму — две абсолютно разные вещи. Елена отказывала снова и снова, Ровена, поглощённая собственными изобретениями, ничуть не помогала незадачливому кавалеру, а во взгляде Слизерина ожидание постепенно уступило место сочувствию. Дю Талон, к тому моменту уже получивший титул барона и одолевший полдюжины оборотней, был готов к любым испытаниям, но не к тому, чтобы стать предметом насмешек. Он уступил. В конце концов, Елена не проявила интереса ни к кому из своих поклонников, и, возможно, однажды, когда ей наскучит собственное отражение в зеркале, она начнёт озираться в поисках подходящей компании. Барон не выносил ожидание, но любовь нередко превращает людей в тех, кем они не являются. Ждать пришлось долго — Елену заботила не только красота, но и библиотека Хогвартса, которая стараниями Основателей и их учеников разрасталась с каждым годом. Поговаривали, будто Елена не уступает матери в своей тяге к знаниям и после смерти Ровены возглавит её факультет. Барон наблюдал за ней со стороны и был уверен, что всё это не более чем досужий вымысел.

Оказаться правым приятно, но только не в тот момент, когда твоя возлюбленная бесследно исчезает.

— Отправилась путешествовать, — процедил Салазар, не поднимая головы от записей. — Полагаю, ей пойдёт на пользу смена мест.

Стол в его апартаментах был усеян клочками пергамента, а в камине скопилось подозрительно много золы.

— Нам нужно больше домовиков, — раздражённо продолжил Слизерин, заметив взгляд дю Талона. — В Уэльсе есть несколько чистокровных семей, оставшихся без наследников. Четверо детей — сплошные сквибы. Я договорился: они подпишут завещание в пользу Хогвартса. Кто-то должен чистить камины, застилать кровати и печь хлеб!

— Сэр, если позволите, я бы хотел узнать, куда отправилась леди Елена.

— Я не знаю, — Салазар принялся перебирать бумаги, какие-то записи о курицах и жабах. Наконец он дошёл до сделанного углём рисунка клыкастой змеи и вздохнул. — Поверьте, дю Талон, я помог бы вам, если бы сам не был в неведении. Елена Равенкло — загадочная юная леди, но её загадочность достигает того предела, когда подобное свойство перестаёт идти женщине на пользу. О, посмотрите-ка, дю Талон!

Робер повернулся и увидел серебристого полупрозрачного ворона. По-видимому, птица прошла сквозь дверь и теперь нерешительно переминалась возле умывальника, поглядывая в сторону барона.

— Что это было? — спросил он, когда диковинное создание растаяло в воздухе.

— Патронус, — Слизерин грустно улыбнулся. — Древнегреческие чары, которые считаются давно утерянными. Леди Ровена несколько лет трудилась, чтобы их воссоздать. Судя по всему, она отправила его за вами. Если удастся сделать их более устойчивыми, начнём обучать им студентов. Вероятно, со второго курса.

— Вы полагаете, чары, которые леди Ровена освоила только сейчас, смогут осилить двенадцатилетние юнцы?

Слизерин рассеянно кивнул.

— Нельзя недооценивать молодость, дю Талон. Спросите леди Ровену о Патронусе, если хотите. Я знаю лишь то, что в основе чар лежат приятные воспоминания. Нечто яркое, волнительное, запомнившееся. Видите ли, в двенадцать мир кажется куда более счастливым местом, чем, скажем, в пятьдесят. Или в сто. Парадокс, верно?

* * *

Ровена Равенкло — воспетая при жизни женщина редкого ума — внушала дю Талону не столько уважение, сколько благоговейный ужас. Тонкость черт сочеталась в ней с пронзительным взглядом, спокойная уверенность в себе — с редкой гордыней. Она шествовала по жизни с таинственной улыбкой, позволяя каждому, кто хоть раз перемолвился с ней словом, чувствовать себя избранным.

Рядом с Ровеной Равенкло дю Талон ощущал себя мальчишкой. Встречаясь с ней взглядом, он словно возвращался во времена ученичества и, как прежде забывал сложные руны, забывал слова.

Впрочем, в этот раз всё было иначе. Ровена, закутавшись в шаль, сидела возле потухшего камина. Она отрывисто кивнула в знак приветствия и, прежде чем Робер успел открыть рот, спросила:

— Барон, что вам известно о побеге моей дочери?

Дю Талон, опешив, уставился на Основательницу.

— Миледи, я не знал, что это побег. Все говорят, леди Елена отправилась путешествовать.

Ровена смутилась.

— Прошу прощения. С моей стороны было грубо начинать разговор с вопроса, — она помрачнела. — Я была уверена, что Елена придёт к вам. Признаться, я даже подозревала, что она сбежала с вами.

— Как видите, нет, миледи.

— Жаль. С вами я была бы уверена... — она осеклась. — Теперь это не имеет значения.

Ровена замолчала, и в этом молчании дю Талону почудилось нечто зловещее.

— Миледи, вы уверены, что леди Елена сбежала?

— Да. У меня есть доказательство, — привычным жестом она набросила Квиетус. — Барон, мне жаль, что я не смогла вам помочь. Вы были безукоризненно вежливы в своих ухаживаниях и проявили терпение, достойное вашего факультета. Я прошу прощения, что не оказала должного содействия, когда вы нуждались в нём, — Ровена замолчала, взгляд её увлажнился, и Робер понял, что произойдёт дальше.

— Умоляю вас, — в глубине синих глаз мелькнуло то, что при желании можно было бы назвать страхом, — верните её. Верните мою дочь и то, что она... забрала с собой. Я больна. Об этом никто не знает — и не должен узнать, пока болезнь не станет очевидной. У меня не хватит сил на поиски, и я обращаюсь к вам, потому что вы никогда не причините ей вреда. Я надеялась, что она вернётся, но теперь... Барон, я буду в долгу перед вами.

Дю Талон рассеянно подумал, что, должно быть, Ровена Равенкло впервые в жизни кого-то о чём-то просила.

— Миледи, вы хотите, чтобы я отправился за Еленой?

— Да.

— Хорошо.

Казалось, Ровена в один миг лишилась остатков хладнокровия. Бледная, растерянная, неловко устроившаяся в грубом кресле женщина имела мало общего с легендарной Основательницей.

— Хорошо? — переспросила она. — Барон, вы даже не знаете, где она.

— Разве это мешает мне её найти?

Ровена смерила его внимательным взглядом.

— Вот оно что. Студент, которому предложила выбор Распределяющая Шляпа. Это были вы.

— Да, миледи.

— Вы поступили мудро, барон, — заметила Ровена. — Слизерин остудил ваш пыл, хотя, насколько мне известно, даже ваш наставник не смог окончательно побороть вашу горячность.

Робер помрачнел.

— Я не сказала, что это плохо, — добавила Ровена в наступившей тишине. — Именно склонность к риску и тяга ко всему неизведанному пробудили в вас чувства к моей дочери. И теперь, в час беды, мне есть на кого положиться.

Дю Талон поклонился.

— Есть ли что-то, что мне стоит знать, прежде чем я отправлюсь в путь?

— Да, — Ровена посуровела. — Моя дочь сбежала, взяв то, что ей не принадлежит. Она... — Основательница запнулась и тихо закончила: — Она украла мою диадему.

Робер замер. Диадема Равенкло была своего рода символом факультета, не говоря уже о том, какой силой она обладала.

— Разумеется, другие Основатели ничего не знают, — неохотно продолжила Ровена. — Я надеюсь, вам удастся найти мою дочь, а она к этому времени не потеряет бесценный артефакт, на создание которого я потратила почти половину жизни.

— Я сделаю всё, что в моих силах, миледи. Никто не узнает о случившемся, я даю вам слово дворянина. И слово слизеринца.

— Я не сомневаюсь в вас, барон. Возьмите с собой вот это, — она протянула крупный перстень чернёного серебра. — Это портал до континента. Прикоснитесь к нему палочкой, и он сработает. Не исключено, что моя дочь уже в Бретани, так не теряйте же времени. Если вы найдёте её... клянусь, она станет вашей женой, хочет того или нет!

Дю Талон принял перстень, поклонился и направился к выходу. Только покинув башню, он понял, что не давало ему покоя.

Обвиняя или умоляя, Ровена Равенкло ни разу не назвала Елену по имени. Барону было не по себе.

* * *

В Бретани дю Талон купил крепкого гнедого скакуна и неприметный плащ. Скучному страннику люди доверяли больше, чем знакомому феодалу или тем более волшебнику. Расспросы не дали результата. Чары поиска — тоже. Барон в очередной раз подумал, как мало известно о магии: поисковое заклинание можно было бы усовершенствовать, чтобы оно распространялось не на сотню миль, а на куда большее расстояние. Такие чары стали бы куда более полезным приобретением для магического мира, чем, скажем, Зелье болтливости — результат неудачного эксперимента Годрика Гриффиндора. Сам изобретатель считал своё открытие забавным и называл Болтушкой, Салазар Слизерин находил его занятным, а леди Хельга — полезным. Леди Ровена такие мелочи попросту не удостаивала внимания. По мнению дю Талона, из всех Основателей только Хельга Хаффлпафф обладала должным терпением и старанием, чтобы превратить простые, но недолговечные чары в стойкое заклинание, но её занимали травы и зелья, трансфигурация живого в неживое и наоборот. Ровена Равенкло обладала живым, но беспокойным умом, который не позволял ей сосредоточиться на одном занятии. Долгая работа утомляла её, и хмурая Основательница вышагивала по коридорам замка с таким видом, словно потеряла смысл жизни.

Прямо сейчас хорошие Чары поиска были бы неоценимы, но приходилось довольствоваться рыночными сплетнями и рассказами несносных кумушек, заправляющих трактирами.

— Молодая, темноволосая, в бархатных одеждах? Нет, не видел, сэр.