Amantes — amentes

— Молодая, темноволосая, крестьянка? Ох, милорд, выбирайте любую! Здешние дев... Простите... Простите, милорд!

— Давеча одна юная особа искала, с кем бы уехать из Франции, — осторожно произнёс болезненного вида мужчина с жидкими седыми волосами. Лицо его раскраснелось от выпитого за вечер, во рту не хватало половины зубов. — Если вам угодно... — он замолчал и уставился на дю Талона заискивающе и жадно.

На стол упало несколько монет.

— Дом возле церкви, сэр. Спросите Джонатана Грина.

Джонатан Грин оказался молодецкого вида кузнецом. За последние шесть лет он успел повоевать за двух маггловских королей и собирался воевать за третьего. Смотрел он прямо, но оценивающе, в глазах плясали черти, и Робер решил, что, будь в Джонатане хоть капля волшебной крови, Шляпу ожидало бы несколько нелёгких минут.

— Леди не назвала своего имени, но у неё были деньги. И да, сэр, она была красивая, очень красивая! В плаще... да, кажется, в тёмном, но он был дорогой, я сразу понял, что дама знатная, никто здесь не может купить такой плащ! Да у торговцев и нет таких. Она сказала, ей нужно пересечь Империю.

— Империю?

— Да, сэр. Если эта леди преступница, надо сказать...

— Нет. И если ты хотя бы...

— Ни в коем случае, сэр.

— С кем она уехала?

— С семьёй Хромого Барри, сэр. Они торгуют полотном. Здешняя ярмарка закончится со дня на день, он уехал пораньше. Хочет быть первым в Эдингене, не иначе. Вы можете нагнать их, сэр, двигаться с поклажей нелегко.

— Когда они уехали?

— Позавчера, сэр. После полудня.

— Возьми, — дю Талон протянул монету. — И никому ни слова. Иначе...

— Ни в коем случае, сэр.

Джонатан Грин барону понравился.

* * *

Никто не знал, какой дорогой поедет Хромой Барри, и дю Талон направился сразу в Эдинген. Едва ли Елена знала, что он преследовал её, значит, она будет вести себя как маггла и держаться поближе к торговцам. Сам барон презирал кочующую братию — то ли за угодливость, то ли за умение выживать, то ли за их промысел. Порой ему казалось, что, будь они волшебниками, оказались бы на Слизерине — эта мысль пугала и вызывала отвращение.

Эдинген — крошечное селение, лежащее в блёкло-зелёной долине, — встретило дю Талона проливным дождём, первым за неделю пути. Он отстегнул промокший воротник, завернул в него броские перстни, надвинул капюшон и направился к ближайшему постоялому двору. Словоохотливый хозяин рассказал, что никто из торговцев ещё не прибыл, а ярмарка начинается только через два дня. Дю Талон молча поел, заплатил за комнатушку под самой крышей и уснул под стук тяжёлых капель.

Хромой Барри прибыл три дня спустя. Барон из-за угла наблюдал, как пёстрое семейство выбирается из повозки. Последней вышла высокая женщина в забрызганном плаще. Низко склонив голову, она что-то сказала жене торговца и быстрым шагом пошла прочь от площади. Дю Талон медленно двинулся следом — эту походку он знал, пожалуй, слишком хорошо. Елена пару раз оглянулась, скользнула по нему равнодушным взглядом и продолжила путь. Она остановилась возле полуразвалившегося дома и постучала четыре раза подряд. Дверь приоткрылась — Елену впустили. Барон свернул в грязный переулок, убедился, что все окна заколочены и ему не выльют помои на голову, подобрал обуглившуюся деревянную чурку и приготовился ждать. Ждать пришлось долго. Он изрядно промёрз, когда дверь снова распахнулась. Из дома вышел паренёк лет двенадцати — щуплый, с цыплячьей шеей. Шедшая рядом Елена поминутно оглядывалась, и подступившие сумерки оказались дю Талону на руку.

— Сюда, — мальчишка повернул за угол, потом ещё и ещё... К удивлению и ужасу барона, он остановился возле церкви. — Святой отец очень добр, — прошептал мальчишка. — Он помогает таким, как мы.

— Но не стоит рассказывать об этом всем подряд, — заметил кто-то из темноты. Тусклый огонёк на конце волшебной палочки выхватил круглое лицо, принадлежащее, несомненно, священнослужителю. — Должно быть, вы Елена? Я получил записку.

— Спасибо, что согласились помочь, святой отец.

— Держите. Сожалею, что не нашлось ничего менее вызывающего, — барон не видел, что именно священник передал Елене, но в груди закипал гнев.

— Остановитесь сейчас, или это будет ваше последнее доброе дело!

Священник охнул и отступил назад, мальчишка бросился наутёк. Красивое лицо Елены исказилось, и Робер некстати подумал, что, быть может, следовало обставить своё появление более деликатно.

— Вы! Оставьте меня, несносный вы человек!

— Оставить? Меня послала ваша мать, истерзанная сомнениями и страхами! Она больна! Вы знали, что мать этой женщины умирает, святой отец? Вы знали, что эта юная леди украла ценнейший артефакт? Вы знаете, кто вообще эта особа?

Священник отступил ещё на шаг.

— Послушайте, сэр... Всё не так, как вы поняли. Я... Эта леди... обратилась за советом...

— За советом? К священнику, владеющему магией? — едко уточнил барон.

— Умоляю вас, тише! Боже правый, сюда идут! Уходите, уходите оба! Ну же!

Елена не раздумывала. Она выхватила палочку, коснулась крошечного деревянного крестика и исчезла.

Портал.

Сожалею, что не нашлось ничего менее вызывающего.

Крест, ставший порталом, — вполне естественно, что священник счёл это вызывающим. Увы, когда дело касалось Елены, дю Талон забывал уроки своего наставника куда быстрее обычного. Ему хватило ума сгрести незадачливого колдуна за шиворот и почти оттащить в сторону, за угол. Мимо прошла стража, совершающая ночной обход, бряцанье доспехов стихло. Священник сглотнул и с опаской покосился на барона.

— Вы могли бы выдать меня.

— За кого вы меня держите?

— Простите. Я совершил дурное дело. Мне сказали, девушка в беде, её преследуют. Знаете, мне ведь это знакомо, — он закончил почти шёпотом.

— Почему вы здесь?

— Пытаюсь делать добрые дела. Моя наставница... Знаете, это было давно, но она — мудрая женщина! — объяснила мне, что сила бывает разной. И волшебство тоже бывает разным. Магия — умение помочь тому, кто в беде. Магия — умение побороть свой страх. В этом городе живёт полдюжины волшебников, им не у кого учиться, они боятся своей силы, боятся, что о них узнают. Я помогаю им. Быть может, однажды они объединятся. Может, моё дурное дело однажды окажется добрым.

— Хаффлпафф?

Священник замер.

— Да... Вы из Хогвартса!

— Разумеется. А та леди, которой вы только что помогли сбежать, Елена Равенкло, дочь леди Ровены.

Священник схватился пухлой ручкой за сердце.

— Значит, леди Ровена умирает?

Барон с досадой поморщился. Взывая к совести Елены, он совершенно забыл о лишних ушах.

— Она больна и попросила меня вернуть леди Елену. А я не представляю, как, — мрачно закончил он.

— Вы сказали... упомянули... воровство... Быть может, мне послышалось...

— Нет, всё верно. Она похитила одну из величайших ценностей Хогвартса, нечто, созданное её матерью на благо школы. Уверен, сама леди Елена не понимает всей ценности украденного.

— Абенберг.

— Прошу прощения?

— Портал доставил леди Елену в Абенберг.

— Где это?

— Баварское графство, я бывал там однажды. Оттуда недалеко до границы Священной Империи. Если бы я только знал!..

— Сокрушаясь, вы не поможете ни мне, ни леди Ровене. Но вы можете сделать по-настоящему доброе дело.

— Вам нужен портал?

— Совершенно верно.

* * *

Дю Талон провёл в Абенберге две недели и возненавидел проклятое графство. Он трижды чуть не попался на колдовстве и провёл две ночи на улице возле дома, где скрывалась никому не известная дама, прибывшая в город незадолго до барона. Узнав, что на деле незнакомка — замужняя любовница наместника, дю Талон пришёл в ярость и в очередной раз подумал, что, как только найдёт Елену, сначала свяжет непокорную девицу, а уже потом будет разбираться, как доставить её к матери.

Удача улыбнулась барону в лице старого знакомого — Гийома де Варенна, графа Суррея, выпускника Слизерина. Гийом, теперь предпочитавший, чтобы его называли не иначе как «Вильгельм», окреп, обзавёлся первой сединой и титулом и возвращался домой после удачного сватовства. Рассказ дю Талона он выслушал с присущим всем слизеринцам любопытством, хотя тот не назвал ни одного имени.

— Женщины, — протянул он, когда барон замолчал. — Моя первая жена была настоящей красавицей. К сожалению, её принципы оказались сильнее здравого смысла. Мне отказывали, потому что по происхождению я француз! И что же? После завоеваний славного сюзерена Вильгельма никто не сказал и слова! Её родитель был готов на коленях вымаливать прощение! — он шумно хлебнул вина. — Женщину надо брать делом, не словом! Властью, силой! Если не будете для неё господином, она найдёт другого, того, кто им станет. Жаль, что померла, — Вильгельм мрачно уставился на кубок.

— Мне нужно найти эту девушку, де Варенн. Я потратил чересчур много времени, а её мать умирает.

— Слышали вы когда-нибудь про Зелье удачи? — спросил Суррей. — Нет? Славно.

— Разве можно придумать зелье, приносящее удачу? Это же смешно.

— Отнюдь. Если бы вы не знали, что можно превратить гусеницу в перо, вы бы тоже не поверили. Его придумала Гундреда, моя покойная супруга. Пока это секрет семьи. Однажды рецепт узнают, разумеется. Либо я оставлю его детям, а те продадут, когда придётся туго. Неважно. Я дам вам немного, — он вытащил из-за пазухи маленький флакон. — Здесь ровно на два глотка. Первый — чтобы узнать, где прячется Елена. Второй — чтобы понять, как её найти, когда прибудете на место.

— Елена. Откуда вам...

— Бросьте, дю Талон. Все, кто хоть раз видел вас и её в одном зале, знают. Все, кто хоть раз слышал, как вы о ней отзываетесь, знают. Едва ли вы разорвали помолвку, значит, она сбежала, а вы гонитесь за ней. Ровена правда умирает?

— Леди Ровена.

— Не будьте ханжой.

— Не знаю, де Варенн. Я не получал вестей из Хогвартса.

— Жаль, она была великолепной чародейкой.

— Не говорите о ней так раньше времени. И благодарю за зелье.

— За вами будет должок, дю Талон. Кстати, — Суррей помедлил. — Я понимаю ваш пыл, но будьте осторожны. Елена всегда была немного не от мира сего, а вы становитесь безумны, лишь взглянув на неё.

Барон ничего не ответил. Флакон с зельем обжигал пальцы.

* * *

Дю Талон нашёл Елену в Эпирском царстве. Сложно сказать, что привело женщину, возжелавшую свободы, в деспотат, где одна война сменяла другую. Впрочем, барону это было только на руку: испуганная и измождённая Елена скрылась в лесах, а местные жители охотно поделились сведениями, предпочитая сохранить голову на плечах, а не чужую тайну.

— Как вы узнали, что я здесь? — Елена приметила его издалека.

— Мне повезло. Миледи, пора возвращаться.

— Я не вернусь в Хогвартс.

— И что вы будете делать дальше? Жить в лесу, просить милостыню у ворот в город, воровать у крестьян яблоки, а у торговцев хлеб? Потом угодите на виселицу или на костёр?

— Как знать. Так или иначе, я буду свободна. В жизни и в смерти. Не это ли главное?

— Елена, очнитесь! Вы измучены, у вас нет сил, нет денег, вы совершенно одна! У вас же есть диадема! Наденьте её! Если вам не хватает мудрости, чтобы увидеть смысл в том, что я говорю, доверьтесь ей! Ваша мать — мудрая женщина, так воспользуйтесь этим хоть раз, или я заставлю вас вернуться, хотя, видит бог, не хочу!