Amantes — amentes

Елена медленно встала. Глаза у неё были безумные.

— Не смейте, — прошипела она. — Не смейте попрекать меня моей матерью, не смейте сравнивать меня с ней! Вы сказали, что моя мать умирает. Пусть моё имя умрёт вместе с ней! Вы знаете, что за диадему я украла? Думаете, она придаёт мудрости? Нет! Она позволяет отделить идеи истинные от ложных, позволяет мыслить широко, не отвлекаясь на детали. Знаете, что принесла моей матери эта диадема? Славу? Да. Почёт? Несомненно! Она сделала столько открытий, придумала столько заклинаний, к ней идут тогда, когда другие не в силах помочь, — Елена перевела дух. — Из-за этой диадемы от моей матери, от моей любящей, доброй матери осталось только имя. В её сердце не осталось места ни для чего, кроме новых знаний, новых истин. Она перестала называть меня по имени... — Барон нахмурился. — Она разочаровалась во мне. Она собиралась отдать меня в жёны вам! Вам — отвратительному, надоедливому старику! Французу! Полукровке! Я никогда не буду вашей, дю Талон! Я скорее умру!

И она плюнула барону в лицо.

Женщину надо брать делом, не словом! Властью, силой! Если не будете для неё господином, она найдёт другого, того, кто им станет.

Рукоять кинжала легла в руку так, будто ждала этого момента.

* * *

Отец Франциск считал, что не зря прожил свою жизнь. Он был священником и волшебником, помогал магглам и магам. Возможно, было не слишком честно убеждать одних в том, что магии не существует, а других — что её надо освоить, но святой отец предпочитал об этом не задумываться. Смерть настигла Франциска поздним вечером, когда он запирал двери церкви. Удара проржавевшей кочергой по голове хватило, чтобы прервать жизнь, полную добрых дел.

Очнувшись, отец Франциск решил, что всё произошедшее накануне ему привиделось, и только истошный визг уверил его в обратном. Святой отец взглянул на прихожан, взиравших на него с ужасом, на свежую насыпь земли и простой крест... и подумал, что либо он слишком много грешил в своей жизни, либо ему ещё предстоит сделать кое-что полезное. Он любезно поклонился собравшимся и покинул кладбище.

Появление отца Франциска в Хогвартсе произвело незабываемое впечатление. Ученики смотрели на привидение во все глаза, а постаревшая Хельга Хаффлпафф всплакнула, когда бывший ученик вплыл в Большой зал в разгар ужина, и, к его изумлению, предложила остаться в Хогвартсе.

— Мы нанимаем новых преподавателей, — пояснила она. — Ровена умерла двадцать лет назад, Салазар ушёл через год после её смерти. Он оставил в школе чудовище. Мы не знаем, какое, не знаем, как его найти. Годрик и я стареем, а детей, готовых обучиться волшебству, становится всё больше. Мне всегда хотелось, чтобы у студентов были покровители, те, кто сохранит историю Хогвартса, а в трудный час поможет детям повзрослеть.

Франциск рассеянно парил у окна и слушал Основательницу.

— Леди Хельга, я был бы рад помочь, но как?

— В школе уже есть два призрака.

— Так вот почему ученики не испугались!

— Именно. Вы, должно быть, знали, что у Ровены была дочь?

— Ох, — он отвёл взгляд. — Миледи, если бы вы знали, какой ужасный проступок я совершил! Я ведь помог юной Елене бежать из Эдингена, а потом, узнав, что она сделала, отправил следом того человека, барона... ох, уже не помню!

— Барона дю Талона.

— Да-да, вы знали его?

Хельга беспокойно теребила косу.

— Его теперь знают все. Он стал привидением факультета Слизерин.

Франциск потерял дар речи.

— Но как так вышло?

— Мне лишь известно, что он нашёл Елену, а она отказалась возвращаться с ним. Она... задела его чувства, полагаю. Елена всегда была вспыльчива. В гневе он заколол её кинжалом, а потом, когда понял, что сотворил, заколол и себя. С тех пор он носит цепи в знак покаяния. Ровена не пережила потрясения, — Хельга замолчала.

— И всем известно, что сделал дю Талон?

— Что вы, нет! Это тайна Основателей, и должна таковой остаться. Дю Талон стёр себя из истории. Он никому не говорит своё имя, и студенты привыкли называть его Кровавым Бароном. Возможно, ему это даже льстит.

— А второй призрак?

— Вы найдёте её в Башне Равенкло. Студенты зовут её Серая Дама, потому что она всё время молчит.

— Почему?

— Вероятно, потому что её мать чересчур любила поговорить, — неожиданно резко ответила Хельга. — Навестите их, если у вас будет желание. Вам же я предлагаю остаться здесь, со студентами моего факультета.

— А что же Гриффиндор?

Хельга грустно усмехнулась.

— Безголовые храбрецы с огромным сердцем. Поверьте, друг мой, долго ждать не придётся.

И Франциск, который уже завтра получит прозвище «Толстый монах», поверил.