Rock it, Weasley!

— Артур, дорогой, ты уверен, что мы правильно аппарировали? Может, у тебя неверный адрес?

Молодая рыжеволосая девушка, не старше двадцати на вид, низенькая и слегка полноватая, нервно поглядывала на горизонт, крутя на пальце ободок обручального кольца. Небо угрожающе хмурилось, грозя вот-вот разродиться очередным ливнем, и ей хотелось поскорее оказаться под крышей, подальше от маглов, слишком многочисленных для такого маленького городка, и высушить наконец с помощью магии насквозь отсыревшие туфельки и цветастую юбку. Ее спутник, тоже рыжеволосый, но, в отличие от нее, довольно высокий, достал из кармана сложенный в четыре раза пергамент.

— Да нет же, Моллипусенька, все правильно! Не думаю, что Арчи стал бы давать мне не тот адрес. Хоть мы с ним и не виделись с пятилетнего возраста, все же он — мой брат.

— Четвероюродный брат, — ехидно уточнила Молли.

— Пусть так, но в нем все равно течет кровь Уизли, а в нашей семье принято помогать друг другу. — Артур притянул ее к себе и невесомо чмокнул в макушку. — Смотри, тут рядом какое-то кафе. Давай спросим там, может, кто-нибудь знает Арчи.

Молли пожала плечами с недовольным видом, но все же двинулась вслед за мужем, продолжая приглушенно ворчать:

— Как глупо — копить деньги на эту поездку почти целый год, брать в долг у знакомых и в итоге поцеловать дверь! С чего вообще ты решил, что твой брат с радостью нас примет и покажет достопримечательности Америки? Да, не о таком свадебном путешествии я мечтала…

Артур тем временем уже зашел в забегаловку, ничем, кроме невероятно грязных витрин, не примечательную. Молли поспешно потянула на себя дверь и шагнула в тускло освещенное помещение, также забитое маглами под завязку.

— Простите, сэр, — Артур ухватил за плечо несущегося мимо с полным грязной посуды подносом хмурого вида мужчину. Тот резко остановился и окинул его злым взглядом.

— Что надо?

Широкая улыбка Артура, которая практически никогда не сходила с его веснушчатого лица, медленно померкла.

— Э-э-э… Я хотел спросить, не знаете ли вы Арчи Уильямсона? Он живет…

Хмурый официант перебил его, презрительно кривя губы:

— Я не обязан знать каждого чертового хиппи в округе. Небось, как и все — на этом проклятом фестивале. Вот там его и ищи, — он развернулся на каблуках и поспешил в сторону кухни, бормоча что-то про вонючих молокососов, запруженные дороги и невыносимую погоду.

Молли аккуратно потянула Артура за рукав.

— Дорогой, возможно, стоит поискать гостиницу и отправить Арчи, — она понизила голос, — сову?

— Хэй, детка, — окликнул Молли длинноволосый и, похоже, давно не причесывавшийся парень в круглых очках и плотных расклешенных синих брюках, сидевший за стойкой в паре шагов от них, — послушай старину Джонни, не суйтесь вы в гостиницы. В округе не найти ни одного свободного номера, да и зачем, когда совсем рядом творится настоящая магия? Такое нельзя пропускать!

— Магия? — встрепенулся Артур. — О чем это ты, приятель?

Он подвинулся к странному парню поближе, хотя Молли упорно тащила его в сторону двери — ей длинноволосый очень не понравился своим масляным и слегка расфокусированным взглядом и тем, как томно он растягивал слова — говорить с ним дальше она не желала.

— Да, чувак, магия! Магия музыки! Сегодня второй день фестиваля, и, готов спорить на последний косяк, он войдет в историю! — Джонни мечтательно закатил глаза. — Все классные ребята там: Донни, Фрэд, крошка Билл, может, и твой Арчи там же.

Джонни слез, вернее сказать — плавно стек, с красного пластикового барного стула и медленно направился к выходу, задевая по дороге других посетителей забегаловки плечами, так что бахрома, украшавшая рукава его жилетки, красиво взмывала вверх и снова опадала. Артур рванул следом за ним, утаскивая и сопротивляющуюся Молли.

— А куда идти-то?

— Следуй за толпой, не ошибешься!

— Артур! — протянула Молли так жалостно, как только могла. — Милый, ну пожалуйста, давай спрячемся и аппарируем куда-нибудь в другое место, где будет поменьше народа или хотя бы не так грязно! — Она с чавканьем вытащила из лужи ногу в туфельке, совершенно испорченной получасом ходьбы по превратившейся в сплошное месиво из грязи и мусора дороге.

Они шли по обочине в плотном потоке маглов, полуодетых или выряженных совершенно возмутительно, огибая гудящие и исходящие жаром металлические агрегаты — автомобили, как пояснил вполголоса Артур. Агрегаты эти, пугавшие Молли своей громкостью и монструозным видом, не могли сдвинуться с места, намертво застряв в многомильной пробке, буксовали в заполненных бурой жижей лужах, из их открытых окон неслись ругань, смех и песни. Небо стало еще темнее, но этого, похоже, никто не замечал. Даже Артур заразился всеобщим настроением и упрямо шагал своими длиннющими ногами, блестя глазами и задорно улыбаясь, навстречу этой «магии музыки».

— Артур! Ну постой же! Я совсем промокла! — взмолилась Молли снова, так как предыдущей жалобы ее муж, судя по всему, не услышал.

Артур остановился, взглянул на жену подозрительно хитро и быстро присел на корточки. Он приподнял подол ее юбки, заставив взвизгнуть и вызывая одобрительные комментарии проходящих мимо мужчин. В его руках мелькнула палочка, и в следующее мгновение Молли с удивлением разглядывала на своих ногах хорошенькие сапожки, сухие и крепкие, сменившие ее испорченные лодочки.

— Артур, ты что, — зашипела она, — а если бы кто-нибудь заметил? Тут же одни маглы вокруг!

— Расслабься, они и аппарацию вряд ли бы заметили, — Артур хмыкнул и протянул жене руку. — Только не забывай обновлять чары, ты же знаешь, я в трансфигурации не очень силен.

Молли вложила пухлые пальчики в широкую мозолистую ладонь и позволила увлечь себя дальше. Ей до сих пор не нравилась идея отправиться на какой-то магловский фестиваль, но теперь, по крайней мере, ее ноги были сухими, так что она решила потерпеть эту нелепую блажь Артура еще какое-то время.

Фестиваль обнаружился как-то внезапно. Вдруг стало очень шумно: музыка, смех и тысячи человеческих голосов смешались в одну непередаваемую какофонию. Молли огляделась и с ужасом осознала, что перед ней раскинулось целое человеческое море. Она никогда в жизни не видела такой толпы — сто, двести, а может быть, и все пятьсот тысяч человек стояли, сидели и даже лежали везде, куда ни кинь взгляд. Местами торчали крыши палаток, где-то далеко впереди возвышалась сцена и собранные из металлических прутьев подобия башен с закрепленными на них фонарями, и даже эти башни были облеплены людьми. Прямо в грязной луже, образовавшейся после вчерашнего дождя, чуть сбоку от застывших Молли и Артура, сидела безумного вида девушка: она зачерпывала ладошками грязную воду и выливала ее на свою некогда белую футболку, подпевая несущейся со сцены песне: «Да, да, нет, нет. Тебя не волнует, тебя просто не волнует, детка»[1]. Из толпы вылетел паренек в одних только шортах и сандалиях. Его лоб украшала сплетенная из разноцветных нитей косичка. Он бухнулся на колени в паре шагов от Молли, уперся руками в колени, и его вывернуло зеленоватой жижей.

— Артур, если ты думаешь, что я здесь останусь или, чего хуже, пойду туда — ты глубоко заблуждаешься!

— Моллипусенька, милая, тебе совершенно нечего бояться, — Артур слегка согнул колени, чтобы хоть немного сравняться с ней в росте, и умилительно округлил глаза — точь-в-точь рыжий кот, выпрашивающий подачку. — Давай хоть немного побудем! Послушай, какая музыка!

Музыка, на вкус Молли, была чересчур резкой и громкой, но выстукиваемый на барабанах и тарелках ритм все же странным образом заводил, заставляя ноги нет-нет да и притопывать в такт.

— Если тебе станет страшно или ты устанешь, мы тут же аппарируем! Клянусь, любимая, одно твое слово — и мы уходим.

Хохочущая компания качнулась в их сторону, выталкивая вперед тощего паренька в расстегнутой рубахе. Он, улыбаясь искренне и обезоруживающе, протянул Молли тряпичный мешочек, расшитый стеклянными бусинами, и подмигнул:

— Держи, крошка, для настроения.

Под улюлюканье своих друзей и смех Артура он втянулся обратно в гущу тел. Молли осторожно открыла мешочек — внутри задорно перекатывались круглые разноцветные конфетки. Их было совсем немного, и Молли тут же захотелось попробовать хоть одну, узнать, какая она — сладкая или кисловатая, и правда ли сумеет развеселить? Артур так и стоял на полусогнутых ногах, то заглядывая ей в глаза, то с любопытством рассматривая мешочек в ее руках. Весь его вид просто кричал о диком, еле сдерживаемом желании присоединиться к беснующейся под непривычную для их уха музыку толпе. Молли не понимала одержимости мужа маглами, но расстраивать его, так тяжело работавшего с самого дня их свадьбы, чтобы накопить на это коротенькое путешествие, ей отчаянно не хотелось. Она еще раз с сомнением взглянула на зажатый в руке подарок. Артур проследил за ее взглядом и тихо шепнул:

— Ну же, Молли, один ведь раз живем!

Она нахмурилась: и правда, на родине нарастало предчувствие беды, они могли только надеяться, что по возвращении не обнаружат начавшейся внезапно войны, свой дом в руинах, а друзей — мертвыми. Зато их точно ждали косые взгляды однокурсников и дальней родни, которой им приходились чуть ли не все волшебники Британии, горькие письма от отца Молли, трудная малооплачиваемая работа, долги и выматывающая необходимость экономить на всем. Неужели не заслужили они одного веселого вечера, пусть сумасшедшего, пусть необдуманного, но зато беззаботного, свободного? Две конфетки, сталкиваясь круглыми бочками, вылетели из льняного мешочка на пухлую ладошку.

— Одна тебе, одна мне, — сказала Молли, старательно пряча мысль о том, не яд ли им подсунули, в глубины сознания.

Молли чувствовала себя вол-шеб-но. Дождь-таки полил, но ей было тепло и комфортно. Тело буквально пело: оно ловило вибрации мелодий, доносящихся со сцены, приумножало и, казалось ей, выпускало обратно в воздух, делая его прозрачнее, ярче. Кончики пальцев покалывало, счастье переполняло ее до краев, она любила каждого человека в этой толпе, а особенно — лохматого очкастого парня, поющего со сцены «Моя дорогая скоро будет дома»[2] под мелодичный гитарный перебор. Его буквально вытолкнули на сцену[3], Молли видела это своими глазами: он был одним из толпы, и вот — он уже центр безумия, центр вселенского счастья. Она даже завидовала ему: он мог говорить со всеми этими чудесными людьми, поделиться тем, о чем думает. Молли и сама бы с удовольствием забралась на его место и спела бы что-нибудь проникновенное про котлы и про бурлящую любовь, а лучше — заводное, например песенку о веселых троллях, но вместо этого она вскинула руки в небо, подставила лицо дождевым каплям и принялась кружиться в ритме мелодии. Артур стоял рядом, он не танцевал, а только качался из стороны в сторону, нелепо размахивая своими длинными руками и мыча — подпевать у него не получалось.

Молли потеряла счет времени: ей казалось, что она кружится не на земле, а где-то в небесах, среди мириад звезд, то окутывавших ее мерцающим облаком, то осыпающихся пылью под ноги. Молли становилось все жарче, тонкая кофточка почти что душила ее, и она попыталась сорвать ее, стянуть через голову и танцевать дальше если не голышом, как делали многие тут, то хотя бы без этого надоедливого элемента ее наряда, но мокрая ткань липла к пышной груди и не спешила даровать вожделенную свободу. Она и не заметила, что уже играет новая группа. Люди вокруг заулюлюкали, и Молли бросила взгляд на сцену: из инструментов исполнителей летели голубоватые искры[4]. Кто-то у нее за спиной прокричал: «Да у них гитары коротит!» Молли не поняла, о чем шла речь, да ей было все равно, ведь она точно знала, что эти искры — магия, та самая магия музыки, о которой говорил странный Донни в забегаловке, та магия, что нестерпимо колола сейчас кончики ее пальцев. Она рассмеялась звонко и закружилась с новой силой, протянув ладони куда-то вперед. Народ вокруг изумленно ахнул, тут же чьи-то руки подхватили ее и повлекли куда-то прочь.