Еще одна из клана Хьюга

Еще одна из клана Хьюга

Примечания:

Chris Isaak — Wicked Game

Да, я писала под это. Не спрашивайте.

Добро пожаловать в мой мир: https://vk.com/darkshilends

--------------------

Жарко. Стало очень жарко, когда чужой взгляд жадно прошелся по ее телу, задержавшись на ногах; желание в его глазах было таким очевидным, темным, волнующим — сама не понимая, зачем это делает, широко развела колени, сгорая от стыда, и мягко прошлась подушечками пальцев по мокрому пятну на своих трусиках, заставив его сглотнуть.

Глаза заволокло пеленой; она видела его смутно, будто сквозь дымку, но четко слышала, как вжикнула молния на ненавистном ей нелепом комбезе, мутным пятном мельтешившим перед ней; зато рука, скользнувшая ниже, была видна невообразимо четко: каждый шрам, синяк, коротко обкусанные ногти, каждая вена на запястье, утолщавшаяся вверх к предплечью — как на большом экране. Длинные узловатые пальцы, очевидно сжавшиеся под мешающей тканью, вызвали в ней бурю; Ханаби рвано выдохнула.

Залезла под резинку трусиков, привычно перебрав пальцами между губ, цепляя прозрачную скользкую смазку, и вздрогнула, подавшись чуть вперед, еще шире разведя ноги. Он рухнул перед ней на колени, распахивая глаза, чтобы ничего не пропустить, пока она, дразня то ли его, то ли себя, медленно вводила в себя средний и безымянный пальцы, указательным придерживая резинку трусов в стороне, демонстрируя, что она делает. Его брови мучительно изогнулись — этого хватило, чтобы буквально сорвать с себя белье, подозрительно легко поддавшееся, и уже прямо перед ним ускорять движения, ощущая, как внутри скользко и тесно; его рука в штанах тоже ускорялась, вторя ее темпу, а она могла только смотреть в черные, обдолбанные зрачки его невинных, почти испуганных глаз, и безжалостно терзать себя внутри, сгибая пальцы, как нужно, чтобы…

Проснуться.

Резко села на кровати, судорожно сводя ноги вместе; ощутив ягодицами мокрое пятно на простыни, она сдавленно застонала, спрятав лицо в ладони; черт. На самом интересном. В который раз уже.

Расправила кровать, чтобы дать подсохнуть пятну размером с крупную монету, и вышла на улицу, под палящие лучи солнца, стянув с себя трусы и оставшись в одной сорочке до колена. Эта облупленная желтая бочка возле теплицы уже стала ей родной, так часто она стирала в ней — и, к сожалению, если сначала она ежедневно стирала только свои носочки, то теперь к ним прибавились еще и трусики, не успевавшие просыхать ни после стирки, ни после… вот этого всего.

Отличный отдых в деревне. А главное — какой познавательный! Так, она узнала, что: во-первых, бессмысленное и беспощадное сталкерство было у них с Хинатой в крови, и зря она над ней подтрунивала из-за ее одержимости Наруто на фоне невзаимной влюбленности. Во-вторых, у смешного и совсем ее не привлекающего Рока Ли под блядским зеленым комбинезоном скрыто такое тело, что на него невозможно смотреть без солнцезащитных очков — можно обжечь сетчатку.

В-третьих — обладая нереально шикарным прессом, поджарой задницей и довольно милой улыбкой, он был самым невинным и бесхитростным человеком на свете, который искренне не понимал, когда к нему подкатывали.

К-к-комбо.

Рока она знала давно, он тренировался с ее братом и Тен-Тен, когда она еще была ребенком, а они — подростками. И он всегда ее смешил — такой очаровательный в своей нелепости, со своей косичкой до середины лопаток, бровями толщиной со скамейку и круглыми, как у совы, глазами — образ дополняло жуткое зеленое трико, делавшее его похожим на клоуна, и Ханаби он искренне нравился.

Не как мальчик. Как персонаж.

Только вот тот мальчик пусть и избавился от косички, сделав себе чудовищный горшок, стал выше ростом и шире в плечах, нелепее быть не перестал, сохранив эту странную любовь к зеленым комбинезонам и маниакальный блеск в круглых, как у совы, глазах.

Так она думала.

Пока первый раз не увидела его без этого сраного трико, разгружающего фуру с мешками, один из которых она не смогла даже с места сдвинуть (а она попробовала), а он их играючи закидывал себе на влажные от пота плечи по два, и на нем были только короткие шорты и стоптанные кроссовки.

И Ханаби пришлось забыть, что такое сухие трусы.

Потому что такого совершенного мужского тела она не то чтобы вживую, наверное, даже в интернете не видела (а она гуглила); а его глаза, оказывается, были обрамлены длинными и очень густыми ресницами; а челюсть была квадратной и очень мужественной; стрижка — совсем не нелепой, красиво подчеркивая доброе, очень улыбчивое лицо; даже брови — очень выразительные, правильной формы. И это — только голова.

Смотреть ниже стало просто невозможным, ведь однажды увидев, она уже не могла выбросить из головы сухое, поджарое, мускулистое тело, на котором хотелось пальчиком (или ртом) пересчитать каждую парную мышцу пресса, настолько проработанного, что казалось, кожу невозможно даже ущипнуть, так все туго.

Это-то и стало ее маниакальной одержимостью, превратившись в развратные сны, всегда заканчивающиеся на самом интересном, в преследование, которое она оборачивала в случайность, и нет, она всегда любила короткие платья и обтягивающие футболки. Всегда, просто с недавнего времени начала носить. Вот, как в деревню приехали, первый раз увидела его почти голышом — просто влюбилась в эту неудобную и непрактичную одежду, когда он может ее увидеть.

И они правда много общались, но качество этого общения ее абсолютно не устраивало; ну какого черта он так ласков с ней, как будто она еще ребенок, хотя ей уже восемнадцать! Почему обращается к ней «Ханаби-сан», если он ее старше на пять лет! И самое обидное — в его действиях и обращении не было фальши, он искренне не замечал, или не хотел замечать ее ненавязчивых знаков внимания. Конечно, можно воспринимать как дружеский жест то, что она стала каждый день приносить ему на смену собственноручно приготовленные обеды (а готовила она обалденно), или ее беспокойство за его недостаток сна, но блин…

Она так надеялась, что хоть раз его взгляд на нее станет таким, как в ее снах.

* * *

Зная, что вечером Рок должен прийти к ним на ужин, в кои-то веки работая не до поздней ночи, Ханаби весь день не находила себе места, дважды переодеваясь, несколько раз подкрашиваясь, под конец сделав себе макияж как у размалеванной шлюхи, расстроившись и смыв все подчистую. Еще и платье свое козырное заляпала соусом, пришлось переодеваться снова, и в каком-то отчаянии зло разбросала одежду, нарочно надев обычный домашний костюм — а что толку. Все равно кроме дежурного: «Прекрасно выглядишь, Ханаби-сан», ничего не дождется. А он мило улыбнется и скажет то же самое Тен-Тен. Без суффикса, будто подчеркивая, что подруга детства ему ближе, чем какая-то там младшая сестра Неджи.

Настроение резко устремилось к отметке «ноль», угрожая скатиться еще ниже, когда Ли придет и все ее мысли подтвердятся.

Стало полегче, когда Неджи и Тен-Тен вернулись с прогулки, или где они там пропадали полдня; Ханаби было не очень интересно, чем брат занимается со своей девушкой наедине, ей хватало того, что при ней никаких откровенных действий не происходило, и это было замечательно — терпеть не могла всех этих лижущихся на людях парочек, нарочно демонстрирующих окружающим, как у них все страстно и горячо. Брат в этом плане был хорошо воспитан и не давал ей даже повода почувствовать себя третьей лишней.

Завертевшись в круговороте домашних хлопот, помогая Тен-Тен на кухне с приготовлением основного блюда на ужин, она не сразу поняла, что Ли уже пришел, не став заходить в дом, грязный после смены, и сразу направился в душ во дворе — Неджи пришлось повторить дважды, прежде чем до Ханаби дошло.

Рок Ли. В душе. В паре десятков метров от нее.

Последнее чистое полотенце внезапно стало жертвой бурно брызнувшего жаркого, когда Ханаби, не убавив огонь, приоткрыла крышку, чтобы перемешать; извинившись, она уже на ходу кинула, что принесет чистые полотенца, и решительно направилась в сторону душевой, зная, что именно там, в предбаннике, лежит постиранное и выглаженное вчера белье — всего лишь совпадение. Собственное желание послушать шум воды, представляя, как Ли моется, осталось где-то на подсознании (она все-таки не такая одержимая, как Хината).

Вода с оглушительным грохотом падала на пол, прямо на деревянные половицы рассохшейся душевой, заглушив треск доски под ее неосторожным шагом. Дверь в сам душ была распахнута, и Ханаби, потянувшись за стопкой полотенец, неосторожно заглянула внутрь: тело пробил странный озноб, противоречащий жару на улице и пару, слабой дымкой обволакивающему мужскую спину перед ней, по которой струилась вода.

Ханаби приоткрыла рот, бесшумно вдыхая.

А мужчина перед ней, наоборот, шумно выдохнул; тихий стон затерялся в грохоте капель, пока она, сглотнув, сделала шаг назад, намереваясь уйти, прикрыть дверь за собой, убежать подальше, но сухая жилистая спина не отпускала, притягивая взгляд; мышцы перекатывались под смуглой кожей. Она затравленно попыталась отвернуться, боковым зрением заметив висящий на крючке болезненно-знакомый зеленый комбинезон, так часто служивший предметом ее насмешек.

Глаза распахнулись шире, опять возвращаясь к спине, опускаясь ниже, на тугие подтянутые ягодицы, напряженные до ямочек по бокам; на мускулистые ноги, на крепкие, крупные ступни с поджатыми пальцами; жар тут же хлынул в лицо, стоило распознать бесхитростные, монотонные движения руки, дерганье лопатки и очередной рвущийся с плотно сжатых губ тихий стон.

Рок Ли.

Напряженно, спиной к ней, трахающий свой кулак.

Если он чуть-чуть повернет голову, то заметит ее; она видела, как играют желваки на скулах, как черные густые пряди налипли на лоб, как мучительно изломились брови, пока движения рукой ускорялись, бедра напряглись сильнее, быстро подаваясь навстречу кулаку; плечи дернулись, спина как будто разошлась в стороны, становясь в два раза шире, голова опустилась между плеч, и еще один длинный, мелодичный выдох на границе слышимости, через закушенную губу.

Отшатнулась, на негнущихся ногах осторожно просачиваясь в дверь, задрожав от осознания. К дому бежала, как если бы за ней гнались черти; Тен-Тен поблагодарила за полотенца и опять принялась хлопотать над ужином, пока Ханаби, глядя прямо перед собой, села за стол, никак не реагируя на их с Неджи разговоры; в голове — только натянутые жилы на шее, широкая загорелая спина и рывки рукой.

Она больше никогда не сможет смотреть Року в глаза. Не после…

Сны — это вообще другое.

В жизни же картина стояла перед глазами так ярко, что Ханаби пришлось зажмуриться, с мазохистическим удовольствием воспроизводя в памяти каждую случайно увиденную деталь. Она не должна была застать его за таким занятием; более того, даже подумать не могла, ну то есть, логично, если он взрослый мужчина, то имеет потребности, но блин, она не могла поверить. В голове каша. И вовсе не потому, что ее тонкую психику разрушал сам факт чьей-либо мастурбации — все не без греха, она в том числе.