Волчьи сны

* * *

Снейп выслушал мою просьбу молча, не перебивая и не задавая глупых вопросов. Я думала, что он отмахнется — мало ли, что могло почудиться оборотню в полнолуние, — но он лишь спросил:

— Когда-нибудь участвовали в парной аппарации? — потом запер лавку с помощью чар и подал мне руку. Не настаивая — предлагая, а я всегда была слишком эгоистична, чтобы отказаться от помощи.

И вот теперь я сидела за столом все в той же хижине и прислушивалась к происходящему на улице. Было тихо, и эта тишина оглушала, выматывала ожиданием, выворачивала наизнанку от ощущения беспомощности. Бесполезности.

Снейп все не появлялся.

Одновременно я ненавидела его за медлительность и была благодарна. Никаких вопросов, никаких сомнений. Только действия и расчет, и, может быть, здоровый цинизм, которого мне так не хватало.

Он вернулся через полчаса. На его одежде не было ни пятнышка грязи — как всегда безукоризненно аккуратный и до отвращения педантичный. Но я не сомневалась, что он сумеет помочь мне.

— Рассказывайте, — сказал он, садясь напротив. — Выпить не предлагаю, уж извините.

— Нечего рассказывать. После обращения я проснулась здесь, дверь была открыта, на пороге лежали цветы. Больше я ничего не помню.

— Вы не пьете аконитовое зелье?

Казалось, что он раздосадован моей глупостью.

— Нет. Готовое зелье и ингредиенты к нему отслеживаются отделом по контролю над оборотнями. После войны, из-за того, что большинство из них… из нас встали на сторону Волдеморта, нам запретили пользоваться магией, жить и работать рядом с волшебниками, но вы и так прекрасно это знаете.

— Вы хотите сказать, что никто не знает, что вы — оборотень?

— Вы знаете. И Гарри. — Я попыталась улыбнуться, но не получилось.

— Вы понимаете, чем это вам грозит?

— Не будьте смешным! У меня не было выбора. Не было!

Возможно, я ошиблась, доверившись не тому человеку. Можно оглушить его. На моей стороне внезапность и неплохое знание местности. Скрыться будет легко, но что потом? Бежать? Меня найдут. Либо авроры, либо Снейп — это вопрос времени.

— Успокойтесь, Грейнджер.

— Чего вы от меня хотите?

— Правды. Вы убивали раньше, будучи оборотнем?

Я кивнула — лгать было бессмысленно. Он бы понял это и ушел, а я не могла потерять единственного союзника.

— Вы убивали раньше, скрываете, что оборотень, не пьете аконитовое зелье. Вы с ума сошли? — Снейп выглядел спокойным и невозмутимым, словно говорил о погоде или ценах на порошок из кости дракона. Две унции — пять галлеонов. Мерлин, какие глупости лезут в голову!

Нет, сбежать не удастся, не стоит и пытаться. Все же мне хотелось верить, что я не ошиблась в нем. Человеку нужна вера, порой это все, что ему остается.

— Если меня зарегистрируют, то обязательно спросят, кто обратил. Потом узнают, что я убивала, посадят в Азкабан — лет на пять, ликантропия может стать смягчающим обстоятельством, — выпустят и отберут палочку. Без магии я не выживу.

Я посмотрела на него, но его лицо было совершенно пустым, безразличным. Ни тени эмоций: ни сочувствия, ни жалости, ни презрения, ни отвращения.

Ни-че-го.

— Сне… Северус? Почему вы молчите?

Впервые назвав его по имени, я сделала шаг вперед. Больше всего я боялась, что он встанет и уйдет. Боялась потерять его — единственного человека, который не судил меня за то, кем я стала, а помог, дав работу и возможность начать все заново.

— Вы не ответили на мой вопрос, — сказал он и тут же задал новые: — Почему вы скрываетесь? В чем причина?

— Мне нечего сказать. Цветы…

— Я ничего не нашел. Ни цветов, ни крови. Вы уверены, что вам все это не привиделось? После обратного превращения в человека сознание нестабильно.

Мое дыхание перехватило тонкой петлей отчаянья, а слезы, противные, горькие, полились из глаз, обжигая и показывая мою слабость. Но мне не было стыдно. Не перед ним.

— Гермиона, — он сжал мою руку, — расскажите. В чем причина того, что вы скрываетесь?

Его руки были затянуты в перчатки, тонкие, словно вторая кожа. За все время, что я работала у него, ни разу не видела, чтобы он их снимал.

— Рон. Это моя вина. — Слова слетели с языка легко и вскрыли нарыв из воспоминаний, который я лелеяла годами, стараясь не тревожить.

Единственное, что не давало мне утонуть в отчаянии и жалости к себе — это рука Снейпа, затянутая в перчатку. Он по-прежнему крепко сжимал мою ладонь, не отпуская и не говоря бессмысленных фраз «мне жаль» или «все будет хорошо».

Он молчал, но его молчание было красноречивее любых слов.

* * *

Вернувшись вечером домой, вместо привычного букета фиалок на коврике я увидела амариллисы, такие же бледно-розовые, как те, что я нашла на пороге своего логова. Не задумываясь, я подхватила их и постучала в комнату Денниса. Сначала робко, потом настойчиво, перебудив, наверное, всех постояльцев.

— Гермиона, что ты делаешь, детка? — мадам смотрела на меня с толикой осуждения, но по-прежнему улыбалась. Улыбка тоже была товаром, который она умела продавать.

— А Деннис, то есть мистер Криви, он давно ушел? — спросила я, судорожно сжимая букет.

— Дорогая, но он же съехал!

— Давно?

— Недели две назад. С того времени комната пустует.

Я рассеяно кивнула. Букет жег ладонь. Деннис подкидывал цветы к моей двери каждую неделю по вторникам, ни разу не изменяя своей привычке. Или я думала, что это был Деннис — мы с ним никогда об этом не говорили. Но сегодня среда, а вместо фиалок — амариллисы, и я больше ни в чем не была уверена.

3

Отель мадам Марсель действительно был похож на шкатулку с сокровищами. Только они не всегда были тем, чем хотелось владеть.

Букеты с амариллисами появлялись каждый день по утрам, комната напротив по-прежнему пустовала. Снейп вел себя как обычно, больше не спрашивая меня ни о чем. На улице я еще несколько раз видела человека в сером пальто, но больше не преследовала его. Если это был действительно он, то сам найдет меня. Я не знала, чего хочу больше: встретиться с ним или никогда не видеть. Мои желания были противоречивы и опасны, но теперь у меня был Северус, который знал обо мне больше, чем кто-либо, и не отвернулся.

Я не злоупотребляла его расположением, но сама возможность или, вернее, знание о ней делало меня уверенней в себе. В те дни мне казалось, что я со всем легко смогу справиться.

Прошла неделя, потом вторая. Снейп вновь пригласил меня выпить после работы. В этот раз в более приличное заведение в Косом переулке. Яркая вывеска с надписью «Веселый шабаш» притягивала взгляд. Я ожидала увидеть аляповатые обои и безвкусные светильники с разноцветными огнями внутри. «Последний писк моды в этом сезоне. Спешите купить!» — кричали заголовки в рекламных буклетах.

Внутри оказалось уютно: большой камин, полумрак, ароматы свежей выпечки и мяса, только-только приготовленного на жаровне. Мы поужинали, Снейп заказал бутылку вермута. Я ощущала, как кружится голова. То ли от выпитого, то ли от беззаботности. Рядом с ним мне никогда не было страшно.

— Полнолуние через две недели.

Я равнодушно пожала плечами. Какой смысл сейчас об этом говорить?

— Вам есть, где переждать его? Кроме хижины, разумеется.

— Нет.

— Мерлин, Грейнджер, о чем вы только думаете?

— О многом, — ответила я, улыбнувшись. — Вы даже не представляете, какие глупости порой лезут в голову. Но о полнолунии и о том, что произойдет потом, не хочу. Устала бояться и прятаться. Верите?

Он немного помолчал, наблюдая за мной. Некрасивое лицо, шрамы, видные из-под воротника рубашки, скверный характер — все это отталкивало, но рядом с ним было гораздо безопасней, чем где-либо еще.

— У меня предложение. Под лавкой есть подвал с толстыми стенами и прочной дверью. Нужно только сменить замок и наложить пару заклинаний.

— Слишком опасно.

— Вы будете пить аконитовое зелье, которое я приготовлю. Отдел по контролю над оборотнями ничего не узнает, а вы перестанете брать выходные, чтобы отлежаться после полнолуния. Что скажете?

— Что вы везде найдете выгоду. — Я рассмеялась, а потом попросила: — Пойдемте отсюда.

— Вам здесь не нравится?

— Нравится, но уже поздно.

Он кивнул и сказал:

— Я провожу вас.

Мы миновали проулок Гоблинов и вышли на улицу Книжников. Возле отеля мадам Марсель Снейп остановился, чтобы попрощаться, но я не дала ему сказать ни слова. Шагнула вперед и поцеловала. Он отстранил меня, глядя осуждающе, но я знала — чувствовала! — что он сомневается. Что останется, если я не отступлю.

— Пойдемте наверх.

— Грейнджер…

— Гермиона, — перебила я. — Ты называл меня Гермионой.

— Завтра мы об этом пожалеем.

— Какая разница, что будет завтра?

Он криво усмехнулся и провел пальцами от щеки к подбородку, заправляя выбившуюся прядь мне за ухо, а я улыбнулась, смакуя маленькую победу.

В конце концов, он всего лишь мужчина.

* * *

Кожа у него расчерчена шрамами. Три длинные рваные полосы на боку, оставленные когтями Люпина давным-давно, когда он еще учился в Хогвартсе. Бугристые, все еще воспаленные на шее — след от зубов Нагини. Они-то и есть причина кашля, от которого Северус задыхается каждое утро: яд так и не удалось полностью вывести из организма. Небольшой тонкий шрам внизу живота — вырезанный аппендицит. И мелкие, едва заметные следы — их очень много. Прослеживая каждый из них пальцами, лаская, считая, я заново знакомилась со Снейпом, узнавала его. Шрамы не врали, ничего не таили. Они, как открытая книга, позволяли заглянуть туда, куда обычно вход был закрыт.

Самые страшные оказались на руках, постоянно скрываемых под перчатками. К ним я не рискнула притронуться. Казалось, что кожу с ладоней и предплечий Северуса сняли ножом для свежевания, да так и оставили раны, присыпав их солью. Изуродованные, плохо зажившие руки почти потеряли чувствительность и едва слушались. Снейп нехотя признался, что каждое утро приходится делать комплекс упражнений для пальцев, чтобы он мог продолжать варить зелья.

Он тоже изучал меня. Губами, глазами, от выжженного «грязнокровка» на руке, отставленного Беллатрикс, до укуса на плече. Тонким, едва заметным отметинам на руках он уделил особое внимание, как и рубцу на лопатке, который остался после Режущего заклинания. Им меня наградил Гарри в ту ночь, когда я впервые обернулась.

Нам было слишком хорошо, чтобы о чем-то думать или говорить. Мы предпочитали наслаждаться мгновениями и не вспоминать о завтрашнем дне. Не рассчитывать на продолжение — так было проще. Бежать, имея с собой только самое необходимое, всегда проще. А воспоминания — как и обещания — лишний груз.

* * *

В комнате невыносимо пахло амариллисом. Я не выбрасывала букеты, которые продолжали появляться у порога моей комнаты. Собирала их, засушивала, сохраняла.

И ждала, уверенная больше, чем когда-либо, что за мной следят. Своеобразная игра в кошки-мышки, главным призом в которой была жизнь.

Утром возле моей двери появилась посылка, квадратная и перевязанная огромным красным бантом.

— От твоего поклонника? — спросил Северус.

В его голосе не было ни ревности, ни любопытства, только настороженность и готовность ответить на удар.