Вклад в войну

Директор Снейп нёсся в вихре чёрной мантии по коридору третьего этажа, не обращая внимания на жавшихся к стенам студентов, пока кто-то из них шёпотом, однако достаточно громко и демонстративно не бросил:

— Сальноволосый гад!

Снейп замер и в воцарившейся тишине повернул голову к кучке маленьких второкурсников. Они шарахнулись от него, словно стайка рыбёшек от акулы. Губы Снейпа дрогнули, словно он собирался что-то сказать, но потом лишь на мгновение прикрыл глаза и выдохнул.

— Идите в класс, — негромко сказал он и зашагал по коридору, не дожидаясь, пока его приказ будет выполнен.

Луна смотрела ему вслед, пока другие ученики мельтешили вокруг, разбегаясь кто куда, и думала, каким уставшим выглядел директор. Видела ли она его когда-нибудь таким раньше? Пожалуй, нет. Злым, расстроенным или раздражительным — да. Но усталость — это что-то новенькое.

Это была мелочь, но Луна всегда обращала внимание на мелочи.

Луне нравилось время после того, как она ложилась спать, но до того, как засыпала. В эти моменты она позволяла себе мысленно блуждать по всем событиям прошедшего дня, проплывавшим по небу разума подобно облакам. Кое-что было неприятно, особенно в последнее время, но были и милые воспоминания. Однако все они принадлежали ей и иногда интересным образом увязывались между собой.

Она задумалась. Профессор Снейп…

«Директор Снейп», — напомнила она себе.

В последнее время он выглядел осунувшимся, измученным, с тёмными кругами под глазами, бледным почти до прозрачности, с поникшими плечами, словно на них давил тяжёлый невидимый груз.

Груз на его плечах. Луна задумалась, позволяя своим мыслям дрейфовать туда-сюда. Но он же Пожиратель Смерти, что-то тут не вязалось. Конечно, работать на Волдеморта было нелегко, к Снейпу наверняка предъявлялись такие требования, которых она не могла себе представить, да и не хотела. Однако она видела его на площади Гриммо с Орденом Феникса, и он не выглядел таким измождённым и измученным. Она тогда даже подумала, что жить и работать среди врагов должно быть более утомительно.

Это было странно.

Воспоминания, цельные и разрозненные, проносились в её голове. Снейп на площади Гриммо, Снейп в подземельях, Снейп в кабинете директора.

Всплывали и другие воспоминания — разговоры, которые она подслушала, события, свидетелем которых стала, — образуя некие узы, как будто все части войны были связаны нитями между собой. И внезапно, как по щелчку пальцев, у неё сложилась полная картина. Она довольно вздохнула. Теперь было ясно: в центре стоял один человек, один-единственный, которого касались все остальные части и который связывал их воедино.

А это означало, что Снейп на стороне Света. Она была уверена в этом, хотя и не смогла бы толком объяснить это никому другому. Но Луна давным-давно научилась доверять собственному разуму. У неё не было сомнений: военные действия каким-то образом зависели от директора Снейпа. А он был измотан и одинок, и никто, кроме Луны, об этом даже не догадывался.

Конечно, ей придётся ему помочь. Но теперь она и сама устала, поэтому позволила себе заснуть, довольная. Завтра, отдохнув, она хорошенько обдумает детали.

* * *

Амикус Кэрроу без предупреждения ворвался в кабинет директора, таща за собой девчонку Лавгуд. Снейп отложил перо и посмотрел на неё. У неё шла кровь из пяти длинных царапин, протянувшихся от виска до самого подбородка. Несомненно, следы ногтей сестры Кэрроу. Снейп уже видел подобное раньше, это был один из её любимых трюков.

— Поймал эту за росписью стен, — прошипел Кэрроу, вцепившись в её руку так крепко, что кожа под его пальцами стала синюшной. Однако девчонка Лавгуд, казалось, ничего не замечала, серебристо-серые глаза спокойно наблюдали за происходящим, как будто это было обычным делом, как будто кровь не капала на воротник её мантии. — Рисовала лозунги для их жалкой шайки.

— Понятно.

Снейп не сводил глаз с девушки. Он не понимал: Лавгуд, конечно, была странной, но, насколько он мог судить, далеко не глупой — имелись доказательства обратного. Зачем ей поступать так по-дурацки и тем более позволить себя поймать? Во что она играла?

Уголок глаза дёрнулся в нервном тике. Мерлиновы яйца, как же он устал!

— Оставьте её мне, — скучающим тоном предложил он. — Я разберусь с этим.

— Нет уж, — осклабился Кэрроу. — Я лично прослежу за её наказанием. Хочу убедиться, что к ней не проявят снисхождения.

Снейп приподнял бровь и поджал губы. Кэрроу с каждым днём всё больше вторгался в полномочия директора, и даже если бы Снейп был склонен потакать его садизму в отношении студентов — а он обычно не был склонен к этому, — он не мог допустить подобного вопиющего неподчинения. Особенно от такого тупицы, как Амикус Кэрроу.

— Полагаю, вы в курсе, что я директор этой школы, — презрительно обронил Снейп.

— Северус…

По губам Снейпа скользнула едва уловимая усмешка, заметно встревожившая Кэрроу.

— Директор Снейп, будьте добры, — вкрадчиво сказал Снейп и встал из-за стола, небрежно держа в руке палочку. Никаких угрожающих жестов, никакой демонстрации гнева или агрессии, палочка просто лежала на его ладони и всё. Но Кэрроу сглотнул и метнулся взглядом с палочки Снейпа на окровавленное и безмятежное лицо Лавгуд.

«Я мог бы убить его прямо здесь, в своём кабинете, — подумал Снейп. — Никто не узнает, кроме Лавгуд, а кто ей поверит?»

Он на мгновение закрыл глаза, с некоторым усилием заставил себя успокоиться и, снова посмотрев на Кэрроу, холодно повторил:

— Оставьте её мне, я разберусь.

Кэрроу зарычал, как одичавший пёс.

— Отлично, — прошипел он, отпустил руку девушки и зло уставился на Снейпа. — Я полагаю, ты достаточно накажешь её?

— Она будет наказана, — негромко сказал Снейп, впервые глядя прямо на Лавгуд. Алекто изуродовала ей лицо, могут остаться шрамы. И всё же она спокойно смотрела на Снейпа, не выказывая ни боли, ни страдания.

— Если ты этого не сделаешь, Снейп… — начал Амикус.

Мерлин, неужели мало, что этот тип — гнусный садист? Неужели он ещё и зануда? Это было за гранью терпения.

— Если вы собираетесь тратить моё время таким образом, — Снейп закатил глаза, — не могли бы вы хотя бы попытаться быть менее занудным?

Амикус зашипел, но не успел произнести очередную банальную пустую угрозу — Снейп палочкой указал на дверь.

— Убирайся, Амикус. Советую поторопиться, пока у меня не иссякло терпение.

Кэрроу побагровел, казалось, его вот-вот хватит апоплексический удар.

— Если он не выдаст тебе то, что ты заслуживаешь, — брызнул он слюной на щёку Лавгуд, — клянусь, я сам тобой займусь, мелкая паршивка!

Он протопал к выходу, надувшись, как обиженный ребёнок, и вышел, с силой хлопнув дверью.

Лавгуд даже не вздрогнула.

Снейп глубоко вздохнул.

— Лавгуд, — устало произнёс он, — вы совсем ума лишились?

— Нет, профессор, — она улыбнулась солнечно и безмятежно, несмотря на запёкшуюся на лице кровь.

Вдоль позвоночника Снейпа холодком поползла тревога. Похоже, она хотела оказаться здесь.

Глубокие следы ногтей тянулись по левой стороне её лица, от бровей до подбородка. Снейп привык к крови, но отсутствие реакции у Лавгуд приводило в замешательство.

— Не двигайтесь, — велел он и, проведя над ранами своей палочкой, пробормотал исцеляющее заклинание. Засохшая кровь исчезла, а царапины затянулись, и хотя были ещё видны, но стали заметно тоньше и приобрели светло-розовый оттенок.

— Спасибо, директор, — Лавгуд слегка коснулась отметин и посмотрела на чистые кончики своих пальцев.

Снейп нахмурился. Ему было наплевать на уважительное обращение, но он не должен был исцелять Лавгуд. Это был глупый порыв, он не мог позволить себе такую роскошь.

— Не благодарите, — отрезал он. — Вам повезёт, если не останется шрамов. А ещё больше повезло, что Кэрроу не приложили вас круциатусом.

Она слабо улыбнулась, хотя улыбка не коснулась глаз, и тихо возразила:

— Вообще-то приложили, сэр.

— Когда? — сдавленно спросил Снейп.

— Разве это имеет значение? — Лавгуд слегка пожала плечами.

В висках неприятно запульсировало. За последний месяц Снейп выпил больше зелья от головной боли, чем за всю свою жизнь. Круциатус на студентах. Он подумал о Лавгуд, кричащей от боли под прицелом волшебной палочки, вспомнил испуганных второкурсников, мимо которых проходил в коридоре накануне. Хотелось материться от нескончаемого потока боли и ужаса.

Когда же это закончится? Когда страданий будет достаточно?

— Мисс Лавгуд, — он устало прислонился к своему столу, — объясните мне, ради Мерлина, что вы делали, когда вас поймали за рисованием лозунгов на чёртовой стене третьего этажа? — Предупреждая неизбежное, он добавил: — И без глупостей о нарглах, девочка. Сегодня у меня не хватит на них терпения.

— Я и не думала говорить о нарглах, — с искренним недоумением сказала она, наморщив лоб. — Они не живут в Хогвартсе. Если уж на то пошло, на третьем этаже я видела мозгошмыгов.

Острая боль в висках усилилась, пульсируя в такт с сердцем.

— Лавгуд, — предостерегающе сказал Снейп.

— Мне нужно было увидеть вас, — призналась она. — Наедине.

— Вы рискнули попасться Кэрроу и позволили изуродовать себя, потому что хотели увидеться со мной наедине? — Снейп в изумлении уставился на неё. Он так удивился, что даже головная боль на мгновение отступила.

— Вы думаете, это уродует? — она провела кончиками пальцев по щеке.

Вряд ли в этом был смысл. Но он заставил себя, скорее против своей воли, оценить её лицо. Сейчас царапины были розовыми и неровными, но со временем они превратятся в едва заметные шрамы. Возможно, это даже придаст её хорошенькому личику некоторый шарм.

Снейп моргнул. Должно быть, он устал ещё больше, чем думал.

— Нет, — отрывисто бросил он. — Всё заживёт. А теперь объясните, почему вы здесь, пока я не передумал и не вызвал Амикуса обратно.

— Никаких портретов, — заметила она, оглядев кабинет.

Да, Снейп убрал все портреты предыдущих директоров в другую комнату, потому что не мог выносить постоянного молчаливого осуждения, но это никого не касалось и вряд ли имело отношение к нынешней ситуации. Его и без того стремительно иссякавшее терпение лопнуло, как мыльный пузырь.

— Убирайтесь! — велел он. — Я устал, и у меня нет времени на ваши глупости.

— Я знаю, что вы устали, — Лавгуд посмотрела на него прозрачными серебристыми глазами и, прежде чем он успел ответить на эту дерзость, добавила: — Я бы хотела поцеловать вас, если вы позволите.

Снейп онемел, все мысли улетучились, в голове стало блаженно пусто. Его не часто заставали врасплох, но Лавгуд только что это удалось. Правда, лишь на мгновение, а затем неустанный механизм его разума возобновил свою лихорадочную работу.

Розыгрыш. Очевидно же, что это розыгрыш. Он был достаточно хорошо знаком с подобным, хотя и не ожидал такого от Лавгуд. Почему-то подумалось, что она выше этого.

В глубине души зашевелились щупальца унижения. Никто — никто! — никогда не желал его, и услышать такое сейчас, как насмешку, от этой чистой девушки…