Вклад в войну

«Разве я не достаточно натерпелся? — подумал он. — Неужели моему наказанию не будет конца?»

Скорее всего, её подговорили другие ученики. И скорее всего, гриффиндорцы — от всего этого так и несло чем-то придуманным ими. Он представил себе едва скрываемые смешки и хихиканье, когда будет проходить мимо. О, вот и Снейп, вообразил, что кто-то действительно хочет его, представляете?

— Убирайтесь, — тихо повторил он. — Это даже не обсуждается.

Лавгуд прикусила губу, нахмурившись.

— Вы на стороне Света, — заявила она. — И если будете продолжать в одиночку, я думаю, это убьёт вас.

Воцарилась тишина. Лавгуд стояла прямо и неподвижно, с выжидающим видом, как будто не она только что обрушила кувалду на весь его мир.

Как? Снейп перебрал в уме тысячу вариантов и так же быстро отбросил их. Это было просто невозможно. Она не могла знать того, что, судя по её словам, ей было известно.

И всё же… это не было похоже на розыгрыш. Какой студент пошутил бы о таком?

А имеет ли это вообще, чёрт возьми, значение? Лавгуд права, это убьёт его. Он прекрасно осознавал, что умрёт через несколько месяцев, и с нетерпением ждал этого, ждал покоя, прекращения боли и страданий. Нужно продержаться только до этого момента и сделать всё, чтобы выжили Поттер и как можно больше студентов. Вот и всё. Не так уж и много на самом деле.

Снейп устал, очень устал и не понимал, зачем Лавгуд здесь, почему она сказала это ему. Не понимал её… предложения.

Она же терпеливо ждала, наблюдая за ним ясными, спокойными глазами.

— Объяснитесь, — приказал Снейп. — И поподробнее.

Он ожидал от неё непроходимой чепухи, какой-то не поддающейся расшифровке болтовни, которая позволила бы ему наложить на девчонку обливиэйт и отправить её обратно в башню. Однако она слегка расправила плечи и сказала:

— Вы — опора всего, что сейчас происходит в волшебном мире.

У Снейпа встали дыбом волосы на затылке. Да, он в самом деле был опорой, стержнем в этой войне, но об этом знал только он один, больше никто даже не догадывался и не должен был узнать. Так было задумано, и всё, чего он хотел — сохранить эту тайну.

— Без вас всё развалится на части, — продолжала Лавгуд. — Но это слишком тяжёлая ноша, один вы упадёте под этой тяжестью.

В груди заклокотала дикая истерика. Тяжесть, сказала она. Что она знала о тяжести? О том, сколько ему приходится нести?

— Я не нуждаюсь в вашей помощи, — прошипел Снейп.

— Конечно, нет, — она покачала головой. — Даже если бы вам нужна была помощь, я не знаю, как помочь.

— Тогда… — начал он.

— Вам не нужна помощь. Вам нужны прикосновения, — заявила Лавгуд. — И я хочу дать их вам.

Прикосновения? Что за вопиющая бессмыслица? Он нуждался во многих вещах, правда, большинство из них и не надеялся получить, но чтобы к нему прикасались — нет, он не нуждался в этом и даже не хотел этого.

«И даже если бы ты хотел этого, — прошептал голос в глубине сознания, — то не так, это как обглоданная кость, брошенная бездомной собаке».

— Вы настолько самоотверженны? — криво усмехнулся он.

— Вы мне нравитесь, я хочу этого, — Лавгуд слегка пожала плечами и мило улыбнулась. — А вы хотите меня?

Её лицо было бесхитростным, она говорила совершенно искренне.

Нет!

Снейп открыл было рот, но слова застряли в горле. Он так долго подавлял свои желания, что почти забыл, что они у него вообще были. Однако сейчас он чувствовал себя донельзя измотанным, а эта девушка сказала, что хочет его, и Мерлин знает, может, она солгала, может… но…

Она была такой ласковой, такой тёплой.

Он не мог этого допустить. Определённо нет. Он не мог позволить дискредитировать себя таким образом.

Она шагнула ближе. Её растрёпанные светлые волосы были небрежно стянуты сзади лентой с голубыми и серебряными звёздочками. От неё пахло листьями одуванчика.

— Я уже подумываю о том, чтобы пролегилиментить вас, — прохрипел Снейп.

А ещё больше мне хочется узнать, каков на вкус твой рот.

— Вы можете заглянуть в мои мысли, — кивнула она. — Я не возражаю.

Снейп стиснул челюсти так, что на скулах заходили желваки.

— Лавгуд, — процедил он, — вы в самом деле позволите мне применить к вам легилименцию?

— Если хотите, — она смотрела ему в глаза. От её тела исходило тепло, как от весеннего солнца. — Я всё же думаю, что хотите, и не виню за то, что вы не доверяете мне. Мне кажется, вы мало кому доверяете.

Мерлин. Это война заставила её стать бесстрашной сверх всякой меры? Или она всегда была такой, а он просто не замечал?

— Я — мастер легилименции, — Снейп уставился на неё тем взглядом, под которым не один студент Хогвартса превратился в дрожащее желе. — Я смогу увидеть все ваши воспоминания, услышать все ваши мысли. Я узнаю, кто подговорил вас на это. Я узнаю всё.

— Хорошо, — безмятежно согласилась Лавгуд.

Она была такой податливой и покорной, что в какой-то момент до боли захотелось, чтобы она сопротивлялась ему, боролась с ним. Так было бы проще. Это имело бы больше смысла.

Но что, если она говорит правду? Что, если это не розыгрыш?

Что ж, так или иначе, Снейп собирался это выяснить и прикоснулся своей палочкой к её лбу.

— Легилименс, — шепнул он и провалился вниз, глубоко в её разум.

Легилименция, при всей способности Снейпа к ней, обычно вызывала у него мурашки по коже. Чужие сознания — неприятно липкие и колючие, через них трудно пробираться. Но разум Луны оказался… комфортным. Как будто погружаешься в тёплую ванну.

Он искал малейшие признаки подкупа, империуса, скрытых мотивов, копаясь в недавних воспоминаниях, просматривая их так же легко, как переворачивал страницы книги.

К его глубокому удивлению, никакого обмана не нашлось. Не было ничего, кроме чистого света и доброй воли. Всё было так, как Лавгуд и сказала: она пришла к нему только для того, чтобы сделать своё предложение. И, как он увидел в её воспоминаниях, устроила это довольно хитроумно.

Она не просто предоставила Кэрроу возможность обнаружить себя, она заставила его найти её, нарисовав своё граффити как раз на пути в его покои, с таким расчётом, чтобы он обязательно это заметил. И она позволила Алекто расцарапать ей лицо, зная, что в этом случае Амикус потащит её прямо к Снейпу, единственному преподавателю, который вряд ли проявит сочувствие к окровавленной ученице. Она прекрасно рассчитала, как добраться до него, не раскрывая никому своих истинных мотивов.

Ответ был получен, но до странности не хотелось покидать её разум, где всё пульсировало светом и теплом. Он подумал, что мог бы здесь уснуть.

Когда Снейп вышел из её сознания, его охватила ноющая усталость, как будто он только что пробежал марафон.

— Это не розыгрыш, — пробормотал он.

— Нет, — покачала головой Лавгуд. — Я бы никогда не стала смеяться над вами. — Её лицо было таким открытым и искренним, что он почти поверил ей.

— Вы бы не стали… — медленно повторил он.

Он принял её искренность за наивность, совершенно упустив из виду её ум. Что ещё он мог упустить?

— Вы полагаете, я нуждаюсь в прикосновениях?

— Да, — просто сказала она. Будь у неё коварной или лукавый вид, заметь он в её глазах хоть намёк на веселье или злобу, он бы отправил её обратно к Амикусу и пропади пропадом последствия. Но на её лице была только милая искренность, а он так устал.

— Что ж, попробуйте… — хрипло согласился он.

Лавгуд улыбнулась, приподнялась на цыпочки и прижалась губами к уголку его рта, запечатлев там лёгкий поцелуй. Со странным разочарованием Снейп подумал, что, возможно, на этом всё, но затем она поцеловала другой уголок, а потом прямо в губы, и вдоль позвоночника медленной спиралью спустилась жаркая волна.

Он скользнул ладонями по её бёдрам, а она продолжала целовать его, и её губы были такими мягкими и сладкими. Она положила руки ему на грудь, и даже сквозь слои одежды кожу покалывало от этого прикосновения. Когда в последний раз к нему прикасались ласково, с нежностью? Когда в последний раз к нему вообще прикасались?

Он не мог вспомнить.

Почувствовав прикосновение языка Луны, Снейп приглашающе разомкнул губы, и она тут же воспользовалась приглашением, её язык лаской пробежал по нижней губе, стремительно и трепетно коснулся его языка. Мерлин. Он углубил поцелуй, теперь сам ворвавшись в её рот, наслаждаясь лёгким полувздохом-полустоном и чувствуя себя при этом похотливым мерзавцем.

У него перехватило дыхание от осознания того, что он хотел этого — он хотел её. Крепче обхватив девичьи бёдра, он притянул её ближе, прижимая к себе. Лавгуд выдохнула ему в рот и обняла его.

Снейп с холодной определённостью понял, что он уже дискредитирован. Ещё до того, как она вошла в кабинет, он был дискредитирован. Он изголодался по этому, а изголодавшийся человек — это человек, которого можно сломить. Голодный человек — это человек, которым можно управлять.

Так что на самом деле, прикинул Снейп, не было причин продолжать сопротивление. Схватив палочку, он набросил на дверь пару запирающих и заглушающих заклинаний и швырнул палочку на стол, тотчас забыв о ней. Глубоко вдохнув одуванчиковый аромат волос Лавгуд, он прикоснулся к ним, мягким и шелковистым. Она мурлыкнула, как котёнок, и это пробудило в нём какой-то хищнический инстинкт, острый и ненасытный. Крепко удерживая её голову, он неистово атаковал языком податливый рот.

Луна прильнула к нему, тесно прижавшись и обняв тонкими руками за плечи. Каждый дюйм кожи, где она прикасалась к нему, покалывало, как затёкшую во сне конечность. Чувства обострились, он как никогда ощущал своё собственное тело, сердце билось быстро и ровно, член набухал, вздыбливая брюки.

Снейп отстранился, пристально глядя в её глаза цвета озёрной воды.

— Ты хочешь этого, — с каким-то удивлением выдохнул он. — Ты хочешь меня.

— Да, — тихо подтвердила Лавгуд.

Он не мог в это поверить. Ничего хорошего никогда не приходило к нему вот так. Он был покрыт шрамами и снаружи, и внутри, изломан, искалечен, мёртвая оболочка в разрушенной жизни. Он не сомневался, за это придётся заплатить, и цена наверняка будет высокой.

Но её руки успокаивающе скользили по его напряжённой спине, а сладость её губ была новой и губительной.

«Я всего лишь мужчина», — подумал Снейп, а вслух произнёс, понимая, что уже проиграл эту битву:

— Если кто-нибудь узнает, мы оба лишимся жизни.

— Конечно, — слабо улыбнулась Лавгуд. — Кому я вообще могу рассказать?

— Вашим друзьям? — предположил он.

— Нет, — горячо и влажно выдохнула она прямо ему в губы, — у них своих забот хватает.

Он хотел ей верить. Это была ужасная идея, одна из худших в его длинном списке ужасных идей, но Снейп обнаружил, что ему просто всё равно. Она так хорошо прижималась к нему, так чертовски тесно, она была милой, искренней и… Мерлин, неужели у него не может быть чего-то хорошего, хотя бы раз? Хотя бы на мгновение. Не так уж многого он просит, правда?

— Хочешь прикоснуться ко мне? — спросил он.

— О, да, — её голос дрогнул, а зрачки расширились и потемнели. Что-то давно дремлющее подняло голову внутри Снейпа, голодное и дикое.