Письма

— Если у вас больше нет вопросов личного характера, можете идти.

Мозаика все же складывалась — синтаксис совпадал, как и лексикон преимущественно, настораживала раздражительность Снейпа, а также таинственная анаграмма «U.Er». Придя как-то раньше обычного, Гермиона заправила привычно лист в машинку и села за дело:

Щёлк!

Ни одной буквы.

Щёлк!

Ничего.

Щёлк!

Вхолостую.

Щёлк!

Чернила закончились.

Щёлк!

Что-то уж часто, каждый месяц практически…

Щёлк!

Нужно поменять ленту.

Щёлк!

Какие-то черновики, помятые хаотично. Какой-то кусочек и…

…анаграмма «U.Er».

Щёлк!

Мозаика сложилась.

Придя позже обычного, Снейп обнаружил поникшую Грейнджер в кресле у камина. Та держала в руках стопку конвертов и не решалась их бросить в огонь.

— Мисс Грейнджер?

Она повернула к нему заплаканное лицо:

— «U.Er»… это же гробовщик?

Снейп даже не стал отпираться. Он сел в кресло напротив. Тяжело вздохнул. Но не заговорил.

— Я никогда бы не подумала, что вы… вы… — она снова заплакала, тихо и очень жалостливо.

Северус протянул ей платок, горько усмехаясь:

— Правда всегда горька, мисс Грейнджер.

Девушка шумно высморкалась, перевела дух и вытерла слезы.

— Я хотела этой правды.

Снейп пожал плечами:

— Тогда ваше желание исполнилось. Я понимаю ваши чувства… можете сжечь все письма, если вам от этого будет легче. А я сожгу ваши при вас, — в голосе его была усталая горечь. — Я дам вам расчет, и каждый из нас будет стараться забыть… это все.

Гермиона снова высморкалась.

— Я не хочу забывать, — она подняла на него взгляд. — Эти письма… этот образ… все это, — Гермиона похлопала рукой по пачке, — лучшее, что со мной случилось.

Северус сидел, как прикованный, в кресле и будто варился в кипятке. Не может быть… она знала с самого начала? В ответ на этот вопрос Гермиона спокойно кивнула:

— Я подозревала. Синтаксис, канцеляризмы… а еще качество бумаги и… закончившийся довольно быстро барабан чернил в машинке… — это все объективные причины. — А субъективно… — девушка шмыгнула носом. — Я стала наблюдать за вами и… поняла, что мой адресат — вы, сэр. Вы находились всегда достаточно близко, чтобы… чтобы знать меня до мелочей.

— И..? Вы не сердитесь на меня? — он невольно подался вперед. — Не… ненавидите меня?

Тут Гермиона улыбнулась сквозь слезы.

— Нет. Я вас люблю.

Последний поток сбивчивой мысли, что она почти не сердится, что простила его сразу, когда все поняла, что готова была мириться с возможной невзаимностью, но… все утонуло во всепоглощающем поцелуе. И мисс Грейнджер даже забыла сказать, что так и не перепечатала годовой отчет.