Биометаллический одуванчик

Буквально вытолкнутый из хижины, Ган даже сделал несколько шагов вперед, а потом вспомнил, что у старухи надо спросить, в какую сторону идти и что собственно открывать, но обернувшись, никакой хижины он уже не увидел.

Приступ суеверного ужаса едва не заставил Гана убежать прочь от странного места, но он остановил себя. «Может, это я сон такой наяву увидел?» – подумал парень через минуту, но ключ в руке, тяжелый и холодный, убеждал его в обратном.

– Ну, тогда буду искать то, что им можно открыть, – произнес он. – Вот только нужно дождаться утра...

Ночевать в лесу для городского жителя оказалось делом непростым, Ган не смог даже развести огонь. И много страха он натерпелся, слушая, как в темноте рычат звери и кричат птицы, но никто из лесных обитателей не приблизился к нему ближе чем на десять шагов.

На рассвете Ган отправился на поиски, отчаянно зевая и растирая тело, затекшее от лежания на холодной земле. Спал он едва ли больше трех часов, но сейчас у него была цель, заставляющая двигаться вперед, и пусть даже она не была четко обозначена, ему хватало веры в то, что он справится.

– Старуха, должно быть, ведьма, а ведьмы ничего не дают людям просто так, – размышлял он вслух, пробираясь сквозь чащу по звериной тропе. О том, что ведьме ничего не стоит погубить человека, он как-то даже и не вспомнил.

– Спасите! – услышал он вдруг чей-то слабый голос, раздавшийся неподалеку. – Кто-нибудь, помогите!

Поспешив на звук, спотыкаясь и ломая по пути густые заросли кустов, Ган отыскал наконец круглую поляну, в центре которой рос большой старый бук. К его толстому стволу цепями был прикован эльф в половину человеческого роста, в зеленой одежде и коричневых башмаках.

– Помоги мне, человек! – эльф едва не заплакал, увидев хоть кого-то, кто сможет ему помочь. – Злые гоблины схватили меня и привязали к этому дереву, чтобы я умер здесь от голода и жажды!

– Они могут вернуться? – спросил Ган на всякий случай, пытаясь снять с эльфа цепь.

– Могут, поэтому поспеши!

Услышанное и правда заставило Гана поторопиться, но цепь, как оказалось, замыкалась на тяжелый амбарный замок.

– Да быть не может... – произнес Ган растерянно и попытался открыть его ключом ведьмы.

К общей радости спасителя и пленника замок щелкнул, высвобождая дужку, и цепь упала на землю.

– Спасибо тебе, человек! А теперь поспешим, пока гоблины не вернулись!

Но прежде чем они покинули поляну, эльф попросил Гана захватить с собой цепь.

– Не хочу, чтобы ей привязали к дереву еще кого из моего народа, – объяснил эльф, весело прыгая по лесу.

Поспеть за спасенным оказалось делом непростым, и Ган собрал немало синяков и ссадин прежде, чем эльф вывел его к землянке, надежно укрытой меж корнями деревьев. Рядом с ней была маленькая кузница из тщательно отесанного камня, из которой навстречу гостям вышел приземистый коренастый гном с густой, подпаленной местами бородой. Она почти полностью закрывала собой кожаный кузнечный фартук, который собственно и должен защищать тело от искр и пламени, но у подгорного народа, похоже, были свои странности...

– Утро доброе гостям ранним, – поприветствовал их хозяин землянки и кузницы.

– Доброе утро, – ответил Ган, а вот эльф вместо приветствия молнией проскользнул внутрь жилища гнома.

– Три дня ничего не ел! – крикнул он, оправдываясь.

– Его гоблины к дереву привязали, – подтвердил Ган и предъявил гному в качестве доказательства железную цепь.

– Добротная штука. Нужна? – горящие глаза кузнеца с головой выдали в нем желание заполучить интересующий его предмет.

– Да нет, возьмите.

Гном мигом выхватил цепь из рук Гана и побежал в кузницу, а когда вернулся, лицо его расплылось в широкой добродушной улыбке.

– А я смотрю, ты славный малый, – произнес он. – Чего стоишь, заходи в дом! Есть хочешь? Остроухий, наверное, уже всю колбасу сожрал, да не беда, у меня еще сосиски в дымоходе припрятаны, да бочонок эля в погребке. Как тебя зовут, кстати? Меня Битфурдом все кличут.

Ган представился, а когда они уже втроем сидели за столом и вместе завтракали, рассказал, откуда у него взялся ключ от цепи гоблинов.

– Дела... – гном, раскурив трубку с крепчайшим табаком, пустил в воздух вереницу сизых колечек. – Значит, тебе нужно отнести ведьме то, что было замкнуто на замок, который этот самый ключ и открывает? То есть, ты Баффела (так эльфа зовут) к ней за уши потащишь?

– Я не знаю... – Ган был растерян, впервые задумавшись о том, что делать дальше.

– Зато я знаю! – выкрикнул эльф. – Никуда меня тащить не надо, потому что гоблины украли цепь с замком из пещеры людоеда! Наверное, то, что нужно ведьме, все еще там.

– И где эта пещера? – на самом деле Ган к людоеду не собирался, мысленно уже отказавшись от поручения ведьмы.

– Да тут недалеко, я покажу дорогу!

– А ну стой, не гони лошадей! – прикрикнул на эльфа гном. – Парень что, на злодея с голыми руками пойдет? Не дело это!

Выбравшись из-за стола, Битфурд начал рыться в сундуках, рядами выстроенными вдоль стен, а когда наконец закончил, то извлек на свет длинный меч в кожаных ножнах.

– На, держи, это тебе в обмен на цепь. Зовут сей клинок Троллерезом, и на людоеда с ним идти в самый раз!

Одним словом, эльф и гном воспылали энтузиазмом до такой степени, что Ган смог отделаться от них уже далеко от порога землянки, радуясь наступившей наконец тишине. Радовался недолго: Битфурд и Баффел оставили его одного только потому, что уже довели до пещеры людоеда.

– Ну что ты стоишь, иди внутрь! – крикнул эльф, высунув на мгновение свою голову из кустов.

«Не пойду,» – твердо заявил себе и миру Ган, только мысленно.

– Кто там на пороге топчется? – густой громкий голос из глубин пещеры заставил парня окаменеть от страха, и он не то что убежать – даже пошевелиться не мог. А когда самообладание к нему наконец вернулось, было уже поздно.

– Че надо? – заревел людоед, горой нависая над трясущимся от страха Ганом.

– Ничего, уже ухожу...

– Стоять! – приказ людоеда остановил парня в трех шагах от спасительной стены деревьев. – Это че у тебя в руках? Меч? Ты че, убивать меня пришел?

– Нет, что вы, уважаемый, это бритва, бритва. Я странствующий цирюльник, стригу и брею огров, троллей и великанов, – Ган готов был сказать все, что угодно, лишь бы отвлечь людоеда хотя бы на несколько секунд.

– А с людоедами работаешь? – подозрительно прищурившись, спросил громила.

– Раньше не приходилось... – Ган внезапно почувствовал себя увереннее: людоед оказался достаточно глуп. – Но думаю, что смогу. Вы готовы заплатить за мою работу одну серебряную монету?

– Я заплачу тебе десять, если ты избавишь меня от этой бороды! – заревел радостно людоед, тряся перед носом Гана длинными, грязными и спутанными космами, которые отросли от подбородка до самых колен. Так как великан был в два раза выше Гана, то борода эта была самой длинной из всех, которые тому приходилось видеть.

Напевая себе веселую песенку под нос и притоптывая в такт, людоед завел Гана в пещеру – сырую, темную и на редкость зловонную. Повсюду были разбросаны обломки костей и обрывки одежды, окровавленные, а в одном углу даже валялась груда помятых доспехов, комплектов которых было там не меньше дюжины.

«Похоже, мало быть воином, чтобы одолеть такого верзилу,» – подумал Ган грустно, и неожиданно вспомнил одну очень важную вещь:

– Уважаемый людоед, я конечно страшно извиняюсь, но для того, чтобы побрить вас, мне понадобится теплая вода и мыло. Так уж вышло, что с собой у меня сейчас только меч... то есть бритва, бритва!

Людоед нахмурился.

– Если у вас этого не найдется, – а Ган был полностью уверен, что мыла в такой дыре точно не сыщется, – то мне придется вернуться домой и принести их оттуда.

Людоед нахмурился еще сильнее, а потом внезапно заорал:

– Снежнобелка!!!

– Простите? – не понял Ган.

– Тьфу ты... Белоснежка! Выходи немедленно!

И в тот же миг, позвякивая железом на каждом шагу, из самого темного угла пещеры вышла девушка в одних лохмотьях, лицо которой закрывали давно нечесаные длинные волосы. К ее правой лодыжке была пристегнута цепь с замком, точно такая же, как и та, которой гоблины сковали эльфа Баффела.

– Кто это? – спросил Ган осторожно у людоеда.

– Дочь какого-то местного королька. Ехала через мой лес вместе с шайкой своих подлиз и телохранителей. Без моего на то разрешения! Всех убил, ее оставил – красивая.

– А Белоснежка – это ее настоящее имя? – Ган ничего не слышал о такой принцессе.

– Не, ее имя слишком длинное, чтобы я мог его запомнить. А Белоснежка – потому что была уже такая принцесса, только не помню, где о ней слышал.

Девушка что-то прошептала.

– Че? – переспросил людоед.

– Сюсанна Мария Вельветта Баянера де ля Свон Мальшанская, княгиня Астурийская, герцогиня Кразинская, маркиза Санса и Берто, графиня Бульвето, Станра и Фонседо, маркграфиня Пор...

– Тащи мыло и воду, Белоснежка! – людоед перебил Сюсанну Марию Вель... вету? Или Бельвету? Дальше, кажется, Байданера деля как-то там... Ну вы поняли меня, уважаемый слушатель.

– У нее в повозке много чего было, – людоед повернулся к Гану, когда девушка послушно ушла за мылом. – Я притащил все, что уцелело после того, как потоптался по ее братии.

И правда, очень скоро Белоснежка (можно я буду называть ее так же, как и Людоед, уважаемый читатель?) принесла и мыло, и полный таз теплой воды (не спрашивайте меня, откуда она взяла ее в сырой темной пещере, потому что если я начну описывать все до мельчайших деталей, то эта в сущности своей коротенькая история выльется в масштабное эпическое полотно). И Гану больше ничего не оставалось, кроме как приступить к процессу бритья, пусть прежде ему только приходилось видеть этот процесс со стороны – у него еще не выросло ничего, достойного удаления мудреным приспособлением цирюльников и брадобреев.

– Когда вы брились в последний раз? – спросил Ган, чувствуя, как у него трясутся поджилки.

– Ни разу не брился за триста лет своей жизни, – ответил Людоед. – Бороду и усы укорачивал каменным топором, чтобы под ногами не путались.

– А почему решили побриться сейчас? – сам того не понимая, Ган, намазывая лицо великана пеной, начал с ним говорить как заправский цирюльник.

– Гммм... Кхм-кхм... – Людоед ничего не ответил и только покосился в сторону Белоснежки.

Парень невольно усмехнулся.

– О-о, понимаю. В таком случае думаю, что вам не лишним будет и подстричься.

Неожиданная уверенность Гана в собственных силах была обусловлена тем, что лезвие Троллереза неожиданно легко смахнула кусок бороды Людоеда, даже не повредив кожу. «Может, мне и правда податься в цирюльники? – подумал Ган, сбрив уже половину густейших зарослей. – Только я зубы вырывать не умею...»

– Уважаемый Цирюльник, – обратился к нему Людоед неожиданно жалобным голосом, – мне мыло в нос лезет.

– Не отвлекайтесь, господин Людоед, иначе я могу вас порезать.

– Но...

Что должно было последовать за этим «но», Ган так и не узнал, потому что Людоед чихнул. И так уж получилось, что в этот самый момент острейшее лезвие Троллереза находилось аккурат возле его горла...