Русалка по соседству

Я хихикаю. Не знаю почему, но мне нравится тот факт, что Сойер называет меня «дамой», как бы глупо это ни звучало. Любовь расцветает в моей груди, когда я смотрю на них вместе. Кажется, Тому нравится Сойер, что, по моему мнению, хороший знак.

— Готова? — спрашивает Сойер, вставая и разглядывая меня. Я знала, что он высокий, но я удивлена, увидев, насколько он высок по сравнению со мной. Он на голову выше меня, а я не маленькая женщина. Чувствуя, как мои нервы начинают сдавать, я киваю, хватаю сумку и запираю дом, а Том скулит из — за двери, призывая взять его с собой.

Сойер ведет к своей… очень большой машине. Чем больше я думаю об этом, тем больше понимаю, что на самом деле это не машина, а…

— Как ты зовешь этот тип машины? — спрашиваю я, указывая на его машину.

— Грузовик, — отвечает он, посмеиваясь.

Мои глаза расширяются, когда я смотрю на монстра. Сойер открывает передо мной дверь и протягивает руку, помогая мне сесть на свое место, что немного сложно, потому что грузовик невероятно высокий и не на что наступить, кроме пола внутри.

Мою кожу покалывает, когда Сойер прикасается ко мне, и как только я сажусь, меня окутывает его запах. Это аромат, который мне очень нравится. Бензин и пот, земля и человек.

Сойер закрывает мою дверцу и обходит грузовик спереди. Он открывает дверцу и легко усаживается рядом со мной — очевидно, высота грузовика ему не помеха.

Он включает зажигание, и машина оживает с грохотом, который я ощущаю до кончиков пальцев ног. Я втягиваю воздух и сжимаю пальцы на коленях, костяшки пальцев белеют. Этот грузовик намного громче, чем маленькая машина Венди, и гул двигателя также намного заметнее.

— Ты выглядишь нервной, — говорит Сойер, поворачиваясь ко мне.

Я киваю.

— Я еще не привыкла к… автомобилям.

Он снова смеется, и это милый звук.

— Не нервничай. Я не допущу, чтобы с тобой что — то случилось.

Может, дело в том, как он произносит слова, или в самих словах, но мне приходится сделать глубокий вдох, когда меня наполняет тепло. В этом человеке есть что — то такое… что — то, что сбивает меня с толку и притягивает. И еще тот ошеломляющий факт, что мои способности русалки не сработали на нем, и что он, скорее всего, не интересуется мной в романтическом плане.

И все же… есть что — то, что кажется неправильным в этом образе мышления. Когда Сойер смотрит на меня, я замечаю что — то в его глазах — они сверкают так, что мне кажется, что я ему нравлюсь.

Так почему…

— Спасибо, — говорю я, желая прервать своенравные мысли. Я чувствую его взгляд краем своего лица и чувствую, как мои щеки горят под весом его взгляда.

— Расслабься, Ева, ты сидишь так прямо, что выглядишь как труп, переживающий трупное окоченение.

Я смотрю на него, и мои глаза расширяются. Он только что сравнил меня с трупом? Это из — за моего выбора в одежде? Может, от этого я выгляжу особенно бледной? Как труп? Да, очевидно, я его не привлекаю… совсем.

Сойер что — то напевает, а затем включает передачу, выезжая с подъездной дорожки Венди.

— Спасибо, что заехал за мной, — говорю я, чувствуя необходимость нарушить молчание. Я все еще не уверена, что делать с комментарием о трупе, но и не хочу зацикливаться на нем.

— Пожалуйста, — говорит он и улыбается.

— Расскажи мне о своих детях, — почти прерываю я его, ища тему для разговора, чтобы заполнить тишину.

— Ну, они близнецы, как я уже говорил, — когда он думает о них, у него появляется счастливое выражение. — И им все еще нужно научиться плавать, как я уже упоминал. Я должен был уже научить их… — говорит он тихим голосом. Я смотрю на него с удивлением, узнав, что он проявляет интерес к обучению своих детей чему — либо. Русалы оставляют все заботы о детях женщинам.

— Почему ты их не научил? — спрашиваю я, поворачиваясь на своем месте, чтобы мне было удобнее смотреть на него.

Он вздыхает, проводя рукой по щетине на подбородке.

— Прошлый год был немного… лихорадочным и трудным для всех нас.

Я хочу спросить его, почему, но я также не хочу лезть.

— Мне жаль это слышать, — говорю я.

Он смотрит на меня и кивает, грустно улыбаясь. Он молчит несколько долгих секунд. Достаточно долго, чтобы тишина снова начала причинять мне дискомфорт.

— Ты давно живешь в Шелл — Харборе? — спрашиваю я его.

Он кивает.

— Я здесь всю свою жизнь.

— Ух, ты. Тогда тебе тут явно нравится.

Он снова кивает.

— Это все, что я когда — либо знал.

— Мне здесь тоже нравится.

— Думаю, ты поймешь, что это очень хорошее место для жизни. Все добрые и всегда готовы помочь.

Я киваю и смотрю, как город проносится мимо, когда мы сворачиваем с автострады и поворачиваем направо на улицу, которую я не узнаю. Не то чтобы это было таким уж сюрпризом, поскольку я до сих пор не знаю, как ориентироваться в Шелл — Харборе.

— Вот и приехали… — говорит он.

Я поворачиваю голову и вижу, что мы приехали в его магазин. Я не знаю, куда ушло время, но кажется, что нам потребовались считанные секунды, чтобы добраться.

Сойер подъезжает к магазину, глушит двигатель, выходит из машины и подходит ко мне, открывает дверь и помогает мне слезть с сидения. Ветер подхватывает мое платье и сдувает его вверх, и я чуть не падаю, пытаясь вернуть платье на место. Сойер ловит меня, и мне требуется время, чтобы сориентироваться, когда я смотрю на него, а он смотрит на меня сверху вниз, все еще обвивая меня руками.

Глава двенадцатая

— Спасибо, — говорю робко я, Сойер кашляет и отходит, закрывая за мной дверцу.

— Ветер может быть сильным, — говорит он, успокаивающе кладя руку мне на плечо. Я втягиваю воздух, еще одна вспышка тепла и электричества бежит по моей руке, будто меня ужалила медуза, только без боли. Я вздрагиваю, когда он отпускает меня и ведет к задней части главного, большого здания, которое открыто и содержит много машин внутри, некоторые из них только наполовину собраны.

Мы идем по длинной подъездной дорожке, которая ведет к огромной стоянке с несколькими машинами, разбросанными тут и там. Он внезапно поворачивается, останавливая нас на месте. Затем он указывает на маленькую серебристую машину, которая стоит перед ним.

— Вот она!

Я растерянно хмурюсь, глядя сначала на машину, а потом на него.

— Она?

Он смеется.

— Иногда мы называем машины и лодки «она», хотя у них явно нет пола.

Покачав головой, я смеюсь. Сойер подходит к двери со стороны водителя и открывает ее.

— Хочешь взглянуть на машину?

Я киваю и прохожу мимо него, садясь на мягкое сиденье. Автомобиль в довольно хорошем состоянии, без пятен и потертостей на обивке, за пластиком приборной панели тоже ухаживали.

Сойер улыбается и закрывает дверь, обходит машину, чтобы попасть на пассажирское сиденье.

— Это машина пожилой женщины, которая живет через дорогу от меня. Она недавно переехала в дом престарелых, поэтому больше не сможет водить машину. Я спросил ее вчера, и она сказала, что будет счастлива продать машину… подходящему покупателю.

Я не уверена, что являюсь «подходящим покупателем», но я не спрашиваю. Вместо этого я снова перевожу взгляд с него на машину.

— Она в хорошем состоянии.

— Да, это Хонда Аккорд 2013 года выпуска с пробегом всего тридцать тысяч миль. Она почти не водила машину.

— О, — говорю я, не совсем понимая, что все это значит, но Сойер, кажется, впечатлен этим, так что, полагаю, я тоже должен быть впечатлена.

— Хочешь завести двигатель? — спрашивает он.

Я просто киваю, и он берет ключ, вставляет его в прорезь под рулем и касается моей ноги, когда протягивает руку. Я тяжело сглатываю и надеюсь, что не краснею заметно. Затем он поворачивает ключ вперед, и двигатель запускается. В салоне и на приборной панели загораются лампочки, раздается слабый звуковой сигнал.

— Это автомат, поэтому не нужно беспокоиться об обучении ручному переключению передач, — говорит он.

— Хорошо, — говорю я, сжимая руль, как это делала Венди.

— Значит, ты не водила машину… никогда? — спрашивает он, выглядя удивленным.

— Никогда.

— Хочешь свой первый урок?

Я смотрю на него, и мои глаза расширяются.

— Я не уверена… стоит ли нам так рисковать в чужой машине? Когда я еще не купила ее?

Он машет мне рукой, не переживая.

— Ты справишься, и я хороший учитель. Я не беспокоюсь, — потом он широко улыбается. — И то, чего не знает миссис Хендерсон, не причинит ей вреда, верно?

Я предполагаю, что миссис Хендерсон была пожилой женщиной, которой принадлежит машина. Я глубоко вдыхаю.

— Хорошо.

— Итак, обо всем по порядку, — он указывает на зеркало возле моей головы, а затем на два зеркала по бокам машины. — Тебе нужно отрегулировать их и свое сиденье, пока ты не почувствуешь себя комфортно и не сможешь видеть позади себя и по обе стороны от себя, — он переводит дыхание, когда я тянусь к зеркалу над головой и поправляю его. Потом смотрю на дверную панель, пытаясь понять, как настроить боковые зеркала. Сойер протягивает руку через меня и указывает на маленькое устройство сбоку от двери. Я нажимаю кнопку, и зеркала начинают двигаться. — Что касается боковых зеркал, тебе нужно видеть небольшую часть своей двери и пассажирскую дверь, — я киваю и регулирую зеркала, как могу.

— Хорошо, — говорю я и поворачиваюсь к нему лицом.

— Теперь твое сидение. Колени должны быть немного согнуты, чтобы ты могла дотянуться до педалей, но не нужно слишком сильно отклоняться, — я сдвигаю сиденье вперед, и Сойер помогает мне поднять спинку. — Ну, как? — спрашивает он, и я сглатываю, представляя, как он задает мне тот же вопрос в совершенно другой обстановке и ситуации.

«Ева! — ругаю я себя. — Ты не должна так думать о мужчине, который вполне может быть женат и не искать себе другую жену!».

Я поворачиваюсь к нему лицом и, прежде чем успеваю остановиться, спрашиваю:

— Ты женат?

Кажется, он несколько ошеломлен моим вопросом, а мне вдруг хочется сжаться в комок и умереть.

— Да, но… — начинает он, все во мне сжимается еще больше.

Он женат… Я вдруг невероятно разочарована, хотя знаю, что не имею на это права. Конечно, еще может быть шанс, что…

— Сколько у тебя жен?

Его глаза становятся еще шире, когда он смотрит на меня так, будто я совершенно чокнутая женщина.

— Только одна, но…

— И ты не хочешь еще? — я не могу сдержать слова, вылетающие из моего рта. Что на меня нашло? Я не знаю. Все, что я знаю, это то, что я жду его ответов.

— Еще? — повторяет он, качая головой и посмеиваясь, и я понимаю, что мне нужно объяснить.

Я сглатываю.

— Там, откуда я родом, мужчины нередко имеют более одной жены, — объясняю я.

— Это здесь не принято, — говорит он, когда я киваю, говоря, что понимаю. — И у меня не больше одной жены, — он делает глубокий вдох и выдыхает, а я хочу быть где угодно, только не здесь. Я только что выставила себя дурой… во второй раз. На самом деле это даже хуже, чем когда я пыталась контролировать его разум при нашей первой встрече. Он, должно быть, думает, что я совсем сошла с ума. — Моя жена умерла полтора года назад, — заканчивает он тихим голосом.