Пророчество души

— В той жизни многие были потеряны, — сказал печально Калеб. Я ощутила улыбку на его губах. — Но Танас недооценил силу Света. Свет — энергия, и по закону природы энергию нельзя уничтожить. Она меняет форму. Те, кто умерли в ту ночь, вернулись в другой жизни и установили связь с оставшимися воинами.

— Так Танас провалился? — сказала я, надежда расцвела от мысли, что души моих Первых родителей выжили.

— О, если бы! — с горечью ответил Калеб. — Нет, Танас учился! Он пытался много жизней, вернулся и обнаружил способ нарушить тот закон…

Кровожадный крик из замка послал дрожь по рядам рабов во дворе. До этого ритмичные крики «Ра-Ка! Ра-Ка! Ра-Ка!» уже были жуткими, но мертвая тишина после последнего крика жертвы беспокоила сильнее.

Я стояла с другими рабами, сжимая крепко руку сестры-близнеца, гадая, как нам сбежать. У каждого выхода были стражи в кожаной броне, и торговец рабами следил за нами, теребя короткий кнут с узлами на поясе, протирая лоб от жары в городе Урук.

Высокий худой мужчина в белом одеянии, расшитом золотом, появился на ступенях. Черные густые кудри выглядывали из-под золотой короны на его голове, длинная борода скрывала выпирающий подбородок и землистый цвет кожи. Он величаво спустился во двор. Он приблизился, стало видно брызги крови на безупречном одеянии.

— Т-т-тот раб тоже не подошел? — пролепетал в панике торговец.

— О, он подошел, — ответил масляным голосом Сарагон. Лугал города Урук медленно шел вдоль ряда рабов, разглядывая каждого по очереди.

Торговец шаркал за ним.

— У-у-уверяю вас, Великий Лугал, те рабы выбраны мною, они лучшего качества. Они могут служить долго, а не… кхм… выполнять короткую службу, — его свисающие щеки и пухлые губы исказила заискивающая, но испуганная улыбка.

Сарагон пронзил торговца резким взглядом.

— Не твое дело, что я делаю со своей собственностью!

— Н-нет, конечно, — ответил торговец рабами, низко кланяясь, Лугал разглядывал зубы мускулистого раба, его круглое лицо, а потом отмахнулся. — Я хочу, чтобы вас радовали рабы, которых я вам доставил.

— Не переживай, Римуш, ты хорошо поработал, собирая эти образцы, но я выбираю для особых нужд…

Он замер перед моей сестрой и мной. Он длинным костлявым пальцем поднял деликатный подбородок сестры. Его узкие глаза, твердые и блестящие, как черные опалы, глядели на нее, зловещая улыбка изогнула его тонкие губы, когда он увидел их голубой блеск.

— Возьму эту, — заявил он.

Моя сестра побелела, она отпрянула от руки мужчины. Я сжала ее ладонь крепче, готовясь броситься к свободе и погибнуть. Мы могли убежать через замок, но там будет как в логове льва. Я с мольбой посмотрела на торговца. Он немного проявлял доброту по пути в пустыне, выделяя нас среди других пленников, зная, что мы будем дороже всех на рынке.

Римуш нервно кашлянул.

— Тысяча извинений, но я не продаю ее для таких целей, — сообщил он твердо.

Сарагон приподнял густую бровь.

— Ах, торговец рабами с моралью? Не смеши, Римуш, — он фыркнул. — Я хорошо тебе плачу, да?

— Да, вдвое больше обычного, но это не…

— Тогда зачем тебе знать о моих «целях»? — он оскалился. — Я хочу ее, я заберу ее.

Римуш сглотнул и сцепил ладони.

— Но они идут в паре, — вяло сказал он.

Сарагон посмотрел на мои звездные глаза и усмехнулся.

— Ах, да. Конечно.

— С такими глазами они очень дорогие! — лепетал торговец. — Я не могу заинтересовать вас другой покупкой? Той, что подойдет, но по лучшей цене?

— НЕТ! — рявкнул Сарагон. — Я заберу сначала эту, — продолжил он, указывая на мою сестру. — Следи за другой, — он схватил мою сестру за запястье и потащил ее прочь.

— Ая! — завопила я, отчаянно держась за нее. Меня ударили по голове палкой. Я оглушено упала на колени, могла лишь смотреть, как сестру ведут по ступеням в замок…

Мои ноги подкосились, и я обмякла на полу. Даже голова звенела, будто меня ударили. Боль, гнев, печаль и отчаяние смешались с другими эмоциями, переполняя.

— Думаю, на сегодня хватит, — быстро сказал Калеб, убрал руки с кристалла, разрывая связь. Он обошел и помог мне встать. — Тише. Я предупреждал, что это сильный опыт.

Хоть я ощущала до этого энергию, теперь тело ощущалось опустошенным. Я прильнула к алтарю для поддержки, слезы лились по щекам, сердце горело от горя. Я посмотрела на морщинистое лицо Калеба.

— Что случилось с моей сестрой? — отчаянно прохрипела я.

— Прости, Дженна. Я не всегда управляю происходящим, — объяснил Калеб, его лицо было напряжённым. — Некоторые Проблески возникают сами. Может, мы увидим его в другой раз.

— Но я хочу знать, — начала я, но голова закружилась, ноги снова подкосились.

Калеб сжимал мое запястье.

— В первую Вспышку так много видеть нельзя, — мягко сказал он. — Ты выгоришь, а это никому не поможет. Идем, отдохнем и наберемся сил.

Он провел меня через вход пирамиды в сад. Усадив меня на скамью под вишней, он вернулся в пирамиду за тростью, снова хромал. Я слушала журчание ручья, пытаясь совладать с эмоциями, потоком мыслей в голове: радостью и бременем Света, шоком от первой атаки Танаса, радости от связи с Защитником, неуверенности из-за судьбы сестры — и то, что у меня была сестра…

Нефертити вышла из кустов, потерлась об мои ноги. Я взяла ее и усадила на колени. Пока я гладила ее мягкую шерсть, буря в разуме утихала, как всегда рядом с ней.

Услышав стук трости по тропе, я повернулась к Калебу и спросила:

— Почему Первые Предки не помнят это, когда рождаются? Это ведь помогло бы им подготовиться к Танасу?

— Возможно, — признал он, сел рядом со мной, — но твои знания привлекли бы к тебе Охотников, когда ты уязвима. Учитывая эмоции, которые ты испытываешь сейчас, хорошо, что ты не помнишь сразу свои прошлые воплощения. Разве жизнь не стала бы невыносимой под весом такого количества воспоминаний? Это бремя Пророка, как я, — он утомленно улыбнулся и похлопал меня по колену. — Думаю, мы ответили на твои вопросы, Дженна, хотя бы пока что. Хочешь встретить других Первых Предков?

22

Со смесью восторга и страха я прошла за Калебом через деревянную арку в большой прямоугольный двор. Со всех сторон мраморные колонны обрамляли его в стиле римской виллы. Внутри были луг и небольшой ухоженный фруктовый сад. Апельсины, лимоны и яблоки висели на ветках, насыщая воздух ароматами, терракотовые горшки с цветами украшали густую зеленую траву. В центре райского сада журчал фонтан. Я пригляделась, заметила дюжину бирюзовых дверей в песочного цвета стенах двора, в открытой двери было видно небольшую квартиру, и за двором над крышами с красной черепицей поднимался большой купол с круглыми окнами с витражами.

В саду с двумя котами собрались люди, греясь на солнце. Беловолосая старушка в кресле-качалке читала девочке на ее коленях. Неподалеку мать с черными волосами в косе отдыхала на траве, держа в руках ребенка. Семья из четырех сидела за деревянным столом и ела завтрак возле своей квартиры. Двое мужчин — один с бородой, другой в инвалидной коляске — играли в шахматы, юноша с каштановыми растрепанными волосами ухаживал за апельсиновым деревом. Они повернулись, когда зашли мы с Калебом, и при виде меня их лица озарили улыбки, как лучи солнца. Девочка спрыгнула с колен старушки, подбежала и обняла меня. Я на радостный миг подумала, что это была моя сестра… но она посмотрела на меня сияющими голубыми глазами, и я поняла, что это была не она.

— Меня зовут Таша, — сказала девочка, улыбаясь мне. Ее русые волосы, бледная кожа и акцент намекали, что она была русской.

— Привет, Таша, я — Дженна, — ответила я, язык давался легко, словно я еще была акробаткой Еленой.

— Знаю. Мы тебя ждали, — ответила она на русском.

Таша взяла меня за руку и повела в центр сада. Меня тут же окружили люди с синими глазами, приветствовали меня по очереди. Я познакомилась с Вивианой, крепкой бабушкой из Италии. Табиса и ее малыш Кагисо недавно прибыли из Южной Африки. Мистер и миссис Джонг, их сын Нам и дочь Сун из Южной Кореи теперь жили в США. В шахматы играли бородатый Сантьяго с Кубы и бодрый Мик из Новой Зеландии. Наконец, длинноволосый Фабиан из Нидерландов подарил мне апельсин в честь знакомства. Как старые друзья, мы обнимались при встрече, целовались и плакали от радости. Каждые объятия согревали мое сердце.

Хоть я только встретила этих людей, я ощущала себя легко, словно была в семье. Я огляделась, гадая, где были мои Первые родители и сестра, смогли ли они пережить множество поколений геноцида Танаса… а потом горе пронзило меня, я вспомнила о мертвых родителях из этой жизни. Они не были Первыми Предками, но все еще были важны для меня в этой жизни. Видение о них на полу кухни в крови заставило меня всхлипнуть, горькие слезы обожгли глаза.

— Stai bene, mia cara? — спросила Вивиана, обвив меня рукой.

— Да, я в порядке, — ответила я, быстро вытерла слезу ладонью. — Просто… переполнена.

Она тепло улыбнулась.

— Ах, certamente!

Я оглядела двор, отмечая двери. Квартир было больше, чем людей. Я с надеждой повернулась к Калебу.

— Придут еще? — спросила я, вспомнив, каким большим и процветающим племенем мы были.

Он кивнул и улыбнулся, но улыбка была печальной.

— Да… в мире больше Предков. Мы ждем днем еще пару, — ответил он. Печальная улыбка пропала с его губ, он показался старше. — Но Свет угасает сильнее…

Без предупреждения Калеб вскрикнул от боли и рухнул.

— Калеб! Тебе плохо? — я потянулась к его руке. — Это твое ко…

Меня ударила боль, сжимая все внутри, я упала на землю рядом с ним. Было сложно дышать, огонь обжигал живот, словно меня подстрелили в упор. Зажмурив глаза от боли, я видела…

…фигура в капюшоне парит передо мной… я не могу различить лицо, но ощущаю, что это Танас… а потом замечаю потолок в трубах, каталку госпиталя, клинок скальпеля в крови… Дикие вопли «Ра-Ка! Ра-Ка! Ра-Ка!» звенят в ушах, ритуал жертвы знакомый и пугающий… Дозорные — белые плащи-призраки вокруг меня… Горечь во рту, запах семян аниса в воздухе вызывает тошноту…

— Скажи, где Хейвен, и я избавлю тебя от боли, — обещает искаженный голос. — Иначе будешь страдать от вечного изгнания, как твой Защитник…

— Ни за что! — лепечу я.

— Так тому и быть! — шипит голос. Вспышка стали и боли, скальпель режет тело и душу, жуткое ощущение отделения, разрывания на части…

Я отпустила руку Калеба, и сильное видение пропало. Мир вокруг меня потускнел, я ощущала пустоту в сердце, будто часть меня пропала навеки.

— Ты в порядке? — Фабиан помог мне встать.

— Думаю, да, — ответила я вяло. Я тряхнула гудящей головой, потерла ноющий живот, пытаясь убедить себя, что видела воспоминание из гробницы. Но это было не так. И на каталке была не я. Страшнее всего в Проблеске было то, что он не был прошлым.