Истинная кровь
- Автор: Марина Светлая (JK et Светлая)
- Жанр: Фантастика
Читать книгу "Истинная кровь"
- Не найдется ли в вашем замке места для меня? – спросила Аделина с самой почтительной улыбкой.
И вновь ничем не выдав горечи, разлившейся по каждой жилке, в которой медленно текла ее остывшая кровь, маркиза де Конфьян произнесла:
- Найдется. Но в мой замок ты отправишься сама. Принеси мне бумагу и чернила, я напишу тебе записку.
Вместо того чтобы немедленно исполнять приказание маркизы, Аделина счастливо рассмеялась, тут же расплакалась и, хватая маркизу за ладони, стала благодарно целовать, приговаривая:
- Какая же вы добрая, мадам! Вовек не забудет бедная Аделина вашей доброты! Я ведь все могу! И по кухне, и белье стирать, и замок ваш до блеска довести! Все-все! Спасибо вам, мадам!
- Ты рискуешь никогда не проявить свои умения, - проговорила Катрин, чуть скривив губы, покуда ее никто не видел, - если сейчас же не выполнишь то, что я тебе велела.
Служанка спохватилась и вмиг сбегала на постоялый двор, стащила у хозяина письменные принадлежности и, счастливая услужить новой своей хозяйке, быстро вернулась.
- Вот, мадам, я все принесла, как велели!
«Расторопная какая», - подумала Катрин. Ее терзали самые омерзительные образы расторопности девицы, стоящей перед ней. С каменным лицом она быстро черкнула несколько строк. Сердце саднило, как и ее ладони. Но из рук занозы можно было достать, и руки заживут. Сердце теперь будет кровить всегда. Маркиза протянула свиток Аделине, глядевшей на нее счастливыми глазами.
- Передашь эту записку кастеляну Жуайеза, - теперь Серж не обвинит ее в жестокосердии. – Но если месье Гаспар хотя бы раз пожалуется на тебя – даже постоялый двор ты будешь вспоминать как пребывание в раю.
- Верой и правдой буду служить вам, мадам! – пустилась в разглагольствования служанка. – Это только говорят «гулящая Аделина». А такие, как я, добро всю жизнь помнят. Каждый день буду Бога молить за вас и за Его Светлость! Вы уж будьте к нему полюбезнее, он так любит вас, так любит! Я ведь все понимаю – женщины подневольны. И коли король приказал, так и выбора нет. Но вы уж как-то, чтобы он хоть не знал. Ежели что, спросите Аделину, она вам расскажет, как от короля не понести, да чтобы Его Светлость в неведении оставался.
Катрин на мгновение прикрыла глаза, забыв, как дышать. Есть ли предел ее смирению? Гостиничная девка рассуждает о силе любви ее мужа. И собирается ее учить, как его обмануть. Сделав судорожный вдох и выдохнув мешающий в горле ком, она, наконец, сказала:
- Лучше забудь мое имя навсегда, - голос ее не слушался. Прерывистые звуки больше походили на хрип умирающего животного. Господи! Когда уже эту утку отправят на рагу!
Служанка поморгала, глядя на прекрасную, хоть и остриженную маркизу. И что же это благородным так трудно живется?
- Ах, мадам, - проговорила она, - Аделина все знает про разбитые сердца! Пройдет!
А если она не хочет, чтобы проходило? Ведь если пройдет – это будет значить, что ничего не было. Ни любви, ни безграничного счастья.
- Уйди, глупая девчонка! – глухо выдохнула Катрин.
- Как прикажете, мадам! – согласилась Аделина и склонилась перед маркизой в самом почтительном поклоне, одновременно поправляя свою драную шаль. Уже отвернувшись, чтобы уходить, она вдруг обернулась к маркизе и, чуть подмигнув, сказала: - Ничего не было!
И побежала прочь – собираться в Жуайез.
На дворе продолжали галдеть отъезжающие рыцари. Катрин изможденно потерла виски. Глупая гадкая девчонка права. Ничего не было. Ни любви, ни счастья. Несчастная герцогиня придумала себе мужчину, которого полюбила в один миг и навсегда. Ей никогда не узнать, зачем он дал ей свое имя. Но ей не привыкать закрывать глаза на безразличие мужа. Герцог Робер никогда не смущался ее закрытой спальной. И находил себе развлечения в деревне. Разница была лишь в том, что похождения герцога ее ничуть не трогали. Ей это было даже на руку. Но и теперь она справится. Она сумеет. Разбитое сердце пройдет, коль ничего не было, и она научится делать вид, что ничего не замечает.
Игнис на поправку не шел. Никакой возможности забрать его с собой не представлялось. Единственное, что еще Серж мог сделать для любимого коня – щедро оплатить конюху его уход. И попросить доставить животное в Конфьян, как только тому станет лучше.
Теперь же он стоял у выхода из конюшни, где еще седлали Фабиуса и Инцитата, и смотрел на Катрин. Маленькая. Одинокая. Замерзшая. Она вызывала в нем странное чувство. Наряду с любовью, он чувствовал еще и удивительную готовность… быть с ней. Оставить все, как есть. Было и было. Просто… просто они никогда больше не станут ездить в Фенеллу. И если он попадет из-за этого в немилость короля, то так тому и быть. Когда-то у него ничего не было, кроме дульцимера. Теперь он имел все, о чем только мог мечтать человек. Но единственное, что он по-настоящему боялся потерять – это Катрин. Нежность шевельнулась в нем навстречу к ней. Если бы только все забыть! Если бы только принять решение никогда не оглядываться. Переломить себя, переступить через честь и гордость. Впрочем, нужны ли ему честь и гордость, если из-за них он ее потеряет?
Да, любовь ее была странной, не поддающейся пониманию. Но то была любовь. Иначе она не стояла бы теперь там. Маленькая. Одинокая. Замерзшая.
Серж двинулся к жене, на ходу надевая рукавицы.
- Как вы себя чувствуете, мадам? – спросил он, надеясь только на то, что голос его звучит достаточно спокойно.
- Со мной все в порядке, - отозвалась Катрин. – Вам не о чем беспокоиться.
Она взглянула на него, пытаясь увидеть глаза. Те смотрели устало, но вместе с тем спокойно. Такого спокойствия в них не было все эти сумасшедшие два дня.
- Покажите ваши руки, - с мягкой улыбкой попросил он.
Катрин усмехнулась.
- В них нет ничего интересного, - и, сжав пальцы в кулаки, спрятала руки поглубже в плащ.
- Вы собирались ехать за мной одному Богу ведомо куда, но, кажется, даже не взяли с собой рукавиц. Катрин, вы такое еще дитя. Покажите ваши руки.
- Я поеду за вами даже во владения к черту, - пробормотала она, протягивая ему ладони.
Он взял их в свои руки, скрытые теплыми рукавицами, и горько усмехнулся. А потом, кивнув на припухшие следы от заноз, тихо сказал:
- Это тоже в яме?
Еще два дня назад Катрин бы радовалась его заботе. Теперь же та досаждала. Не желая быть обузой, она впервые решительно солгала:
- Да, - и кивнула в подтверждение своих слов.
Он все равно ей не верит, так какая разница.
- Как вам будет угодно.
Серж сдернул с себя рукавицы и сунул ей.
- Сегодня вам придется довольствоваться моим гардеробом, - добавил маркиз.
Катрин послушно натянула на себя рукавицы, мечтая о том, чтобы они поскорее съехали с этого постоялого двора. Но мечте ее не суждено было сбыться так скоро, как она сама рассчитывала.
Едва ли не сбиваясь с ног, из харчевни к ним спешил слегка протрезвевший фрейхерр Кайзерлинг из Вестфалии. В руках он тащил внушительный узел и, что есть мочи, кричал:
- Мессиры! Постойте! Не уезжайте!
Катрин в ужасе метнулась поближе к маркизу, почти вжавшись в него. Маркиз же, недоумевая, невольно обнял ее и прижал к себе. Этот жест отчего-то тронул его до самой глубины сердца. Покуда она, испугавшись, бросается к нему, он не позволит себе покинуть ее.
- Мессиры! – задыхаясь, протянул фрейхерр, наконец, добежав до них. – Юный мессир позабыл в нашей комнате свой плащ. Я считал своим долгом вернуть его!
- Вы очень любезны, фрейхерр Кайзерлинг, - через силу вымолвила Катрин, не решаясь забрать у него из рук свою одежду.
- Да берите же, - фрейхерр подошел ближе и протянул плащ Катрин.
Серж же удивленно следил за происходящим, и видя, как маркиза отпрянула от протянутого узла, будто от гадюки, решительно забрал его из рук незнакомца.
- Что же вы, юноша, не сказали мне вчера, что вас уже связывает нежная дружба с Его Светлостью. Я ведь по незнанию все… - принялся болтать фрейхерр.
- Я говорил вам, что я здесь с родственником, - заикаясь, пробормотала Катрин.
- С братом. Старшим, - сквозь зубы процедил маркиз, чувствуя, как его охватывает гнев.
Воображение живо подбросило ему картину того, что так напугало Катрин. Он опустил глаза к ней и тихо спросил:
- Он что-то сделал тебе?
Ее хватило лишь на то, чтобы отчаянно замотать головой и крепко обнять его руку.
- Что ж, коли так все благополучно разрешилось, - довольный собой и собеседниками воскликнул фрейхерр, - то позвольте откланяться! Доброго пути вам, мессиры. Коли чего, заглядывайте к нам, в Вестфалию. Спросите фрейхерра Кайзерлинга, и всякий вам укажет, где его найти.
С этими словами он поклонился и был таков, даже не подозревая о том, что еще мгновение, и здоровье его очень сильно пошатнулось бы, поскольку маркиз де Конфьян едва сдерживал желание на нем размять свои кулаки, которые от бессилия чесались.
- Очередной ваш поклонник? – спросил он Катрин, глядя вслед фрейхерру и надеясь лишь, что то, как Катрин сейчас держит его за руку, поможет ему совладать с собой и не двинуться вслед за вестфальцем.
- Что вы, - манерно произнесла маркиза, - зачем мне какой-то фрейхерр из какой-то Вестфалии, коли у меня есть король.
- Ехать будете снова со мной на одной лошади. Когда Инцитат устанет, пересядем на Фабиуса! – рявкнул он, но от нее не отпрянул, не отстранился.
- К чему такие сложности? – проворчала Катрин, все же отпуская его. – Когда Инцитат и Фабиус устанут, можно будет остановиться на ближайшем постоялом дворе. Думаю, там найдется комната для меня, корм для коней и своя Аделина для вас.
Губы его искривились в подобии улыбки.
- Ах да, как я мог позабыть? Вы верите лишь в любовь меж равными – герцог, маркиз, король. Трубадуру же довольно и шлюхи из придорожной харчевни.
Он вручил ей узел с ее плащом, рывком поднял ее над землей и усадил на коня, который дожидался их.
- И ехать мы будем без остановок. До заката я намерен добраться до Фенеллы, забрать нашего сына и отправиться домой.
- Я не посмею указывать трубадуру, чем ему следует довольствоваться. Он вправе решать сам, - Катрин вздохнула. Как же она устала спорить с ним. Если бы только он поверил ей, она простила бы ему все.
Устроившись на коне позади нее и почувствовав, наконец, собственную жену в плену своих рук, которые невольно обнимали ее, держа повод, Серж только и смог, что выдохнуть ей в ухо:
- Трубадур решил.
В воздухе что-то звенело, почти причиняя боль. Отдавалось набатом в голове, билось в висках, заставляло пересыхать в горле.
Потом звон резко прекратился. Зато раздался голос. Где-то совсем рядом.
- Вот и ты. Я ждал тебя.
- Кто ты? – спросил Мишель, оглядываясь, но ничего не видя. – Где ты?
- Не узнаешь?
Перед глазами короля чуть забрезжил свет. И в этом свете отразился темный силуэт. Он все приближался, приближался, но разглядеть его до конца было невозможно – изображение будто расплывалось перед лицом.