Пума

С самого первого момента Нильс буквально вскружил ему голову, да и не только голову, поэтому с каждым днём бороться с собой было всё сложнее — секс перестал приносить даже физическое удовлетворение, потом — возникло даже отвращение. К самому процессу, к себе. Но остановиться было сложно — он как будто нарочно провоцировал новичка, показывая самые темные стороны своей личности. А после разговора с Нильсом Кевин понял, что его презирают. Осознание больно укололо, нет, разорвало его нутро. Да и за что его любить? Ехидная шалава, разве что только хороший пилот. Но это не достоинство для омеги… Боль Локсли множилась с каждым днём. Нет, умирать он, вроде, не планировал, но вложил в последний бросок все свои израненные чувства…

Очнувшись, омега понял, что всё сложилось: Нильс — его альфа. Что надо признаться, покориться, уткнуться носом в широкую грудь… Кроме того факта, конечно, что он стал калекой. Да, доктор сказал, что после примерно года реабилитации он сможет вернуться к полноценной жизни, но вот летать в космосе без колес уже не сможет. А значит, его единственное преимущество перед другими представителями слабого пола исчезло. Теперь уже точно он не нужен Нильсу — найдёт себе другого, без таких проблем.

Но несмотря на опасения Локсли, альфа отдавал все возможные силы, чтобы помочь Кевину реабилитироваться, внушая веру, что раз он вырвал своего омегу из цепких пальцев смерти, то уж с последствиями травмы они справятся. Так и вышло — Локсли вернулся к нормальной жизни. Жизни вместе с Нильсом.

Кевин поправил воротник, одернул куртку со спины, разгладил плотную ткань спереди и повернулся в профиль, оценивая. Погладил живот — он практически еще не был заметен в одежде. Нильс подошел сзади, обхватил его руками и положил голову на плечо.

— Пума, поехали домой, — сказал альфа. — Я месяц нормально не мылся, помираю.

— Кстати, о доме… Я чокнусь в одиночестве в этих хоромах, — проворчал Кевин. — Знал бы я, что меня ждёт, когда согласился встречаться с сыном министра.

— Этот дом купили мои дедушки, они были обычными военными.

— Значит, у Магнуссонов всегда была склонность к роскоши, — фыркнул омега.

— Если бы я знал, что в тот день могу просить у тебя всё, что угодно, я бы попросил снизить уровень ехидства, — ухмыльнулся Нильс, тут уже слегка укусив мужа за мочку уха.

— Тебе бы стало скучно, — парировал Кевин.

— А очень скоро и тебе будет не скучно, — руки альфы переместились в район живота. — Кстати, дом никогда не казался мне большим — там всегда было много детей.

— Еще скажи, что бассейн во дворе — это обычное дело для обычных военных, — последнее слово всегда было за омегой — Нильс не возражал.