Юнит

     Повеселев, я сел на стоящий у входа кожаный диванчик, принявшись ожидать пока она закончит то ли программировать, то ли проверять аппаратуры. Медицинские механизмы, напиханные в комнату словно шпроты в банку, больше не казались мне высокотехнологичными орудиями пыток. Разглядывая их со всё возрастающим интересом, я заметил: -Не думал, что подобные технологии уже появились.

     -А они ещё и не появились, -отозвалась Катя. -Точнее появятся где-то лет через двадцать или тридцать и ещё прибавь лет десять - пятнадцать до воплощения новооткрытых принципов в металле и схемах. То, что ты видишь здесь, в большой игре ещё как бы и не существуют, хотя все предпосылки для открытия новых технологий и создания на их основе автоматических лечебных капсул уже почти-почти есть.

     -Тогда откуда это всё? -спросил я.

     -Последнее время Хозяйка пересмотрела некоторые свои принципы и решила, что продолжая игру честным путём, ей не выиграть.

     -Понятно, -кивнул я. -Ещё один чит-код.

     Неожиданно Катерина возразила: -На самом деле нет. Если бы Хозяйка передала технологии клеточной регенерации и разгона биологических нейронных сетей правительству, вот тогда это было бы читом. Массовое использование плодов ещё не открытых технологий сразу бы заметили и допустившему это игроку выписали бы штраф. Но пока лечебные капсулы используются частым образом и не влияют глобально на игровой процесс, отследить их практически невозможно. Это личное дело игрока и его свиты.

     -Вот как, -высказался я: -Значит не баг, а фича.

     -Раздевайся и ложись, -приказала Катя.

     Я немного замешкался, и она поторопила: -Полностью раздевайся. Ну бога ради, не думаешь ли ты, что за почти сто лет мне ни разу не доводилось лицезреть голых мужиков?

     -Тебе может и доводилось, а я первый раз перед «бабушкой» раздеваюсь.

     Получив за «бабушку» довольно болезненный щипок в плечо, я заёрзал, устраиваясь поудобнее. Похожий на томограф аппарат негромко зажужжал и пластиковый выдвижной язык, вместе со мной, затянуло ему внутрь. Хотя Катя ничего такого не говорила, но на всякий случай я закрыл глаза, поэтому вздрогнул и тихонько ойкнул, ощутив неожиданный укол.

     Аппарат жужжал, я лежал внутри него зажмурив глаза и ничего больше не происходило. Однако, как только я хотел подать голос и спросить «долго ещё», как ощутил последовательно два укола. Один в и без того пострадавшее плечо, другой в бедро, после чего «язык» пришёл в движение, выдвигая моё тело из внутренностей медицинского аппарата.

     -Ну вот и всё, -сказала мне Катя. -Уже к завтрашнему дню введённые в твоё тело сложные молекулы искусственной рибонуклеиновой кислоты будут прочитаны, на их основе синтезированы белковые комплексы, и ты станешь чуточку более живучим и умным.

     -Здорово, -порадовался я просто чтобы что-то сказать и не молчать.

     Пока моя спутница изучала собранную неведомой хреновиной из будущего информацию о моём молодом организме, я успел одеться, заскучать и, наверное, как раз поэтому задал Кате вопрос который не собирался и не должен был задавать.

     -Слушай, -легкомысленно спросил я. -Правда, что Мокошь, то есть Хозяйка, приковала тебя к ресепшену как Прометея к скале? А за что она так?

     -Вообще-то это совсем не твоё дело, -ровным голосом ответила Катя.

     -Прости.

     -Ничего, все новички, рано или поздно, спрашивают. Интересно вам, -Катя фыркнула.

     -Эй-эй, я уже извинился.

     -Вот именно. И я тебя даже простила за неуместный вопрос. Забудем его, -предложила она. Мне не оставалось ничего иного, как, с радостью, согласиться.

     Прежде чем попрощаться и, наверное, раствориться в великом нигде, краткоживущая копия Кати поинтересовалась не созрел ли я поселиться в закрытом посёлке для сотрудников? Предварительно уточнив, можно ли отказаться и получив ответ, что если охота ютиться по гостиницам, то флаг мне в руки, я решил взять паузу на раздумья. Умом я, конечно понимал, что моя кажущаяся свобода фикция и, что если коготок увяз, то все птичке конец. С другой стороны, я пока ещё не был готов терять последние остатки самостоятельности и полностью подчиняться распорядку всех прочих слуг Мокоши, становясь не более чем ещё одним полностью подвластным ей юнитом.

     Хотя, по факту, с самого начала и был таковым.

     Поэтому поздним вечером, ворочаясь на большой казённой постели в заново снятом на новый паспорт гостиничном номере, я долго не мог уснуть. Хотелось позвонить родителям, сестре, друзьям, чьи телефонные номера помнил наизусть. Наконец связаться с сам себе и обсудить всё, что мне удалось сегодня узнать, выработать какое-нибудь решение. Увы, это было невозможно. Во-первых, попытки новичков выйти на близкий контакт со своим прошлым окружением должны как-то отслеживаться и пресекаться. Не поверю, что этот момент Мокошь и её аналитики пустили на самотёк. Во-вторых, я банально не знал, что мог бы сказать своей копии или своим друзьям.

     Привет, а ты знал, что весь наш мир гадская игра и мы не более чем нпс в ней? - не самое лучшее начало для разговора.

     На приставном столике рядом с кроватью стоял поднос с пирогами и шипучим, сладким чаем. Так как не спалось, я заказал доставку и вскоре пожалел об этом. Тесто в пирогах казалось резиновым, а начинка по стандартному безвкусной. Словно этот пирог не изготовили вручную любящие руки повара, а только лишь собрал из бросовых кусочков кода программный компилятор. Аналогичным образом чай казался не настоящим, да, наверняка и был таковым. Вы когда-нибудь видели шипучий чай с пузырьками? Вот-вот.

     Выбравшись из прилипчивых объятий постельного белья я, не зажигая света, подошёл к закрытому окну и прислонился лбом к прозрачному пластику. Ненастоящее. Всё вокруг не настоящее. Даже я сам. Как там говорила Мокошь: объект-процесс. Вот, кто я на самом деле: всего лишь объект-процесс, считающий себя личностью. И остальные люди такие же. Мои родители. Родители родителей. Сестра. Друзья. Мы только кусочки кода в бесконечной пустоте огромного суперкомпьютера. Часть глупой игры. Развлечение для скучающих реальных людей.

     -Больше ничего на свете не важно, -прошептал я и усмехнулся расцвеченной огнями фонарей темноте за окном.

     Моя прошлая жизнь. Мои чувства к родителям и к сестре. Моя любовь к стране, в которой я прожил всю свою прошлую жизнь и собирался жить до самой старости. Всё это вдруг резко потеряло всякое значение. Какая разница что, зачем и почему ты делаешь, если ты всего лишь объект-процесс в грёбаной компьютерной игре?

     Пальцы на обоих руках сжались в кулаки. Сильно, до боли, до тёмно-красных следов на коже от впивающихся в них ногтей.

     Неожиданно мне сделалось душно, прямо до ужаса жарко. Захотелось упасть, нырнуть в ночную прохладу. Подёргав окно, я убедился, что оно не открывается.

     -Пусть вся моя прошлая жизнь суть сгенерированный сюжет. Одна крохотная ниточка-судьба, теряющаяся в сонме подобных. Но это была моя жизнь и я не собирался от неё отказываться.

     И знаете ещё что? Я поклялся себе, что так или иначе смогу выбраться в «реальный мир». Выбраться сам и вытащить туда тех, кто мне дорог. Хотя бы одним глазком увидеть настоящий реальный мир.

     С этой мыслью я выхлебал до дна остывший шипучий чай, лёг на кровать и практически мгновенно уснул.

      --Знакомства и разговоры--

     Прошло три дня. Я немного обвыкся и перезнакомился с коллегами. Не со всеми конечно, только из отдела разработки. И знаете, как специалисты, эти ребята были выше всяких похвал. Серьёзно, любого их них можно назвать лучшим из тех, кто встречался мне раньше. Я даже немного загордился собой, что сумел попасть в настолько сильную команду. Глупое чувство на самом деле.

     С меня, как с новичка, пока ещё спрашивали немного, но чувствовалось, что придётся сильно постараться, чтобы соответствовать.

     Местные разработчики ожидаемо разделялись на две группы. В большую первую входили те, кто уже давно работает на Машу-Мокошь и вполне доволен сложившимся положением и своей ролью в нём. Вторую, гораздо меньшую группу, составляли молодые ребята вроде меня не так давно вынуждено ставшие слугами древнеславянской богини и инстинктивно пытающиеся обособиться от «старшего поколения».

     Кроме меня во вторую группу входили:

     Отпустивший для солидности небольшую ухоженную бородку а-ля «канадский лесоруб который в своей жизни не срубил ни одного дерева» молодой парень с детским лицом исправить которое не могла и канадская борода. Старшее поколение, предпочитающее обращаться к друг другу по имени-отчеству, называли его Павлом Сергеевичем. В нашем кругу молодёжи отчества были отброшены за ненадобностью, и я называл его Пашка, а он меня Сашком или Александером, почему-то на немецкий манер. Фамилия его была мне неизвестна, как, впрочем, и фамилии практически всех остальных коллег.

     Павел появился здесь примерно два года назад. По его словам, он долго не мог принять «правила игры». Пытался возмущаться, требовать и даже как-то раз попытался сбежать обратно в свою прежнюю жизнь. Ничем хорошим это закончиться не могло и не закончилось. Вся его прошлая жизнь была стёрта. У родителей Павла никогда не рождался сын. Он не учился в школе, не ходил в детский сад и так далее. Его больше никогда не существовало. Оригинал Павла исчез также, как и все воспоминания о нём у его близких или друзей. Осталась только та копия, с которой я познакомился здесь. Единственная копия никогда не существовавшего человека, обладающая уникальным объёмом воспоминаний о событиях своей собственной жизни, которые никогда не происходили.

     -Чуть было не сошёл с ума, когда думал об этом, -признался мне Пашка. -Я помню, например, свой день рождение. Электросамокат в подарок от родителей. Как папа, смущаясь, просил попробовать прокатиться, когда я распаковал его. Помню, что вечером целовался со Светкой и уговаривал зайти ко мне под самыми разнообразными предлогами, а она всё отказывалась и глупо смеялась. Но никакого дня рождения оказывается не было. И отец не такой, каким я его помню, у него другая причёска, другая одежда и сам он совсем другой человек, у которого никогда не имелось сына. Светка гуляет с каким-то коротконогим, похожим на тумбочку, парнем и это он её целует и уговаривает зайти, а она, стервочка такая, соглашается. Я помню то, чего никогда не происходило. Что могло бы произойти, если бы у моих родителей родился сын по имени Паша. Воспоминание о событии есть, но самого события не существует.

     Это действительно может свести с ума. Пашка просто старался поменьше думать об этом.

     Он первым подошёл ко мне. Сначала постоял рядом, потом подвинул стул и сел. Я обернулся к нему, а он сказал: -Если думаешь сбежать, то лучше не надо.

     Я ответил, что не думаю. Он внимательно посмотрел на меня, сказал: -Ну и молодец.

     Собирался уже вставать, но остановился на половине движения, протянул руку и сказал: -Я Пашка.