Далекие странники

Чжоу Цзышу было всё равно, куда идти. Он слышал множество хвалебных од дивным красотам Цзяннани, потому выбор пал именно на эти края. Останавливаясь время от времени, воруя по мелочи у богатых и помогая бедным (включая себя), Чжоу Цзышу пересёк Кайфэн, затем Пэнлай и спустя три месяца увидел сочные травы и красные лотосы солнечного юга.

Прибыв в город, он первым делом пробрался в погреб лучшей таверны. Там Чжоу Цзышу угощался сладким османтусовым вином, пока не утонул в хмельном беспамятстве. Опьянение наполнило его ликующей эйфорией — жизнь действительно была хороша! Но через десять дней, когда из-за пьянства он потерял бдительность и чуть не попался на горячем, Чжоу Цзышу понял, что даже вкус восхитительного вина со временем надоедает. Поэтому он кинул на пол пару серебряных лянов[11] и был таков.

После десятидневного запоя в винном погребе его вид сделался совсем плачевным. Теперь Чжоу Цзышу выглядел не просто хилым и больным, а жалким и умирающим. Измождëнный, в пропахшем вином рванье, с воспалёнными глазами и спутанными волосами, напоминавшими птичье гнездо, — истинный попрошайка на пороге голодной смерти.

Удручающая наружность объясняла возникшее на следующий день недоразумение.

Чжоу Цзышу сидел на обочине дороги, наслаждаясь солнцем, когда пробегавший мимо пухлый мальчонка внезапно застыл перед ним и попятился. С минуту малыш внимательно изучал человека перед собой, потом достал из кармана медячок и зажал в кулаке. Ребёнок озадаченно повертел головой, несколько раз обошёл Чжоу Цзышу кругами и наконец сдался.

— Эй, дяденька, а где твоя миска для монет? — спросил он в недоумении.

Ребёнка поспешно утащили родители.

Чжоу Цзышу не знал, плакать ему или смеяться. За минувшие годы бо́льшая часть дорогих его сердцу людей ушли один за другим — либо умерли, либо уехали очень далеко. Прислонившись к стене, Чжоу Цзышу вытянул руки и ноги, нежась под жаркими лучами, и изогнул губы в насмешливой улыбке. Пройдя через многое, он наконец-то задумался, чего на самом деле хотел от жизни.

В молодости Чжоу Цзышу считал себя весьма одарённым, любая похвала лишь подстёгивала его карабкаться выше: гениальный ум, сообразительность и дальновидность, выдающиеся навыки боевых искусств… Как будто, не посвяти он себя карьере, это стало бы самой большой потерей для человечества! Но теперь Чжоу Цзышу задался вопросом: для чего всё это было?

И что он получил в итоге?

Он пожертвовал свободой ради преданного служения императору из тени. Но жизнь оказалась бумерангом — всё, что Чжоу Цзышу когда-либо имел, развеялось в уплату за совершённые поступки. Одинокий человек с пустыми руками. Ему пришлось разработать хитроумный план побега, чтобы спасти хотя бы три года вольной жизни. Он даже искренне поздравлял себя с успехом!

А сейчас Чжоу Цзышу с грустью осознал себя самым глупым человеком в этом глупом мире.

Когда в последний раз он грелся на солнышке, ни о чем не думая? Чжоу Цзышу вдруг показалось ужасно забавным, что прохожие на улице спешили куда-то, словно в погоне за смертью, тогда как он — человек, находящийся одной ногой в могиле — наконец-то перестал торопиться.

В этот момент из таверны напротив раздался звонкий девичий голос:

— Господин,[12] вы только гляньте на того чудака! Если он попрошайка, почему у него нет даже разбитой чашки для мелочи? Этот убогий всё утро сидит у дороги без дела и тупо улыбается. Может, у него с головой не в порядке? Как вы думаете?

Хотя Чжоу Цзышу сохранил лишь половину внутренних сил, его слух остался превосходным. Он различил каждое слово несмотря на то, что девушка находилась на другой стороне шумной улицы и говорила вполголоса.

Прежде чем Чжоу Цзышу успел посмеяться над собой, до его ушей донеслось спокойное:

— Он просто загорает, — голос говорившего был низким и приятным на слух, а речь — размеренной и чёткой.

Чжоу Цзышу не удержался и поднял голову.

Со второго этажа таверны, склонившись через перила балкона, на него смотрела хорошенькая девица в фиолетовом наряде. Рядом, одетый в серое, сидел молодой мужчина поразительной внешности. На холодном лице, словно высеченном талантливым скульптором из белоснежного нефрита, горели угольно-чëрные глаза настолько тёмные, что, казалось, они поглощали свет. Мужчина, безусловно, был красив, но не обычной человеческой, а какой-то потусторонней, колдовской красотой.

Их взгляды встретились. Человек в сером безэмоционально посмотрел на Чжоу Цзышу и вернулся к блюдам на столе. Чжоу Цзышу невольно рассмеялся: в бескрайнем океане незнакомцев он умудрился встретить кого-то, кто его понимал.

Девушка в фиолетовом продолжала сверлить его большими яркими глазами. Вскоре она, не сдержав любопытство, сказала что-то своему спутнику, ловко спрыгнула с лестницы и направилась прямиком к Чжоу Цзышу.

— Эй, попрошайка, угостить тебя обедом?

Чжоу Цзышу приоткрыл один глаз, лениво глянул на неё и вяло покачал головой:

— Я бы предпочёл, чтобы меня угостили вином, добрая девушка!

Незнакомка расхохоталась и, оглянувшись через плечо, крикнула в сторону балкона:

— Господин, как вам такое?! Попрошайка назвал меня доброй!

Господин, похоже, не слушал её и даже не поднял взгляда. Казалось, этот человек в сером настолько увлёкся содержимым своей тарелки, что, хоть небо рухни, он будет беспокоиться лишь о трапезе.

— Другие попросили бы поесть, — повернувшись к Чжоу Цзышу, заговорила девица. — Что такого в вине, из-за чего ты отказываешься от пищи? Разве ты насытишься выпивкой?

— Вино — лучший повод поболтать с прекрасными девами, — Чжоу Цзышу не удержался от шутки, поскольку незнакомка была весьма хороша собой.

Девушка удивилась его ответу, а затем согнулась от смеха. Она походила на цветочное дерево, раскачиваемое ветром. Настроение Чжоу Цзышу улучшилось: людская молва не обманула, Цзяннань и впрямь была полна очарования!

— «О, пленительная красавица с сияющим ликом, пожалей умирающего, седого старика!».[13] Нехорошо смеяться над людскими страданиями, молодая дева.

— Ого, теперь ты весь из себя учёный? — опешила его собеседница.

Присев на корточки, она молниеносно отвязала пустой кувшин от пояса Чжоу Цзышу и побежала обратно в таверну. Не прошло и нескольких минут, как незнакомка вернулась с вином. Чжоу Цзышу немедленно потянулся к кувшину, но девушка с ухмылкой спрятала тот за спину.

— Хочу кое-что у тебя узнать, — протянула она нараспев. — Если ответишь правильно, я верну кувшин и даже налью ещё. Если ошибёшься — отравлю вино ядом, который прожжëт твой живот, когда ты его выпьешь.

Чжоу Цзышу горько улыбнулся. Чудесный цветок таил коварные шипы…

— Я выиграл этот кувшин у другого нищего, — проворчал Чжоу Цзышу. — Кто знает, сколько там дохлых вшей! Можешь забрать себе всех. Я буду только рад.

Девушка закатила глаза, продолжая улыбаться:

— Значит, я зря бегала за вином? Ты хочешь меня разозлить? Разозлившись, я ведь и убить могу!

«Этот дьяволенок впустую тратит свою привлекательность. Интересно, откуда она родом?», — призадумался Чжоу Цзышу, а вслух согласился:

— Что ж, спрашивай.

— Зачем ты побираешься, если у тебя нет чашки для подаяния?

Чжоу Цзышу уставился на неё в упор и без промедления ответил:

— Кто сказал, что я побираюсь? Я просто загораю.

Девушка вздрогнула и неосознанно обернулась к человеку на балконе таверны. Было очевидно, что её спутник также обладает исключительным слухом. Рука мужчины на мгновение замерла, прежде чем он продолжил с поразительной скоростью орудовать палочками для еды, ничуть не изменившись в лице.

Девушка недоумëнно прищурилась на раскаленный диск в лазурном небе:

— Не понимаю, что хорошего в том, чтобы жариться на солнцепеке?

Чжоу Цзышу медленно покачал головой, а затем стремительно вскочил на ноги и одним плавным движением выхватил свой кувшин у потерявшей бдительность девицы. Та испуганно вскрикнула и воззрилась на него в полной растерянности.

— Ты ещё молода, — начал поучительную речь этот человек, похожий на попрошайку, — у тебя много планов. Естественно, ты стараешься хорошо питаться, чтобы прожить жизнь наилучшим образом. Ну а я? Мои дни сочтены, мне не надо беспокоиться о будущем. Чем мне ещё заниматься, кроме как пить и греть свои старые кости в ожидании смерти?

Он приложился к горлышку, сделал длинный глоток и причмокнул:

— Великолепное вино! Большое спасибо тебе, юная дева! — и развернулся, намереваясь уйти.

Девица инстинктивно попыталась отобрать кувшин. Она считала, что хорошо владеет боевыми искусствами, но не смогла даже прикоснуться к бродяге, который был на расстоянии вытянутой руки. Чжоу Цзышу неуловимо растворился в толпе, один миг — и след простыл.

Девушка хотела за ним погнаться, но услышала голос своего господина:

— А-Сян,[14] допустим, твоё кунг-фу́ паршивое, но разве ты слепая? Не позорься, — мужчина в сером говорил едва слышно, но каждое слово пронеслось сквозь шумный людской поток и попало точно в уши его спутницы.

Девушка казалась разочарованной, но не посмела ослушаться. Она только поглядела вслед странному попрошайке и вернулась в таверну.

Тем временем Чжоу Цзышу шёл куда глаза глядят, прихлебывая вино из кувшина. Цзяннань славилась водными путями, и улица скоро спустилась к набережной с множеством маленьких мостиков. Там Чжоу Цзышу полюбовался на себя в водное зеркало и понял, что ни один постоялый двор не примет такого гостя. Ничуть не расстроившись, он продолжил брести вниз по течению к окраине города.

По реке сновали рыбацкие лодки, переправлявшие пассажиров с одного берега на другой. Стоял тёплый погожий день, поэтому все судëнышки были заняты отдыхающими горожанами. После долгого блуждания Чжоу Цзышу наконец отыскал пришвартованную к берегу свободную лодку с чёрной бамбуковой крышей.[15] Подойдя ближе, он нашёл и хозяина — старый рыбак дремал, растянувшись на спине и прикрыв лицо соломенной шляпой, из-под которой торчали клочья седых волос. Прочие лодочники были заняты, так что оставалось загадкой, почему этот прохлаждался. Хорошо, что Чжоу Цзышу никуда не торопился! Он без слов плюхнулся рядом со стариком и принялся терпеливо ждать, когда тот проснётся.

Через несколько минут рыбак не выдержал, сорвал соломенную шляпу, сердито фыркнул и злобно воззрился на Чжоу Цзышу.

— Проклятие! Не видишь, что я сплю?!

Чжоу Цзышу нисколько не обиделся на брань.

— Лао-чжан,[16] разве вы не хотите заняться делом?

— Вот дерьмо! — снова выругался ворчливый дед. — Тебе язык дан, чтоб говорить или чтоб воздух попусту сотрясать?! Не мог сразу объяснить, что лодка нужна?!

Встав с травы, старик потянулся и пару раз хлопнул себя по ляжкам, стряхивая пыль. Через мгновение он заметил, что пассажир ещё не двинулся с места, и снова взорвался от гнева:

— Твоя задница к земле приросла, что ли?!

Чжоу Цзышу моргнул, внезапно поняв, почему эта лодка простаивала. Без возражений поднявшись на ноги, он последовал за стариком, который продолжал браниться себе под нос.